У беды глаза зелёные - Джейн Лувако
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Разминка по утрам, как и вой сирены, поднимающий адептов, становился привычным. Нарезая очередной круг по полю, Вира отрешилась от происходящего, вспоминая вчерашний день.
Девушка до сих пор не могла поверить, что она маг, чувствует энергетические потоки и может ими управлять. Конечно, она уже держала в руках сгустки чистой энергии огня и воды и пользовалась воздушной магией, но это происходило будто вне её желания, сила просто вырывалась и ластилась, стараясь обратить на себя внимание. Да! Наверное, это было самым точным сравнением.
А вот вчера на занятии магистра Соло Вира слилась со своими стихиями, и это перевернуло её мировосприятие. Она стала чувствовать свою силу и понимать, как может ей пользоваться. Это новое и немного странное ощущение очень нравилось ей. Открыв глаза, она поразилась своему успеху. А какие глаза оказались у друзей и магистра? Вряд ли она скоро сможет забыть это ошеломление на их лицах.
Улыбнувшись воспоминаниям и продолжая механически переставлять ноги, подумала о предметах, которые они изучают, преподавателях и адептах. Прошло всего два дня, но ей уже нравилось учиться: пришлись по душе лекции и магистры, ведущие их, и она была в восторге от группы, в которую попала. Парни различных сословий не кичились богатством друг перед другом и старались помочь тем, у кого чего-то не получалось. Это вызывало уважение. Правда, она до сих пор сторонилась Стэнхарда Лорекила, но и сам парень не проявлял горячего желания сдружиться с кем-либо. У него глаза становились тёплыми только когда он смотрел на Бестлу.
Может, ему нравится Скерн? Мысли сами собой переключились на девушку. Вира прекрасно понимала, что эта навязчивая прилипала нужна ей как прикрытие, но чувствовала себя обязанной перед ней. Выходило так, что сейчас Виорела её использует, а когда придёт время — просто выкинет из своей жизни. Для неё это было неправильно, но как всё изменить она не знала. Напрямую рассказать Бестле о себе и заручиться поддержкой? Можно, конечно, но Колин, наверное, прав. Стоило только обиженной в своих лучших чувствах девушке проговориться, и неизвестно чем всё закончится.
Вира перебирала свои воспоминания: как они первый раз встретились с Бестлой, как затем проходило их знакомство, совместное путешествие, поступление в академию. В её памяти всплыл вчерашний обед. Картинка, вставшая перед глазами, повторялась из раза в раз. Она и сама не понимала, чем он так зацепил её, оставляя послевкусие приближающихся неприятностей, ведь там было всё, как всегда.
Они сидели в столовой за двойным столом, который теперь стал их неотъемлемой “собственностью” и вели оживлённый разговор ни о чём, весело подшучивая друг над другом. Бестла немного задержалась, но, как всегда, подсела к ним.
Они уже привыкли, что девушка рассказывала о своей учёбе, преподавателях и адептках, с которыми училась. Никому это было не интересно, но и перебивать её не стремились, тем более что принц всегда вежливо её слушал и даже задавал наводящие вопросы.
В этот раз Бестла восторженно щебетала, как ей нравятся академические лаборатории и сам предмет “Зельеварение”. Она взахлёб пересказывала похвалы, полученные от магистра, за верно сваренный декокт. В этот раз принц слушал её не из вежливости. Его, действительно, интересовало всё то, о чём рассказывала девушка. Кто бы мог подумать, что зельеварение — это страсть Айканара. Забыв о еде, он с горящими глазами выспрашивал у Скерн подробности: что она делала, в какой последовательности клала ингредиенты, при какой температуре уваривала…
Остальных не интересовал этот предмет, и вскоре парни перестали обращать на них внимание, найдя более привлекательные темы для разговора. Так получилось, что все отвернулись от Бестлы и Кана. Вира, стараясь не быть настолько невежливой, продолжала слушать специфическую беседу двух зельеваров. В какой-то момент девушка словно поплыла, теряя нить разговора. Сколько это длилось она точно не сказала бы, просто вдруг спохватилась, что как будто не замечает этих двоих и не слышит их разговор.
Удивлённо посмотрев на ребят, увидела странную тёмную дымку, вьющуюся вокруг принца и Скерн. Моргнув и проведя ладонью по глазам, девушка решила, что это от усталости, либо какая-то гарь с кухни просочилась в обеденную зону. В голове Виры немного гудело, а в уши словно попала вода, не давая расслышать звуки. Помотав головой, девушка наконец услышала разговор Айканара с Бестлой:
— Драконы определяют свою пару по запаху и никак иначе. Та, что “правильно” пахнет и станет женой дракона.
Бестла, заметив, что их разговор с принцем перестал быть приватным, мило заулыбалась Вире, странно прищёлкнув пальцами. Шум в ушах девушки мгновенно прошёл. “И почему я сама не догадалась пощёлкать?” — подумала она, благодарно улыбнувшись Скерн.
Выплывая из воспоминаний, Вира пыталась понять свои ощущения от них. Её что-то смутило тогда. Что-то проскользнуло мимо, какая-то мелочь. Она хмурилась и кусала губы, пытаясь, разобраться в себе. Что это могло быть? Хищное выражение лица Бестлы, или словно пустые глаза Кана?
Вира уже поняла, что Скерн по своей натуре исследовательница и охотница до знаний. Она напоминала “безумного учёного” готового препарировать что угодно лишь бы узнать что-то новенькое. Тем более такое выражение лица она уже видела у девушки. Принц… С ним было сложнее. Его Виорела не успела так хорошо узнать и не могла в точности сказать каким будет взгляд парня если он задумается.
Так и не поняв, что именно её смущает, пришлось вернуться в реальность. Её размышления прервал ректор:
— Теперь бег объединяем с упражнениями. Слушаем команды и выполняем. Кувырок!.. Бе-гом!..
Не успев прийти в себя от изумления и отдышаться, пришлось бежать, как новый приказ разрезал сиплое дыхание адептов:
— Гусиный шаг… Бе-гом!..
И так далее, и так далее… Время оставалось только на то, чтобы успеть выполнить приказ и не свалиться. К окончанию занятия Вира еле волочила ноги, как и остальные. Пот заливал глаза. Стирая его рукой, она только размазывала по лицу пыль и грязь. Доплетясь до банного домика, девушка со стоном рухнула на траву и привалилась к стене, мечтая, чтобы парни поскорее освободили ей душ.
— Ой, Вир,
