Глубина в небе (авторский сборник) - Вернор Виндж

Руки у Чиви дрожали, когда она добралась до Али Лина. До папы. Как ей хотелось, чтобы ее обняли, чтобы успокоили дрожь! А Лин даже на нее не посмотрел. Папа был фокусирован уже несколько лет, но Чиви отлично помнила, как было раньше. До того. Папа бросился бы вниз при первых же звуках ссоры. Он бы встал между Чиви и Брюгелем, со стальной дубинкой тот или с чем еще. А сейчас Али сидел неподвижно между своих дисплеев и аналитических сводок. Он слышал спор, даже глянул в ту сторону, когда крик стал ближе и громче. И это был нетерпеливый взгляд типа «не мешайте работать».

Чиви все еще дрожащей рукой коснулась его плеча. Он дернул плечом, будто сгоняя надоедливую муху. В чем-то папа был жив, но в некоторых отношениях был еще мертвее мамы. Томас говорил, что фокус можно обратить. Но Томасу нужны папа и другие фокусированные в том виде, в котором они сейчас. Кроме того, Томас был воспитан как эмергент. Они использовали фокус для обращения людей в имущество. И гордились этим. Чиви знала, что среди уцелевших людей Кенг Хо многие считали разговоры об обратимости фокуса ложью. Пока что ни одного из фокусированных не обратили.

Томас не стал бы лгать о такой важной вещи.

А может быть, если они с папой сделают хорошую работу, его можно будет вернуть раньше. Потому что это не смерть, которая уже навсегда.

Чиви скользнула на сиденье рядом с папой и вернулась к изучению новых изменений. Процессоры дали ей начало результатов, пока она обменивалась оскорблениями с Ритцером Брюгелем.

Папе бы понравилось.

Нау продолжал примерно раз в мегасекунду собирать комитет управления флотом. Конечно, состав участников заметно менялся от Вахты к Вахте. Сегодня Эзр Винж присутствовал. Интересно, как мальчик отреагирует на этот сюрприз. И Ритцер Брюгель тоже здесь; потому Нау и попросил Чиви не приходить. Он улыбнулся про себя.

Черт, я даже не представлял себе, что она сможет так размазать его по стене.

Нау объединил заседания с собраниями собственного штаба эмергентов и назвал их «Собранием менеджеров Вахты». Главным пунктом всегда было то, что каковы бы ни были прежние различия, сейчас они все в одной лодке и выжить могут, только помогая друг другу. Заседания не имели того значения, что консультации Нау с Анне Рейнольт или работа с Ритцером и службой безопасности. То всегда делалось между регулярными Вахтами. И все же было бы ложью сказать, что на этих ежемегасекундных заседаниях не делалось полезной работы. Нау пробежал рукой по повестке дня.

– Итак, последний пункт. Экспедиция Анне Рейнольт к солнцу. Анне?

Анне не улыбнулась, поправляя его:

– Доклад астрофизиков, предводитель. Но сначала я хочу предъявить претензию. Нам нужен в этой области хотя бы один не-фокусированный специалист. Вы знаете, насколько трудно судить по техническим результатам…

Нау вздохнул. Наедине она тоже к нему с этим приставала.

– Анне, у нас нет людей. В этой области у нас только три специалиста.

И все трое – зипхеды.

– И все равно мне нужен обозреватель со здравым смыслом. – Она пожала плечами. – Хорошо. Согласно вашим указаниям, мы поставили двух астрофизиков на постоянное наблюдение за солнцем за некоторое время до Вспышки. Прошу иметь в виду, что на обдумывание этого доклада у них было пять лет.

Рейнольт повела рукой в воздухе, и перед ними появился модифицированный катер Кенг Хо. С каждой стороны были закреплены дополнительные топливные баки, а спереди торчал лес датчиков. С одной стороны судно было закрыто серебряным щитом паруса на тонких креплениях.

– Перед самой Вспышкой доктор Ли и доктор Вен запустили этот корабль на низкую орбиту вокруг Мигающей.

Показалось второе окно, указывающее путь спуска и финальную орбиту на высоте едва ли пятьсот километров над поверхностью Мигающей.

– За счет тщательной ориентации паруса им удалось безопасно продержаться на этой орбите более одного дня.

На самом деле полет выполняли пилоты-зипхеды Дзау Циня. Нау кивнул ему:

– Хорошая работа, старший пилот.

– Спасибо, сэр! – ухмыльнулся Цинь. – Будет о чем детям рассказать.

Рейнольт не обратила внимания на эти замечания. Она вызвала еще серию окон, показывающие вид с низкой орбиты в различных спектральных режимах.

– У аналитиков возникли трудности с самого начала.

Стали слышны записанные голоса двух зипхедов. Ли был воспитан эмергентами, второй голос говорил на диалекте Кенг Хо. Наверное, Вен.

– Мы всегда знали, что масса и плотность Мигающей соответствуют обычной звезде класса G. Сейчас мы можем с высоким разрешением построить карты внутренней температуры и плот…

Доктор Ли перебил с типичной навязчивостью зипхеда:

– …но нам нужны еще микроспутники… Черт побери, опять ресурсы! Нам нужно не менее двухсот на время Вспышки.

Рейнольт остановила запись.

– Мы дали им еще сто спутников.

Появились еще окна. Ли и Вен сидели в Хаммерфесте после Вспышки и вели бесконечный спор. Доклады Рейнольт часто имели такой вид – стена картин и таблиц и байты звуков.

Снова говорил Вен, и голос у него был усталый.

– Даже в состоянии Отключения центральные плотности соответствуют звезде класса G, но коллапса нет. Поверхностные турбуленции уходят не глубже десяти тысяч километров. Как? Как? Как?

Ли:

– После Вспышки глубокие внутренние структуры выглядят точно так же.

– Мы не знаем наверное, мы не можем подойти ближе.

– Нет, вид абсолютно обычный. У нас есть модели…

И снова голос Вена изменился. Он заговорил быстро, раздраженно, почти с болью.

– Столько данных, а у нас остаются все те же загадки. Я уже пять лет изучаю пути реакций, и понимаю не больше, чем астрономы Темных Веков. Что-то должно происходить в этом расширенном ядре, иначе был бы коллапс.

Второй зипхед отвечал так же нетерпеливо.

– Очевидно, что даже в состоянии Выключения звезда излучает, но излучает что-то, что превращается в слабое взаимодействие.

– Но что? Что? И если такое может быть, почему не коллапсируют внешние слои?

– Потому что конверсия происходит внизу фотосферы, и она коллапсирует! Я это сделал на твоих моделирующих программах!

– Чушь. Подгонка объяснения к факту, не лучше, чем делалось века назад.

– Но у меня данные!

– И что? Вот адиабаты…

Рейнольт отключила звук.

– Так продолжалось много дней. Почти все на своем жаргоне – который часто вырабатывается у пары фокусированных, занятых одной работой.

Нау выпрямился в кресле.

– Если они могут разговаривать только друг с другом, у нас нет подхода. Вы их потеряли?

– Нет. По крайней мере, не в обычном смысле. Доктор Вен от досады стал рассматривать случайные внешние факторы. У нормальной личности такое может повести к творчеству, но…

Брюгель захохотал, искренне забавляясь.

– Так ваши астрономчики упустили мяч, Рейнольт?

Рейнольт даже не посмотрела в его сторону.

– Помолчите, – бросила она.

Нау заметил, как удивили ее слова коробейников. Ритцер – второй человек в иерархии, явно садист среди правителей – и она его срезала одним словом.

Интересно, когда до коробейников дойдет?

Ритцер на миг помрачнел, потом ухмыльнулся еще шире, откинулся в кресле и метнул веселый хитрый взгляд в сторону Томаса Нау. Анне продолжала говорить, ни на миг не сбившись.

– Вен отошел от проблемы, уходя во все более широкий контекст. Сначала его рассуждения имели некоторую с ней связь.

Снова возник голос Вена, все та же монотонная скороговорка.

– Галактическая орбита Мигающей. Зацепка.

В окне замигал график предположительной орбиты Мигающей – без учета встреч звезд. Анне черпала данные из блокнотов Вена. График протянулся на полмиллиарда лет назад. Примерно каждые два миллиона лет Мигающая уходила в скрытое сердце галактики. Оттуда она выныривала снова и снова, пока звезды не растягивались в тонкую нить и начиналась межгалактическая тьма. Томас Нау не был астрономом, но знал, что у таких звезд не бывает пригодных планетных систем, и потому их посещают редко. Но это явно была еще самая малая из странностей Мигающей.

Каким-то образом зипхед из Кенг Хо совсем зациклился на галактической орбите Мигающей.

– Эта штука – звездой она быть не может – видела Сердце Всего. Снова, и снова, и снова…

Рейнольт пропустила длинный кусок, наверное, длинные, бегущие по кругу рассуждения бедняги, из которых он никак не мог вырваться. Теперь голос зипхеда звучал спокойнее:

– Зацепка! Зацепок здесь много. Забудь ты физику, просто рассмотри кривую светимости. Двести пятнадцать лет из каждых двухсот пятидесяти она излучает энергии меньше бурого карлика.