Твари Господни - Макс Мах

"Хорошо, что не обделалась", – подумала она почти равнодушно и, выпрямившись, заковыляла к раковине, чтобы умыть лицо и прополоскать рот.

8

Как ни мало долетело до нее "живи", Лисе и этого хватило "за глаза, и за уши". Сил сразу прибавилось, будто плеснули в кровь хорошую порцию кофеина с глюкозой, и настроение, несмотря ни на что, улучшилось необыкновенно, словно дури накурилась. Она просто ожила вдруг, едва не впав при этом в эйфорию, но, с другой стороны, и насторожилась.

"Что это было?"

Хороший вопрос. Если бы к нему еще и ответ соответствующий прилагался, цены бы ему не было. А так, что ж, вопрос без ответа только причина для головной боли и ничего больше. Возможно, что вообще не произошло ничего такого, о чем стоило бы думать, то есть, ничего из того, что могло, так или иначе, касаться Лисы. В конце концов, магов в Европе хоть и не много, но все-таки не настолько мало, чтобы они вовсе не могли пересечься. А колдовство, которое почувствовала Лиса, по здравом рассуждении, случилось никак не ближе трехсот метров от того места, где она тогда находилась. Сильное колдовство – это факт – даже очень сильное, но и очень быстрое. Такое стремительное – "И что бы, во имя всех святых, это могло быть?" – что Алекс его даже не заметил, а Пика, хоть и почувствовала "что-то такое", была, тем не менее, полна сомнений, не почудилось ли ей это "с устатку, да на нервах". Один Черт уверенно засек волшбу и оценил ее по достоинству.

– Сильно, – проскрипел он, выворачивая на автостраду. – И быстро. Метров двести-триста на восток.

– То есть, на территории госпиталя, – кивнула Лиса.

Ну что ж, вполне вероятная вещь, если подумать. Кто-то кого-то по быстрому "подлечил". Но так нагло? Что называется, у всех на глазах? Было в этом что-то неправильное. Не рисковали так маги, давно уже усвоив, что для чудес нужны не только желание и Дар, но и подходящие время и место, а университетская клиника, как ни посмотри, не лучшее место для таких вот сумасшедших экзерсисов.

"Но может быть, у него не было выбора?"

Ведь и так могло случиться, что у колдуна – "Ну хорошо! У колдуньи!" – просто не оставалось времени на поиски соответствующих обстоятельствам места и времени. Умирал кто-то, допустим, или еще что-нибудь?

– Ты подготовку почувствовал? – спросила она вслух.

– Это не подготовка была, – лаконично ответил Черт, встраивая Фольксваген в поток.

– А что? – к словам Черта и всегда-то следовало прислушиваться, даже если от его интонаций начинало крутить живот, а в таком деле, как детекция чужой волшбы, тем более.

– А что? – спросила она, настораживаясь даже в своем нынешнем "улетном" настроении.

В самом деле, что же такое она почувствовала перед самой волшбой? Ведь что-то же Лиса почувствовала, в этом она была уверена.

– Не знаю, – лаконично ответил Черт и увеличил скорость, благо правила разрешали. – Мы в Мюнхене что-то забыли?

"В Мюнхене… "

– Не знаю, – уже произнося эти простые слова, она поняла, что слово в слово повторила ответ Черта. – Я знаю только, что сегодня вечером мы должны быть в Мюнхене, а зачем и почему, не знаю.

– Опять? – озабоченно спросила Пика, по своему характеру боявшаяся всего нового и неожиданного.

– Да, – коротко ответила Лиса и, протянув руку, тронула за плечо Алекса. – Алекс, не в службу, а в дружбу, погляди там, что с этим дядькой в Тель-Авиве?

Алекс оглянулся и удивленно на нее посмотрел, но ничего не сказал, а взгляд его вопрошающий Лиса решительно проигнорировала.

"Пусть думает, что хочет, только бы дело делал!"

– Посмотришь? – попросила она, изо всех сил сдерживая рвущийся наружу дурацкий смех, буквально распиравший легкие. – Очень надо.

– Посмотрю, – покорно согласился Алекс и отвернулся.

– Час времени у меня есть? – спросил он Черта.

– Два, – коротко ответил тот, не поворачиваясь. – Два. Через два часа привал и обед.

9

Темно, холодно… Постыло? Великолепное слово!

"Так жить нельзя. Кто сказал?"

Кто-то сказал. По-другому поводу, разумеется, но сказал хорошо, и, если подумать, то с ним, это сказавшим, следует согласиться: да, вы правы, товарищ, так жить нельзя. Однако теперь, видимо, придется. И так тоже, если уж приспичило жить.

"Зачем, спрашивается?"

Зачем? Хороший вопрос. Слово хорошее, вопрос хороший, а жизнь плохая, постылая.

"Но ведь не умер!"

Тоже правда. Не хотел бы жить, мог умереть. Никто силой не держал. Сам решил. Сам. А теперь что?

Он попробовал себя ощутить, но это оказалось сложнее, чем "увидеть" мир вокруг себя. Больничная палата… кровать…

"Койка", – поправил он себя.

Разумеется это была больничная койка. Шесть коек, одна его собственная.

Он поднялся к потолку и посмотрел на себя сверху.

"Ужас!"

Не то слово! И так-то никогда красавцем не был, но то, что лежало сейчас на больничной койке и человеком назвать было сложно.

"Существо… И оно того стоило?"

Трудно сказать.

Он огляделся вокруг, но ничего интересного не нашел и, немного поразмыслив над тем, что теперь предстояло сделать, вернулся в свои бренные останки.

10

Судя по всему, зов пришел откуда-то со стороны Мюнхена. Тихий зов, едва слышный, но родная кровь не шепчет, а кричит, и Ольга, не раздумывая, поехала в Мюнхен. Машина у нее, правда, оказалась старенькая и "летать" не умела, вернее уже не могла, но движок тянул, колеса крутились, и, в любом случае, это было лучше, чем тащиться на поезде или в автобусе. Вот только одного она не учла – впрочем, Ольга об этом заранее и не знала – что уже через час ей зверски захочется есть.

"Адаптация, – вспомнила она, решительно борясь с голодом, буквально поедавшим ее пустой желудок. – Адаптация. Но это значит, что до Мюнхена я доберусь только к вечеру".

11

Алекс "вернулся" всего за пару минут до того, как Черт, съехав с главной дороги, начал выруливать к бензоколонке, рядом с которой имелся, разумеется, и ресторан. Где так долго гулял оператор, Лиса, уверенная, что задание ее вряд ли заняло у него больше четверти часа, спрашивать не стала. В конце концов, она была советским человеком и прекрасно понимала, что каждый имеет то, на чем "сидит". Бог с ним, с Алексом – порнуху он там смотрел, или еще что – главное он не ерепенился и дело свое делал на ять. Остальное лирика.

– Ну? – спросила она, все еще пытаясь понять, о чем сердце вещует. – Что?

– Все то же, – пожал плечами Алекс. – Жив твой дяденька, хотя и не сказать, что б здоров. У него сегодня утром как раз кровь на анализ брали. Написано, "Без изменений".

"И что это значит?"

– А мы куда, собственно? – как спросонья тараща глаза и оглядываясь по сторонам, спросил Алекс. – Мы же, вроде, в Мюнхен собирались…