Измена. (не) Любимая жена - Лада Зорина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Моя голова закружилась. Что за бред…
— Нет… нет, я не понимаю…
— Тогда я повторю. Отпусти его. Отпусти, пока для вас обоих это не закончилось громким и скандальным разводом.
Глава 57
Если бы он мог себе это позволить и если бы предугадал события вчерашнего вечера, к чертям отключил бы телефон, чтобы внешний мир до них не добрался на своих условиях.
Чтобы они просто на время забыли о его существовании за пределами их спальни.
Но охота на Алексеева не прекращалась. С Игнатьевой тоже ничего не решено. Презентация бренда уже на носу. Внешний мир не собирался делать им поблажки.
Поэтому Ильмин позвонил ему на рассвете, когда утро едва-едва занималось.
Он сам его об этом просил — звонить в любое время суток, всегда, если появится действительно важная информация.
Телефон, настойчиво загудевший на прикроватной тумбочке, безжалостно выдернул его из крепкого сна.
Герман едва слышно чертыхнулся и выбрался из постели, стараясь двигаться как можно более осторожно, чтобы не разбудить жену.
Всё вокруг до сих пор выглядело нереальным. Особенно воспоминания о минувшей ночи.
Произошедшее ещё придётся осознать и переварить. Переварить тот простой факт, что они друг без друга не смогут…
— Слушаю, — он вышел в смежную со спальней комнату с гардеробной и, прижав телефон к уху плечом, натянул на себя домашние штаны.
— Герман Александрович, кажется, есть.
Он выпрямился, перехватил телефон поудобнее. Сердце забилось быстрее.
— Кажется?
— Не хочу раньше времени хвалиться и утверждать, что мы его сцапали, но на след совершенно точно напали. Он должен тут появиться через пару часов. Забрать какие-то важные вещи, если данные моего источника верны. Адрес я вам уже скинул. Что будем делать?
— Поздороваемся и поговорим.
Ильмин хмыкнул:
— Принял. Я ребят подтяну. Вас когда ждать? Езды от вашего дома до места назначения — минут сорок.
Герман отнял телефон от уха, взглянул на часы.
— Жди в ближайшее время. Я сейчас заеду кое-куда, а оттуда — прямиком к вам.
Сейчас заставить себя не вдавливать педаль газа в пол у него вряд ли получится.
Лиля бы не одобрила.
Он невольно улыбнулся этой простой и очевидной мысли. Скосил взгляд на полуприкрытую дверь в спальню, где спала супруга.
— Вы его, главное, не спугните.
— Обижаете, Герман Александрович, — усмехнулся Ильмин. — Отработаем филигранно, вот увидите.
— Очень на это надеюсь.
И дальше весь его день напоминал какую-то сумасшедшую гонку. И гонка эта обошлась не без препятствий.
У него оставалось время прояснить ситуацию с Игнатьевой. Как удачно всё совпало бы, вылови он её перед беседой с Алексеевым — её неожиданным знакомцем.
И раз уж Марина так и не вышла на связь, он знал, у кого стоит поинтересоваться на предмет её внезапной пропажи.
— Герман?.. — мать в шёлковом домашнем халате и со всклокоченными волосами смотрела на него, будто видела перед собой привидение. — Что ты тут…
— Доброе утро. Вы что-нибудь слышали об Игнатьевой?
Он наверняка вытащил её из постели, но Германа это сейчас не слишком-то волновало. У него не было времени на извинения и расшаркивания.
Мать отшагнула от входной двери, всё ещё пытаясь прийти в себя:
— Может, зайдёшь? Ты… о Марине?
Он покачал головой, предпочитая не переступать порог. Тем более что был почти уверен — отец дома. Видеться с ним у него сейчас никакого желания не было.
— О Марине.
— А что случилось?
— Она не вышла вчера на работу. Дозвониться до неё я не смог. Поверхностные поиски ничего не дали. Ты ведь каждый день с соседями своими общаешься. Не может быть, чтобы Игнатьева ничего тебе не говорила.
Их земельные участки были через забор, и мать частенько шутила, что огораживаться не стоило, всё равно жили как одна большая семья. Во всяком случае ей это так рисовалось.
— Нина… Нина вчера ничего мне не говорила.
— Она при тебе с ней не говорила? Марина ей не звонила?
Мать покачала головой, и на её лице всё чётче проступала тревога.
— Ты думаешь… думаешь, что-то могло случиться?
Да. Эта дрянь пыталась мне жизнь поломать. Самое время за это ответить.
— Понятия не имею. Узнай, будь добра, сегодня у своей подруги, куда её дочь подевалась.
Не ломиться же к ним в шесть утра на порог, выясняя такие подробности. Тем более, что он не мог быть уверен, что Игнатьева поставила родителей в известность о своём исчезновении.
В том, что с Игнатьевой что-то могло случиться. Ему почему-то не верилось. Никак не мог вообразить её себе жертвой обстоятельств.
— Так о ней переживаешь? — видимо, мать уже достаточно пришла в себя, чтобы начать задавать вопросы.
— Спать не могу, — бросил он саркастически. — Мне очень срочно нужно с ней поговорить. Очень, понимаешь?
— Знаешь, с кем ещё тебе стоило поговорить? — она сложила на груди руки.
Конечно, она намекала на отца.
Но он не собирался заводить этот пустой разговор. Свои требования он уже выдвинул. Пусть отец сам решает.
— Знаю, — он отступил от двери. — Как раз этим в ближайшие сорок минут и займусь.
И спустя указанное время уже выходил из авто, жал руку Ильмину и его подчинённым.
— Порадуй меня, — Герман вглядывался в лицо своего начбеза, уповая на нужный ответ.
И он его получил.
Ильмин кивнул и усмехнулся.
— Можем приступать, шеф. Наш неуловимый беглец Алексеев пять минут назад прибыл на место.
Глава 58
Запугивать, играть у жертвы на нервах, подавлять и доминировать у него в планах не числилось.
Ему нужна информация, а все эти игры мускулами уже давно не стояли у него в приоритете. Не сейчас, когда самой важной вещью в жизни для него была истина.
К чему бряцать своим всемогуществом, когда женщина, для которой ты старательно распушаешь свой хвост, ускользает у тебя из рук. И не в поиске виновных дело. Какая разница, кто виноват, если последствия катастрофичны? Если тебе здесь и сейчас необходимо сделать всё и даже больше, чтобы предотвратить эту катастрофу.
Их сумасшедшая ночь вдвоём могла в одинаковой мере знаменовать две противоположные вещи: и надежду на будущее, и прощальную близость.
Секс ещё никогда не выступал гарантией сохранения отношений. Особенно в их запутанном случае.
Поэтому в апартаменты Алексеева они вошли без театра и помпы.
Герман даже пообещал себе не рукоприкладствовать. По крайней мере до тех пор, пока
