Опасная медицина. Кризис традиционных методов лечения - Арусяк Налян

Аналогичные данные можно привести с бета-блокаторами, широко применяемыми в кардиологической практике. Несмотря на большее и большее «утончение» и повышение избирательности воздействия, кардиоселективности и т. д., как правило, тех или иных побочных действий избежать не удается.

Итак, концепция функциональных блоков, сформировавшаяся к 1970-м годам, объясняла несовершенство теоретической основы фармакологической медицины: концепции «ключ – замок». Оказалось, что «замки» универсальны, разбросаны не только в одном организме, но и имеют вневидовую общность, а потому тот же «ключ» раскрывает много «замков», так же «пуля» бьет по многим «мишеням», в том числе поражая жизненно важные, стратегические структуры. Так мы «бьем» по микроорганизму, грибку или паразиту, а «попадаем» в собственные ткани, клетки и органы.

Самым поразительным для человечества оказался опыт с ядом ДДТ. К тому времени человек был на пике самоуверенности, ощущения полной власти над природой и ее экосистемами: казалось, что в его возможностях контролировать, уничтожать одни популяции, создавать новые. Но вышло совсем не так: средство, разработанное против определенных популяций паразитов, например клопов, вшей, – ДДТ – оказалось токсичным для всех групп животных, в том числе и для человека. Ввиду того что все живые существа в природе (от микроба до человека) построены из одинаковых «кирпичиков» – функциональных блоков, ни один из ядов, будь то пестицид, инсектицид, антибиотик или антивирусное средство, не может обойти стороной самого «создателя» – человека, поскольку, несмотря на все свои достижения, человек продолжает оставаться звеном в живой цепи природы.

Следовательно, именно здесь кроется основа невозможности создания идеального химического лекарства, идеальной «пули» – панацеи, которая каким-либо «концом» не повреждала бы человеческий организм.

Наконец, прежде чем перейти к конкретному рассмотрению вопросов нерациональной фармакотерапии, постараюсь развеять еще один миф, сложившийся в XX веке.

Все мы, если не со школы, то во всяком случае с институтской скамьи, росли в убеждении, что вакцинация и антибиотики «избавили» человечество от эпидемий и пандемий различных инфекционных болезней: оспы, чумы, холеры, кори, уносящих миллионы человеческих жизней. Правда, потом, по мере взросления и профессионального становления, мы стали понимать, что вместо них появились «новые» эпидемии – сердечно-сосудистых заболеваний, диабета, онкологии (неинфекционных заболеваний), да и «инфекционных», к тому же резистентных к новым мощным антибактериальным средствам. Это и новые гепатиты – С, D, Е, F, и туберкулез, хламидии, гарднереллы, грибки, микоплазмы и др. Это явление называется «перекачкой смертности». Но победа над эпидемиями XX века считается великим достижением, а потому для меня было поразительным осознание реального факта, ставшего очевидным сквозь толщу времен. Ведь на самом деле вакцины, антибиотики и антибактериальные средства стали массово применяться после Второй мировой войны, а эпидемии холеры, туберкулеза, дизентерии, тифа, оспы, скарлатины были побеждены раньше, до того. Действительно, есть много достоверных фактов, говорящих о том, что снижение заболеваемости и смертности от инфекций произошло в основном с конца примерно 1870–1880-х годов до 1920–1930-х годов, то есть задолго до массового применения вакцин и химических лекарств. Так, в Англии этот показатель составляет 92 % – и связывают это снижение заболеваемости и смертности как раз не с вакцинами и антибиотиками, а с улучшением санитарно-гигиенических и социальных условий жизни людей. Английский историк Б. Инглис пишет об этом так: «Основная заслуга в том, что опаснейшие эпидемии были побеждены, принадлежит общественным реформаторам, которые боролись за чистоту воды, улучшение канализации и повышение жизненного уровня людей. Именно их усилия, а не достижения ученых-медиков привели к снижению смертности от инфекционных заболеваний».

Историческая правда заключается в том, что еще в 1840-х годах комиссия по здравоохранению установила ужаснейшие санитарные условия в беднейшей части Лондона (недоброкачественная вода, плохая канализация и уборка мусора) как основную причину эпидемий. И были предприняты самые действенные шаги по улучшению этой ситуации.

Распространение инфекций стало быстро останавливаться. По-видимому, процесс шел не только в Лондоне, а по всей Европе и в развивающихся странах. Вот чему: мылу и воде, санитарии и гигиене – мы обязаны в победе над инфекциями.

Оказывается также, что именно с 1940–1950-х годов это снижение смертности от тех инфекций остановилось, а затем постепенно стала нарастать смертность от «сегодняшних» эпидемий, в частности от рака. В 1980-х годах «Medical Journal of New England» писал: «Основной вывод, который мы делаем, – это то, что 35 лет напряженных усилий, направленных на улучшение лечения, следует считать напрасно потерянными. Мы проигрываем войну против рака». Сегодня можно добавить: и против ожирения, и против сердечно-сосудистых заболеваний, и против лекарственной болезни, и против болезни Альцгеймера, и против СПИДа.

Как бы ни были велики открытия Пастера, Дженнера, Флеминга, человечество не слишком разумно ими воспользовалось. И кривая общей заболеваемости и смертности от самых распространенных болезней за последние 15 лет выглядит примерно так: эпидемии инфекций (холеры, дизентерии, дифтерии, коклюша, туберкулеза, чумы, оспы) начали снижаться с 1880-х годов до 1920–1930-х годов благодаря, вероятно, санитарно-гигиеническим мероприятиям. Затем начала применяться массовая вакцинация: БЦЖ с 1950-х, против дифтерии с 1940-х, коклюша с 1950-х, кори с 1970-х годов, медикаментозное лечение скарлатины с 1930–1940-х годов, химиотерапия пневмонии (антибиотики, сульфаниламиды) с 1950-х годов и т. д. Годы потрясающей, впечатляющей эффективности вакцин и лекарств: побочные действия еще не были очевидны, зато успехи пенициллина, стрептоцида и стрептомицина налицо. Экологические условия также до 1970–1980-х годов были относительно благоприятны, социальные условия жизни улучшались, была относительная стабильность в мире и вполне переносимые уровни ежедневного стресса. Я думаю, эти 2–3 десятилетия были обманчиво удачными для медицины XX века: последствия, однако, накапливались быстро. И уже с 1970–1980-х годов начался рост сегодняшних заболеваний на фоне из поколения в поколение падающей сопротивляемости организмов. Как пишет участник одного из форумов по здоровью: «Ваш дед был более здоров, чем ваш отец, который более здоров, чем вы. Вы, в свою очередь, более здоровы, чем ваши дети, а они – просто пышут здоровьем по сравнению с вашими внуками».

И это сегодня, конечно же, вполне объяснимо. Взяв на себя всю ответственность за здоровье человека, медицина XX века фактически попыталась заменить собой Природу: предупреждать, а вернее, прерывать болезни в детском возрасте, сбивать температуру, снимать боль – однако делала это опрометчиво, немудро, не дожидаясь реакций собственно организма, не позволяя разыграться естественным процессам. Разумеется, она всегда имела функцию скорой реакции и помощи больному человеку, но делала это примитивно и грубо. Если, например, выяснилось, что сахарный диабет связан с понижением выработки инсулина в организме (хотя постепенно становится очевидно, что это далеко и не всегда так), то, наверное, было бы мудро, поняв причины, работать в направлении их устранения, подачи сырья и энергии инсулярному аппарату (что довольно легко получается при коррекции питания и применении натуральных средств). Медицина же пошла по пути заместительной терапии и ввода в организм внешнего инсулина: свиного, бычьего и, наконец, человеческого – или стимуляции, подстегивания функции бета-клеток с помощью сахароснижающих средств. Лекарственная зависимость, хронизация процессов, «обрастание» осложнениями очевидно.

Многие врачи тут скажут просто (но необдуманно): но ведь спасались жизни (вернее, растягивалось существование), разве был иной выход? А разве мы искали иной выход? Разве научная медицинская мысль почерпнула что-то в пятитысячелетней медицинской культуре народов? Разве мы не были Иванами, родства не помнящими, лишившими себя общечеловеческих корней и зазнавшимися, что мы, дескать, самое умное поколение людей, взявшее на себя все функции природы?

И разве не поделом мы оказались «у разбитого корыта»: сидим и смотрим, как в каждой семье по два-три онкологических больных, как растут бесплодие и безысходность, как процветают внутри нас гельминты, грибки, вирусы, как иногда одна таблетка включает тяжелые аллергические процессы, даже лейкемоидные реакции или просто лейкозы?

Хотя вакцины и сегодня остаются на первом месте по побочным реакциям, у меня нет цели широко развивать эту тему. Однако несколько поразительных дополнений сделать надо, тем более что я сама оказалась чудом спасенной от вакцинации.