Две богатенькие малышки - Миньон Эберхардт

— Хм-м…— Медора присела на кровать; та громко скрипнула и прогнулась под ее весом. Большие, навыкате глаза старухи смотрели остро и проницательно. Наконец она вздохнула: — У него больше здравого смысла, чем я думала. Может быть, я ошибалась… Так или иначе, если все, что я слышала о смерти вашей Агнес, окажется правдой, то, конечно, Диану сразу отправят домой. Оправдают… или как это у них называется. — Она встала. — Конечно, это займет некоторое время. И потребуются доказательства…— У двери она остановилась и обернулась. — Как твое горло?

— Спасибо, лучше.

— Можешь держать у себя мою сиделку сколько потребуется. В конце концов ты же платишь ей жалование. Ты и Диана, — добавила вдруг она с обезоруживающей честностью и, тяжело дыша, двинулась вниз по лестнице.

Эмми попросила мисс Симпсон позвонить мастеру по замкам.

— Сегодня он занят,— сказала сиделка, повесив трубку,— но придет завтра с самого утра. Это нормально?

Эмми кивнула; кивать ей было гораздо легче, чем говорить.

Сэнди появился около шести. К этому времени Эмми уже встала, облачилась в длинное красное домашнее платье и ждала его в салоне. Сиделка впустила его и удалилась. В руках у Сэнди была огромная белая коробка.

— Это розы, — сказал он. — Как твое горло?

Эмми подняла подбородок; Сэнди содрогнулся, увидев кровоподтеки на шее.

— Ты же могла погибнуть!

— Сэнди, ты не случайно оказался в вестибюле…

— Конечно, нет. Я же сказал тебе. — Он сел, вытянул длинные ноги и вздохнул. — Я все время думал об этом низкорослом типе в больших очках и решил расспросить о нем швейцара. Но вчера я был в конторе до самого вечера и смог прийти только очень поздно, как раз в тот самый момент, когда ты вышла из дому. А я ведь говорил тебе: будь осторожна! — Сэнди сурово посмотрел на нее.

— Знаю, — смиренно сказала Эмми. — Но было так светло, и идти совсем близко…

— Ты могла оказаться очень далеко, там, где совсем темно, — мрачно сказал Сэнди. — Ну да ладно. Все хорошо, что хороню кончается. У меня для тебя новость.

Эмми вздрогнула и выпрямилась. Сэнди легонько усмехнулся, увидев это.

— Нашлись браслеты. В ломбарде, как я и говорил. Полиция разыскала их. Судя по записям, они были заложены в феврале. Никто не смог толково описать человека, который их принес, но один из служащих вспомнил, что у него вроде были усы, бородка и очки. Это не похоже на твоего преследователя?

Эмми уставилась на него.

— Скорее, на одну из личин Томаса Такера. Но это невозможно.

18.

Сэнди вздохнул.

— Кажется, в этом городе каждый второй носит очки и бородку. Сегодня я побывал у Томаса. Он очень слаб: у него легкое сотрясение мозга. На него напали прямо у порога его же собственного дома. Он живет с родителями на Ист-Сайд. Видимо, тот, кто избивал его, решил, что он уже мертв, и ушел. Томми подобрала дежурная полицейская машина. Он говорит, что его не ограбили. Да и грабить было нечего — три доллара в бумажнике. Правда, в наше время человека могут убить и из-за тридцати центов… Потом в палату вошел его отец, и Томас прикусил язык. Отец хотел поговорить с ним, но он закрыл глаза и притворился, будто потерял сознание. Эмми, этот мальчик что-то знает.

— Мое письмо Диане потерялось.

— Твое письмо Диане могло бы подождать до утра. Кстати, я сильно сомневаюсь, что Диане известно что-нибудь о деньгах Агнес. Ты уверена, что вы с племянницей Агнес тщательно обыскали комнату?

— Уверена. И ничего не нашли. Ни расписки, ни брокерского подтверждения, ничего.

Сэнди встал, развязал коробку, извлек из нее букет огромных красных роз и растерянно посмотрел на них, затем положил на стол.

— Я поставлю их в воду, — сказала Эмми. — Спасибо, Сэнди.

Сэнди снова сел и сказал:

— Коррина нашлась.

— Коррина! Где?

Что-то неуловимо изменилось в его голосе.

— В гостинице. Здесь, в Нью-Йорке. Полиция кого-то там разыскивала и нашла в списках постояльцев имя Коррины. Кто-то вспомнил, что она связана с «делом Гила Сэнфорда», и позвонил лейтенанту Хейли. Хейли говорил с ней; она сказала, что переехала на время ремонта своей квартиры. Звучит разумно. Сегодня вечером я с ней увижусь. Хейли говорит, с ней все в порядке, но вдруг она все-таки знает что-то полезное для нас. С другой стороны, она может оказаться той самой женщиной, которая приезжала за Агнес, если, конечно, это была женщина…— Сэнди вновь помрачнел.— И еще я сегодня говорил по телефону с Дианой.

— С Дианой?!

— Разговор длился всего несколько секунд. Мне нужно было задать ей пару вопросов. Начальник тюрьмы разрешил.

— Каких вопросов?

Сэнди был очень серьезен.

— Я ни в чем не уверен. Доказательств нет. Так что не слишком-то обольщайся. Пойду, пока твоя тетушка Медора не примчалась сюда с бейсбольной битой! — Он подошел к Эмми, осторожно приподнял ее за подбородок, снова посмотрел на темные кровоподтеки, легонько поцеловал и сказал: — Когда мы поженимся, будем жить отдельно. Я терпеть не могу ни Джастина, ни Медору, а она, кажется, прочно тут обосновалась.

— Когда мы… что? — воскликнула Эмми и тут же застонала — кричать было невыносимо больно.

— Надеюсь, — рассудительно заметил Сэнди, — в следующий раз, когда мы заговорим об этом, ты не будешь вопить. Просто я хотел высказать тебе свои соображения на этот счет, на случай, если… в общем, на всякий случай. Спокойной ночи.

Он быстро вышел.

— «Поженимся»…— прошептала Эмми.— Мы с Сэнди поженимся,— повторила она вслух увереннее.

Она долго сидела, пока в салоне не стало совсем темно. В окне горели фонари, вдали светились бесчисленные окна нью-йоркских небоскребов.

Пришла пора ужинать. Эмми решила остаться в том же длинном красном платье, но, глянув на свою шею, открыла ящик стола, где хранила украшения — большей частью безделушки, — и выбрала ниточку поддельного жемчуга. При этом она рассеянно подумала о том, куда задевалась брошка — подарок Дуга. Эмми хорошо помнила, как сняла ее и положила на туалетный столик. Вероятно, во всей этой суматохе брошка просто упала и закатилась в какой-нибудь угол… Жемчужная ниточка почти скрывала уродливые кровоподтеки на шее.

Медора пребывала в неожиданно приятном расположении духа, а Джастин после пары коктейлей просто-таки излучал довольство. «Оказывается, эти двое могут очень даже неплохо ладить»,— не без удивления подумала Эмми.

После ужина Медора и Джастин весело пререкались за карточным столом. Эмми рано отправилась спать, но сон не шел к ней. Что за важные вопросы обсуждал Сэнди с Дианой? «Доказательств нет. Так что не слишком-то обольщайся»,— сказал он.

Сэнди позвонил около десяти.

— Эмми, я только что виделся с Корриной.

— Да? — Нервы Эмми напряглись, как натянутая струна.

— И с Томасом Такером. Ему уже лучше. Он решил облегчить душу и…

— Сэнди! Что…

— Полиция занимается этим. Да, кстати: человечек в очках не будет больше тебя беспокоить. Это шпион того самого ростовщика, с которым связался Джастин. Ему платят за то, чтобы он приглядывал за должниками.

— Но Джастин сказал, что не занимал больше денег!

— Может, и не занимал. Не волнуйся, Эмми. Завтра я тебе все расскажу.

— Кто занимал деньги? Медора? — в отчаянии выкрикнула Эмми; но Сэнди уже повесил трубку. Она снова услышала характерный щелчок параллельного телефона. Наверняка Джастин подслушивал!

Вошла сиделка со снотворным, и через считанные секунды Эмми сморил сон. Она даже не успела никому сказать, чтобы проверили, заперты ли двери.

Спала она крепко, но неспокойно. Что-то мучило ее даже во сне; что-то было не так… Она встрепенулась. Что-то в квартире, какой-то звук, совсем рядом… И тут она вспомнила о незапертых дверях.

— Черт, — произнесла Эмми так сердито, что заболело горло. Ужасно не хотелось вылезать из теплой постели и спускаться вниз. Но Сэнди велел запирать двери. Однажды он уже предупреждал ее об опасности — и оказался прав. Эмми усилием воли подняла себя с кровати, влезла в халат и тапочки. В холле было темно, она включила свет и тихо спустилась по лестнице. В холле нижнего этажа она нащупала выключатель, зажгла свет, подошла к входной двери, заперла ее на засов и двинулась вверх по лестнице. Эмми помнила, что оставила свет наверху в холле — но сейчас там снова было темно. Наверное, она не включала его, ей просто померещилось это спросонку. Она поднялась на последнюю ступеньку — и тут рука, вынырнувшая из тьмы, снова смертельной хваткой сдавила ей горло…

Но на этот раз Эмми успела закричать. Рука зажала ей рот, и Эмми опять начала погружаться в черную бездну. Однако крик ее эхом отразился от стен, и, точно вторя ему, яростно и пронзительно заверещал дверной звонок. Рука отпустила ее горло, Эмми снова могла дышать. Сознание вернулось к ней, она поняла, что лежит на верхней ступеньке, и, держась за перила, поднялась на ноги. Внизу, в холле, звучали встревоженные голоса. Сэнди взлетел по лестнице, одной рукой подхватил Эмми, другой нашарил выключатель и подтащил Эмми к диванчику в дальнем конце холла.