Богатырь - не звание! (СИ) - Михаил Попов

— Коли урону не будет… смотри, не обмани, то берусь. Куда направляться, хоть скажешь?

Ящер хлопнул богатыря по плечу. Рука у него оказалась тяжелая — с трудом устоял Василий от такого проявления чувств.

— Да особо далеко идти и не нужно. Из моих владений есть выходы в любое место. Значит так. В землях чуди, есть старое капище. Туда и путь держи. А что бы не заблудился, да назад быстрее вернулся, тебя Маргаст проводит.

— Да он же едва дышит! — вспомнил противного старикана Василий. — Куда мне с такой обузой?

— Маргаст едва дышит? — словно Василий рассказал хорошую шутку, зашелся Ящер. — Ну-ну…

Василий снова не углядел как суровый морской пейзаж сменился тронным залом. Голос Ящера отражаясь от далеких стен громом прокатился по подземному дворцу:

— Маргаст!

Не заставляя повторять дважды, Маргаст в тот же миг появился перед хозяином. Хлопнув в ладоши, Ящер с неподдельным интересом уставился в изумленное лицо богатыря. Древний дед преображался на глазах. Выпрямилась согнутая спина, раздвинулись узкие плечи. Одна за другой исчезли глубокие морщины, желто-зеленые глаза заблестели, и вот, перед Василием уже стоит не глубокий старик, а молодой, полный дурной силы витязь. Хоть и смотрел во все глаза, а не углядел миг, когда лохмотья превратились в горящий жаром доспех. Витязь тряхнул черными кудрями и рассмеялся. Длинные усы, свисающие по бокам жестко очерченного рта, зашевелились толстыми черными змеями.

— Ну как? — ухмыльнулся Ящер. — Я же говорил — в моем мире мне подвластно все. Да Маргаст и сам умеет менять облик. Только вот, нравится ему образ почтенного старца. Берешь в попутчики?

— Гхм… — откашлялся не ожидавший такого Василий. Готов был к чудесам, да только слишком много их было. — Беру пожалуй… Он только дорогу показывать будет, али поможет чем?

— А это как столкуетесь, — пожал плечами Ящер. — Я его неволить не буду — редко ему удается себя потешить, так что…

Маргаст низко склонился перед повелителем в знак глубокой признательности. Выпрямившись, подмигнул желтым, кошачим глазом богатырю.

— Ну, пошли? По дороге расскажу как и что.

Отвыкшие от яркого солнечного света глаза немилосердно слезились. С трудом разглядывая дорогу, Василий тащился за Маргастом, краем уха вслушиваясь в рассказ колдуна. В одном богатырь был уверен — они вышли на поверхность очень далеко от того места, где он вошел.

— Вещицу ту, какие-то древние охраняют, — мерно гудел голос Маргаста. — Сами по себе не особо сильны, да вот только богам своим, никому не ведомым, поклоняются. Поэтому у хозяина власти над ними нет. Придется уж тебе постараться. Чем смогу — помогу, но многого не проси.

Василий кивнул — и на том спасибо. Одновременно с кивком, окрестности огласило низкое рычание. Маргаст насторожился вскидывая руку к торчащей над плечом рукояти огромного меча.

— Кхм, это… — неопределенно бросил ему Василий. Колдун чуть расслабившись вопросительно посмотрел на богатыря. — В животе у меня это… Почитай сутки не ел.

Взгляд Маргаста стал уважительным. Это ж надо так громко… рыкнуть. Молча сойдя с дороги, скинул заплечный мешок, достал небольшую белую скатерку, расстелил на придорожной траве. Сглотнув обильную слюну, Василий мигом присел с краешку, голодным взглядом косясь на объемный мешок. В такой много всего влезет! Вопреки его ожиданиям, колдун вновь завязал горловину мешка. Улыбнувшись, сел рядом, расправил складочку на, ослепительно белеющей на фоне ярко-зеленой травы, скатерти.

— Ну, чего примолк? — он заговорщицки подтолкнул Василия локтем. — Чего жрать изволишь?

Издевается что ли? Но лицо колдуна оставалось непроницаемым. С трудом сдерживая закипевшую в груди злость, Василий язвительно буркнул:

— Порося жаренного, да каши, да перепелов. И запить вином хиосским. Теперь можем дальше идти?

Не обращая внимания на иронию, Маргаст почесал чисто выбритый подбородок.

— А я пожалуй гуся, но тоже с кашей, пирог с белорыбицей, да сбитнем запью.

От этих слов, в животе бедного богатыря завыло громче прежнего. Не сдерживаясь, он вскочил, голос аж звенел от негодования:

— Тебе что, поиздеваться захотелось? Так я живо могу объяснить что к чему!

— Не кипятись, не кипятись — хитро улыбнулся Маргаст. — Сядь.

Все еще вне себя, Василий присел.

— Вот, так лучше. Теперь закрой глаза… закрой говорю, — плюнув в сердцах, богатырь исполнил веленное. — Так, а теперь представь перед собой все чего пожелал. Только не перепутай.

От нечего делать, Василий представил истекающего сладким соком небольшого поросеночка набитого распаренной гречневой кашей. Тонкая румяная корочка лопалась, не в силах сдержать выступающие капельки жира. Пасть поросенка украшало небольшое печеное яблоко. Рядом представились небольшие коричневые тушки перепелов, плавающие в горячем масле. И, конечно, небольшой кувшинчик холодного вина… Не в силах вынести такой пытки, желудок с низким рычанием начал бросаться на ребра, так и норовя куснуть изнутри. С каким-то нездоровым удовольствием, Василий начал дразнить его, представляя кушанья еще подробнее. Даже запахи представил. Поднимающийся от поросенка, только снятого с вертела, аромат…

— Эк, ты как. Надо было и мне поросенка, — влез в мечты рокочущий голос Маргаста. — Ну да ладно, и гусем обойдусь.

Только тут, до Василия дошло, что уже не представляемый, а вполне настоящий запах щекочет раздувающиеся ноздри. Не веря носу, с опаской приоткрыл глаза, и обомлел — на пустой доселе скатерке, расположилось вместительное блюдо с исходящим паром поросенком. На соседнем блюде в масляной подливе горка перепелов, из-за нее робко выглядывает узкое горлышко кувшина. С другой стороны лежит объемистый гусь, средних размеров пирог, да большая братина до краев наполненная сбитенем. Все еще с опаской, как бы не исчезло такое великолепие, Василий дотронулся до торчащего из румяного бока ножа. Под насмешливым взглядом колдуна, взрезал порося и взвыл. Из распоротого, сочащегося горячим соком бока, показалась исходящая паром, пропитанная жиром, гречневая каша. Этого он вынести уже не мог. Под незлые насмешки, неспешно жующего гуся, Маргаста, Василий спешно заработал челюстями. Тонкие косточки молочного поросенка весело захрустели на крепких зубах. Высасывая сладкий мозг, богатырь не забывал забрасывать в желудок нежных перепелов, запивая большими глотками восхитительного вина.

Наконец, урчание в желудке сменилось сытой тяжестью. С сожалением оглядев груду до бела обглоданных костей, Василий сыто откинулся от скатерки и переключился на вино которое на проверку оказалось не хиосским, а не крепким фряжским. Что, впрочем, было еще лучше.