Жизнь как триллер - Марина Серова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В уме я прикинула, что дядя Коля должен часто ездить верхом — не каждый день ведь ученики конно-спортивной школы приходят на конюшню, а значит, некоторые лошади простаивают. Было бы просто чудесно, если б конюх сейчас отправился седлать какую-нибудь кобылку и, желательно, привязал бы своих монстров. Не знаю, что делать, если Беля и Пушок снова на нас набросятся, калечить собак мне не хотелось, а как справиться с ними еще — неизвестно.
Что ж, будем надеяться на лучшее, в конце концов, на ипподроме каждый день полно посетителей, собак дядя Коля должен посадить на цепь, чтобы они никого не покусали.
Мы с Майей шли вдоль забора, постоянно останавливаясь и осматриваясь. Вроде никого нет, можно идти дальше.
Мы подобрались к домику конюха и принялись напряженно ждать. Часы показывали половину седьмого. К счастью, собак мы пока не видели — они не лаяли, и я надеялась, что Беля и Пушок нас не заметят.
Мы торчали в своем укрытии полчаса. В семь утра дверь дома конюха отворилась, дядя Коля вышел на улицу. Он на какое-то время скрылся из виду, потом появился, ведя на поводке своих собак.
«Только бы он их не выпустил», — подумала я про себя.
К счастью, мы стояли довольно далеко, собаки нас не почуяли.
Дядя Коля отправился вместе со своими питомцами к конюшне, где занималась Карина. Дойдя до здания, конюх отпустил поводки и велел собакам ждать его. Делать нечего — придется рискнуть.
Я сделала Майе знак, мы подкрались к дому дяди Коли. Дверь была открыта, поэтому отмычки сейчас мне не пригодились. С тревогой посматривая в сторону конюшни, я первой вошла в дом конюха. Рудовская двинулась следом.
Мы оказались в небольшом помещении, всю обстановку которого составляли стол, стул да кровать, наспех заправленная одеялом. Шкафа в комнате не было, собственно, дяде Коле он был и не нужен — одежды у него было очень мало, вся она умещалась на вешалках. На столе стояли электрический чайник, грязная чашка с тарелкой и рюмка, оставшаяся после вчерашнего кутежа.
Значит, дядя Коля не прикидывался пьяным, отметила я про себя.
Майя, озиравшаяся по сторонам, удивленно прошептала:
— Спартанские условия… Как же он еду себе готовит? Даже холодильника нет…
— Подождите, вон дверь, видите? — я кивнула на неприметную дверь, которую при тусклом свете лампочки мы сперва не заметили.
Я подошла к двери и толкнула ее. Мы оказались в помещении, служившем дяде Коле кухней. Здесь была маленькая электрическая плита с двумя конфорками, допотопный холодильник «Тарасов» и умывальник. Кухня оказалась по размеру даже меньше, чем комната, вдвоем тут было очень тесно. Если дядя Коля и был сообщником Виктора, то держал он пленницу явно не у себя дома.
— Тут никого нет, — произнесла я. — Пойдемте, пока нас никто не заметил…
— Да, зря мы сюда пришли, — вздохнула Майя.
— Почему же зря? — возразила я. — По крайней мере, мы убедились, что Карины в доме конюха нет…
Мы прошли в комнату, я шла первой. Майя следовала за мной. Когда я уже выходила на улицу, то столкнулась нос к носу с дядей Колей.
Мужик ошалело посмотрел на меня и попятился.
— Эй, ты кто еще? — воскликнул он, даже не сообразив, что мы с ним уже знакомы. — Ты чего тут забыла? Вас что, двое?
— Здрасьте, — мне пришлось брать ситуацию в свои руки. — Мы замерзли, зашли погреться. Не лето на улице, вообще-то!
От такой наглости конюх опешил. Он молча открывал и закрывал рот, не в силах проговорить ни слова.
Наконец дядя Коля изрек:
— Вы — воровки! Ну-ка, возвращайте, что украли!
— Да у вас воровать-то нечего, — хмыкнула я. — И никакие мы не воровки. Вы нас что, не помните? Мы же ночью приходили, девочку пропавшую искали…
— Тьфу, а я подумал, приснилось спьяну! — воскликнул конюх. — Я это, вчера немного отметил… Вот и забыл, то есть не забыл, а решил, что вы вдвоем мне приснились… Вы что же, всю ночь тут шатались?
— Угу, — я изобразила несчастный вид. — Искали Карину за территорией, в полях бродили. Замерзли дико, но девочку так и не нашли. Зашли погреться, а вы нас воровками обзываете…
— Ну я ж не знал! — сконфузился дядя Коля. — Неожиданно получилось, что из моего дома выходят незнакомые люди… Да вы проходите тогда, чаю хотите? Кофе тоже есть!
Мы не стали отказываться, продолжали изображать из себя продрогших жертв ноябрьского холода.
Дядя Коля пошел ставить чайник, положил на стол упаковку с конфетами, извинился за столь скромное угощение.
Мы принялись его благодарить в два голоса, а когда конюх вышел, Майя прошептала:
— Мы его подозревали, а он вон какой добрый оказался! Чаем вот угощает…
Я промолчала. Все равно дядя Коля мог быть сообщником Виктора, поэтому доверять ему не стоило. Однако наивная Майя искренне считала, что, если человек угощает чаем с конфетами, то он ну никак не может оказаться преступником. Ведь злоумышленники — злые и черствые люди, которые никакими конфетками никого угощать в жизни не станут.
Пока мы втроем пили кофе, она вовсю болтала с конюхом да уминала конфеты, я же внимательно наблюдала за дядей Колей. Мог ли он все-таки похитить Карину? Если да, то где он ее держит? И как заставить его сказать, где находится девочка?
Выпив свою чашку крепкого напитка, конюх извинился и сказал, что ему надо сейчас отработать застоявшуюся лошадь.
— Они уже поели, — проговорил дядя Коля, взглянув на часы. — Вы, если хотите, грейтесь, правду сказали, у меня особо красть нечего… Да вы и не похожи на воровок, честно вам скажу! Дверь я никогда не запираю, Пушка и Белю не бойтесь, они привязаны. Если надумаете уйти, можете через забор больше не лазать, я открыл ворота с обеих сторон!
Мы поблагодарили дядю Колю за гостеприимство, Рудовская выразила желание остаться в доме конюха до приезда тренера Карины. Я не стала возражать — все, что нужно было, мы уже осмотрели ночью, поэтому сейчас можно было никуда не торопиться.
У дяди Коли мы сидели почти до девяти, после вышли и отправились к конюшне, где занималась Карина. Я надеялась, что Татьяна Давиденко уже на месте, но где расположена тренерская, я так и не поняла. Я очень сомневалась, что инструкторы переодеваются в быташке — должна же быть для них какая-то отдельная комната.
Вместе с Майей мы зашли в помещение конюшни. Дверь справа была открыта, до нас
