Элирм III (СИ) - Посмыгаев Владимир

— Уа!

— Хм, вообще-то наоборот — задумчиво сказал Герман — Большинство всегда право.

— Нет, многоуважаемый танк, это чушь собачья. Большинство — это легко управляемое и не имеющее собственного мнения необразованное быдло, подверженное влиянию пропаганды, религиозных догматов и прочих полезных для властителей установок, инспирируемых извне. Поэтому в данном случае Эо прав.

— Ага, только тогда, по твоей логике получается, что и в отношении Гитлера большинство ошибается.

— Нет, это другое. Его вина уже давно доказана.

— Так и у этого доказана…

— Господа — вмешался Атлас — Не хотелось бы прерывать ваш диалог, но мне бы желательно узнать конечный пункт назначения. Едем домой?

— Нет — неожиданно ответил игв — Мы направимся к Площади Мира. Если мне не изменяет память, то к западу от неё прямо через дорогу должны быть расположены Чертоги Света и старый Мавзолей Гриндана, а между ними — крошечный садик со статуей Эритреи. Надеюсь, он еще существует?

— Разумеется, господин Гундахар.

— Значит, едем туда.

— Принято.

* * *

Садик действительно оказался совсем крошечным. Статуя полуобнаженной богини, фонтан у её основания, две беседки и невысокая живая изгородь в окружении двух величественных зданий.

Прямо перед нами через дорогу простиралась знаменитая Площадь Мира, куда медленно стекался народ со всего города, послушать выступление первосвященника малого Пантеона Китна Рави. Признаться честно, мне и самому было интересно узнать, что же там за вопрос, касающийся статуса людей 21-й версии. И судя по злобной морде этого эфора (а именно так называли служителей богов), ничего хорошего ждать от его выступления не стоит.

Расположившись в одной из беседок, я устало потянулся и перевёл взгляд на часы. Уже прошло не менее десяти минут с тех самых пор, как мы с Гундахаром остались вдвоём. Друзья отправились перекусить в ближайшую кафешку и увлечённо о чем-то болтали на открытой веранде, в то время как генерал пребывал в молчании, задумчиво разглядывая свисающие с крыши гирлянды растений.

— Здесь мы и познакомились — наконец, произнес он.

— С Эанной?

— Да. Это было наше тайное место.

Гундахар снова надолго замолчал.

— Я был неправильным игвом, Вайоми… Мой вид испокон веков искал подчинения и контроля. Так проще жить, понимаешь? Когда приходит кто-то сильный и говорит тебе как надо. И уже не нужно самостоятельно принимать решения, брать на себя ответственность и отвечать за последствия.

— Добровольное рабство?

— Оно самое. Но лично мне это всегда было чуждо, как и ненависть к тем людям, что просто-напросто хотели свободы.

— Разве это плохо?

— Для игвов — да. Для них это сродни дефекту. Мутации, вплетающей в мою суть рудиментарный ген свободы. Думаю, именно эта мягкотелость и предопределила мою судьбу. Я встретил девушку, ставшую для меня всем. Человека, как ты уже мог догадаться. А для игвов, сам понимаешь, это было…

— Предательством — закончил я.

— Хуже. Тотальным отречением.

— И что же ты сделал?

— Наплевал на них. Эанна подарила мне новую жизнь, свободную от пленяющих волю оков. И я и ни секунды не думал о том, чтобы променять её на что-то другое. Но, к сожалению, надежды на счастливое будущее очень скоро разбились о суровую реальность.

— Что случилось?

— Война.

— С кем?

— Со всеми. Это было по-настоящему страшное время, полное боли и леденящих душу криков в ночи — Гундахар снова замолчал, будто бы вспоминая события прошлого — Мы тогда жили бок о бок с изначальными, первыми людьми, которые, как и твоя 21-я версия, были фанатами технологий. Они понимали, что близится час «планетарного разлома»: настолько мощного разрыва реальности, что сам Отступник сможет подняться по нему со дна галактики в этот мир, и не хотели полагаться на одну лишь систему, которая уже на тот момент порядком ослабла. Так и появились Титаны — невероятно сложные гибриды из магии, металла и живой материи, ставшие квинтэссенцией инженерного искусства и величия первых людей. Но, как часто и происходит…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Создания восстали против своих создателей.

— Да. Разумеется не все, но большая их часть. И хуже всего было то, что это произошло одновременно с появлением предсказанного «разлома».

— И часть титанов переметнулась на Его сторону?

— Да.

— Представляю, чем это всё обернулось.

— Нет, Вайоми, не представляешь. Ничего подобного ни до, ни после, я ни разу в жизни не видел. Степень разрушений была настолько чудовищной, что в конечном итоге, в бой пришлось вступить самой системе.

— Системе? — удивился я.

Вот уж чего я точно не мог представить, так это сражающуюся систему.

— Да. В том бою она сразила Отступника и отправила его обратно, но…

— Но?

— Почти на месяц вышла из строя. Никаких параметров, способностей, уровней и, главное, воскрешения…

Кажется, я начал понимать, что за этим последовало.

— Мне не хватило всего пары дней, Вайоми. Пары… проклятых… дней… Я нашел изуродованное тело Эанны брошенным в сточной канаве неподалеку от дома. Какие-то разбойники пробрались в него ночью, выкрали всё самое ценное, а затем изнасиловали её и убили.

— Я искренне тебе соболезную…

— Не стоит.

— И что ты сделал тогда?

— То, что должен был. Вернул её к жизни.

— Как?

— Обратился к своему злейшему врагу — Рамнагору. Я хотел вернуть Эанну в точности такой же, какой успел её запомнить. Максимально живой, если можно так выразиться. И чтобы у неё не было воспоминаний об ужасах той самой ночи. Подобное мог провернуть лишь чрезвычайно могущественный некромант. И именно таким некромантом Рамнагор и был. Однако плата за услугу, оказалась поистине высока. В тот момент как мы пожали друг другу руки и скрепили клятву, Альтир Светозар навеки стал Гундахаром…

— Полагаю, с поражением Отступника война не закончилась?

— Скорее, только начиналась. Сторон конфликта было много, и у каждой из них имелись собственные амбиции.

— И ради спасения Эанны ты был вынужден пойти против своих и выполнять приказы врага?

— Да.

— И совершать чудовищные преступления?

— Да.

— Ты жалел об этом?

— Нет — покачал головой генерал — Те «люди» были для меня никем. А Эанна — всем. Ради неё я был готов спалить к черту весь мир.

— Думаю, я в состоянии тебя понять — кивнул я.

— Уверен? Тогда скажи мне, Вайоми, как бы ты поступил, будь у тебя выбор: спасение Алексы или смерть десяти тысяч незнакомых людей?

— Я бы выбрал первое. Наверное, потому что я такой же эгоист, как и ты.

— В таком случае мы не сильно отличаемся друг от друга.

— И что случилось потом?

— Потом пришел твой «отец», который, как и Заранда, объявил себя «несущим вечную стражу у истоков жизни и хранителем мира живых». Сражаться с ним было бессмысленно. Он уничтожил Эанну не задумываясь. Расщепил на атомы, словно она была обычным умертвием.

— Но тебя при этом он пощадил. Почему?

— У него были на то причины. Но я не хочу об этом говорить. И прошу, не заставляй меня.

Генерал встал, подошел к фонтану и аккуратно вытащил из него барахтающуюся в воде букашку.

— Ты же понимаешь, что я — не он?

— Теперь понимаю.

— Хорошо. Тогда представим, что я тебя освобожу. И что тогда? Ты будешь мстить?

— Думаешь, я тысячелетия провёл в заточении ради мести?

— Тогда ради чего?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я снова её спасу.

— Но как? Разве это возможно?

— В этом мире нет ничего невозможного. Я отыщу храм Нифалема в проклятых землях и спущусь за её душой прямо в ад — Гундахар вытянул ладонь, на которой материализовалось два белоснежных предмета — Это «Перо Херувима». Одно — для неё, второе — для меня. Их силы будет достаточно на то, чтобы помочь нам преодолеть гравитацию антивселенной и вознестись обратно в нашу реальность. И нечего так удивляться, Вайоми, не у тебя одного есть межпространственное хранилище.