Том 2. Драматические произведения - Алексей Толстой

Федор

Владыко Дионисий! Отче Иов!Ты, отче Варлаам! Я вас позвал,Святители, чтоб вы мне помоглиБлагое дело учинить, давнишнихМне помогли бы помирить врагов!Вам ведомо, как долго я крушился,Что Шуйские, высокие мужи,И Годунов Борис, мой добрый шурин,Напрасною враждой разделены.Но, видно, внял господь моим молитвам,Дух кротости в Бориса он вложил.И вот он сам мне обещал сегодняЗабыть свои от недругов досадыИ первый Шуйским руку протянуть.Не так ли, шурин?

Годунов

Твоему желаньюПовиноваться — долг мой, государь!

Федор

Спасибо, шурин! Ты Писанье помнишьИ свято исполняешь. Только вотО Шуйском я хотел тебе сказать,О князь Иван Петровиче: он нравомНемного крут, и горд, и щекотлив;Так лучше б вам помене говорить бы,А чтобы ты к нему бы подошел,И за руку бы взял его — вот этак,—И только бы сказал, что все забытоИ что отныне ты со всеми имиВ согласии быть хочешь.

Годунов

Я готов.

Федор

Спасибо, шурин! Он ведь муж военный,Он взрос в строю, среди мечей железных,Пищалей громоносных, страшных копийИ бердышей! Но он благочестивИ, верно, уж на ласковую речьПодатлив будет.

(К Дионисию.)

Ты ж, святой владыко,Лишь только за руки они возьмутся,Их поскорей благослови и словоСпасительное тотчас им скажи!

Дионисий

Мой долг велит мне, государь, о миреВещать ко всем, а паче о ХристовойПещися церкви. Аще не за церковьКнязь Шуйский спорит с шурином твоим,Его склонять готов я к миру.

Федор

Отче,Мы все стоим за церковь! И Борис,И я, и Шуйский — все стоим за церковь!

Дионисий

Великий царь, усердие твоеНам ведомо; дела же, к сожаленью,Не все исходят от тебя.

(Смотрит на Годунова.)

НамедниНовогородские купцы, которыхЗа ересь мы собором осудили,Свобождены и в Новгород обратно,Как правые, отпущены, к соблазнуВсех христиан.

Годунов

Владыко, те купцыС немецкими торгуют городамиИ выгоду приносят государствуНемалую. Мы с ними разорили бВесь Новгород.

Дионисий

А ересь ни во чтоТы ставишь их?

Годунов

Избави бог, владыко!Уж царь послал наказы воеводамТой ереси учителей хватать.Но соблазненных отличает царьОт соблазнителей.

Федор

Конечно, шурин!Но самых соблазнителей, владыко,Ни истязать не надо, ни казнить!Им перед богом отвечать придется!Ты увещал бы их. Ведь ты, владыко,Грамматиком недаром прозван мудрым!

Дионисий

Мы делаем, сколь можем, государь,Чрез увещанья. Но тебе ещеНе все известно: старосты губныеИ сборщики казенных податейВ обители входить святые стали,И в волости церковные въезжать,И старые с них править недоборы,Забытые от прежних лет!

Годунов

Владыко,Великий царь предупредил твоеПечалованье. Что нас крайность сделатьЗаставила, уж то не повторится.

(Подает ему грамоту.)

Вот грамота, владыко, о невъездеВ именья церкви никаким чинамИ о решенье всяких дел не царским,Но собственным твоим судом.

Федор

Да, отче,Он написал ее, а я печатьПривесил к ней!

Дионисий

(пробегает грамоту)

Блаженны миротворцы!Когда правитель обещает мнеИ в остальных статьях все льготы церкви,Ее права и выгоды блюсти —То прошлое да будет позабыто!

Федор

Так, так, владыко! Отче Варлаам,Ты помоги владыке!

Варлаам

Государь,Что в деле сем святой владыко скажет,Я повторю охотно.

Федор

Отче Иов,И на тебя рассчитываю я!

Иов

Правитель твой, великий государь,Незлобия и мудрости исполнен,А наше дело господу молитьсяО тишине и мире!

Федор

И тебя,Аринушка, прошу я: если ШуйскийУпрется, ты приветливое словоЕму скажи. Оно ведь много значитИз женских уст и умягчает самыйСуровый нрав. Я знаю по себе:Мужчине я не уступлю ни в чем,А женщина попросит иль ребенок,Все сделать рад!

Ирина

Мой царь и господин,Как ты велишь, так мы и будем делать;Но наше слово, против твоего,Что может значить? Если только тыИм с твердостию скажешь, что их распряТебя гневит, то князь Иван ПетровичОслушаться тебя не будет властен.

Федор

Да, да, конечно, я ему велю,Я прикажу ему! А вы, бояре,Скорей зачните с ними разговор;Не стойте молча; хуже нет того,Как если два противника сошлись,Уж помирились, смотрят друг на друга,А все молчат…

Клешнин

Мы рады говорить бы,Царь-государь, когда б его лишь милость,На Шуе князь, нам рты разинуть дал!

Федор

Что ты понес? Какой он князь на Шуе?

Клешнин

А то, что он себя удельным князем,А не слугой царевым держит — вот что!

Кн. Хворостинин

Твой дядька, царь, простить не может Шуйским,Что за Нагих вступаются они.

Головин

И что тебя хотели б упроситьЦаревича взять на Москву обратно.

Федор

Димитрия? Да я и сам бы рад!Сердечный он! Ему, я чай, там скучно,А я-то здесь его бы потешал:И скоморохов показал смешных бы,И бой медвежий! Я просил Бориса,Не раз просил, да говорит: нельзя!

Клешнин

И в том он прав! Твой батюшка покойныйНагим недаром Углич указал;Он знал Нагих, он воли не давал им,И шурин твой на привязи их держит!

Федор

Негоже ты, Петрович, говоришь,Они дядья царевичу, Петрович!

Клешнин

Царевичу! Да нешто он царевич?И мать его, седьмая-то жена,Царица нешто? Этаких царицПри батюшке твоем понабралось быИ более, пожалуй!

Федор

Полно, полно!Мне Митя брат, ему ж дядья Нагие.Так ты при мне порочить их не смей!

Клешнин

А что же мне, хвалить их, что ониТебя долой хотели бы с престола,А своего царенка на престол?

Федор

Как смеешь ты?

Клешнин

И Шуйских тож хвалить,Что заодно идут они с Нагими?

Федор

Я говорю тебе: молчи! Молчи!Сейчас молчи!

Клешнин

(отходя к окну)

Ну, что ж? И замолчу!

Федор

(к Годунову)

Не позволяй ему в другой раз, шурин,Порочить мачеху и брата!

Годунов

Царь,Он человек усердный и простой!Крики на площади.

Клешнин