«Если», 2006 № 06 - Журнал «Если»

Миранда, черная и стремительная, оттолкнула фон Корфа и опустилась перед девушкой на колени.

— Лаура! — позвала она, крепко сжав виски девушки. — Лаура, девочка, ты меня слышишь?

— А ты — пума! Хищная, безжалостная пума! Ты хочешь разорвать меня на куски!

— С ней часто такое происходит? — вполголоса спросил Анненков у Миранды.

— Такое — впервые. Она что-нибудь пила?

— Да, выпила бокал вина. Стиллуотер сказал, что она больна…

Миранда наградила капитана свирепым взглядом.

— Больна, только не тем, о чем вы думаете! Во всяком случае, она не эпилептик. Год назад она потерялась в Черных Топях, отстала от всех во время охоты и едва не утонула в трясине. Когда ее нашли, она была без сознания, потом долго бредила, рассказывала про огромных змей, про какого-то духа, который вытащил ее из болота… С тех пор у нее случаются нервные припадки, и алкоголь их провоцирует.

— Ну-ка, Юрка, подвинься, — сказали за спиной у Анненкова по-русски. Капитан обернулся. В дверях стоял Ник, одетый в простые черные брюки и черную же рубашку навыпуск.

— Сейчас я ею займусь, — пообещал он. — Я под Каховкой полкового врача подменял…

Он наклонился и легко, словно перышко, поднял девушку на руки. Лауру колотила крупная дрожь, в уголках рта видна была красноватая пена.

— Ну-ну, малышка, — успокаивающе проговорил Стеллецкий, поглаживая ее по растрепавшимся волосам. — Дядя Ник здесь, все будет хорошо…

«Интересно, — подумал Анненков, — каким зверем она наречет Ника?»

Но маленькая паршивка спутала ему все карты.

— Дядя Ник, — прошептала она, прижимаясь к груди Стеллецкого. — Как хорошо, что ты здесь… ты пришел… ты меня спас… я ведь, знаешь, заблудилась в этих пещерах… тут кругом одни змеи и ящеры, такие страшные… Я тебя звала-звала… ты почему не шел? Ты представляешь, все кругом такое прозрачное, все видно насквозь… и тебя тоже видно насквозь, я вижу твое сердце… оно бьется там, под ребрами, такое смешное, как маленький красный комочек… Ты же меня любишь, дядя Ник?

Миранда выразительно фыркнула. Стеллецкий смущенно обвел взглядом всех присутствующих.

— Конечно, люблю, конфетка моя… а теперь пойдем, дядя Ник отнесет тебя домой, и ты немного поспишь.

— Я с вами, если позволите, — неожиданно предложил фон Корф. — В молодости я обучался медицине в Тюбингенском университете.

— Пожалуй, я тоже пойду, — сказал Анненков. — Да и ваша помощь, Миранда, будет совсем не лишней.

— Разумеется, — холодно ответила сеньора Прадо. — Я не настолько стерва, чтобы оставить любимую племянницу наедине с двумя гвардейскими офицерами и одним военным атташе.

Рассвет застал капитана в библиотеке. Здесь было чисто, уютно, имелись удобные столы красного дерева. На одном из таких столов стояла пузатая бутылка «Баллантайна» и три высоких стакана. Еще одна бутылка (пустая) помещалась между четвертым и шестым томами «Истории Рима» Моммзена. Пятый том, место которого занимала бутылка, пребывал в руках Ланселота Стиллуотера. Британец, казалось, с головой ушел в древнеримскую историю, периодически отрываясь от нее лишь для того, чтобы сделать очередной глоток виски.

— Индеец хотел отравить меня, — убежденно заявил Анненков. — То, что бокал взяла Лаура — досадная случайность, не более. Вино предназначалось мне.

— Бессмысленно! — покачал головой Стеллецкий. — Зачем кому-то, пусть даже твоему демоническому индейцу, тебя травить? Ты в поместье меньше суток, отношения ни с кем испортить не успел. Одно из двух: или вино здесь вообще ни при чем, или отравить изначально хотели не тебя…

Он потер хрящеватую переносицу.

— И ты знаешь, это какое-то странное отравление… Сначала я ужасно испугался за Лауру, но потом убедился в том, что ничего по-настоящему страшного с ней не происходит. Галлюцинации — да, сильные и яркие, но от галлюцинаций ведь еще никто не умирал… Кстати, после того, как фон Корф дал ей морфин, они необъяснимым образом прекратились. Если галлюцинации — побочный эффект, тогда непонятно, какой эффект основной. В общем-то, за исключением рвоты…

— От которой в основном пострадал мундир Гутьерреса, — добавил Анненков. Стиллуотер на мгновение оторвался от своего Моммзена и пробурчал что-то одобрительное.

— Вот именно! — Стеллецкий многозначительно поднял вверх указательный палец. — Остается предположить, что тебя просто хотели скомпрометировать. Предположим, ты приглашаешь на танец… м-м… например, сеньориту Кордеро и в самый романтический момент… м-м… травишь ей в декольте. Натурально, скандал. Возникает вопрос, кому это могло понадобиться.

Анненков задумчиво повертел в руках стакан. Виски оставлял на стеклянных стенках маслянистые следы.

— У тебя здесь есть лаборатория? Помнится, ты всегда был неравнодушен к химии.

Ник досадливо махнул рукой.

— Лаборатория — слишком сильно сказано! Так, каморка… Все реактивы приходится выписывать из столицы, поэтому о серьезных исследованиях я и не мечтаю… Но для такой экспертизы хватило бы и моих скромных возможностей. Впрочем, я почти уверен, что это был не яд.

— Что же тогда?

— Джентльмены, — Ланселот Стиллуотер с треском захлопнул книгу. — Исходя из того, что я узнал от вас о галлюцинациях сеньориты де Легисамо, в вино мог быть подмешан отвар из айяуаски.

— Айя… чего? — переспросил Анненков.

— Айяуаска, — терпеливо объяснил англичанин. — На местном языке означает «лиана душ». Еще ее называют «путь мертвых», потому что считается, будто человек, попробовавший ее отвар, отправляется прямиком в мир духов.

— Индейские суеверия, — хмыкнул Ник. — Я что-то такое слышал. Эта лиана содержит наркотик, верно?

Стиллуотер поднес к губам бокал, отхлебнул виски и немного посмаковал его во рту.

— Я бы поостерегся назвать это просто суеверием, Николай Александрович. Как вы знаете, в свое время мне пришлось повоевать в Амазонии. Тамошние индейцы используют айяуаску едва ли не каждый день. Саму лиану они называют натема, или йаге, и считают вместилищем божественной силы. Заготавливают ее так, как у нас в Англии дрова для камина: около каждой хижины всегда валяются три-четыре вязанки. Собирать ее, кстати, имеют право только мужчины. Однако лиана — это еще не все. Чтобы приготовить из нее священный напиток, нужны листья кустарника, называемого чакруна. Листья эти считаются вместилищем света, и собирают их только женщины. Когда листья и куски лианы бросают в котел и варят, сила соединяется со светом и получается айяуаска. Действует она на всех по-разному, однако галлюцинации с участием огромных рептилий бывают почти всегда. Честно говоря, я и сам пробовал это зелье. Вдоволь нагляделся на всякую мерзость…

— Очень познавательно, — одобрил Анненков. — Вот только я уверен, что в бокале, который дал мне этот чертов индеец, было настоящее вино, а не какой-то отвар из лианы.

Стиллуотер иронически изогнул бровь.

— Вот как? Должен заметить, что если бы вам поднесли стакан с чистым отваром, вас вывернуло бы наизнанку от одного только запаха. Вероятно, тот, кто хотел вас отравить, вначале приготовил эссенцию, а затем смешал ее с вином.

— Вряд ли ваши дикари из джунглей на это способны, — ухмыльнулся Ник. Встретился глазами с Анненковым и осекся: — Что ты так смотришь, Юрка? Думаешь, это я у себя в лаборатории такими вещами занимаюсь?

Анненков перегнулся через стол и стукнул свой стакан о край стакана Стеллецкого.

— Нет, конечно. Но ведь твоей лабораторией мог воспользоваться кто-то другой…

Повисло напряженное молчание. Наконец Стиллуотер вежливо кашлянул.

— Джентльмены, я хотел бы напомнить вам, что таинственное отравление сеньориты Лауры — только одна из трех загадок, которые нам предстоит решить.

— Кстати, он прав, — с облегчением подхватил Стеллецкий. — Самое главное — кто и как взломал сейф и похитил кристалл.

— И куда делся проклятый индеец, — добавил Ланселот. — Кристобаль клянется Мадонной, что никого не посылал относить напитки в гостиную после полуночи. К тому же, как вы сами убедились, Юрий Всеволодович, индейцев среди слуг нет.

Первое, что сделал Стиллуотер после того, как велел своим головорезам закрыть входы и выходы из поместья, это согнал всех слуг на кухню, выстроил в шеренгу и показал Анненкову. Капитан несколько раз прошелся вдоль жалкой пародии на строй, придирчиво разглядывая смуглые лица, но никого даже отдаленно напоминающего давешнего индейца не обнаружил.

— Похоже, что мы в тупике, господа, — вздохнул Анненков. — Предположим, что вино отравил индеец; это возможно, хотя мы не знаем, для чего он это сделал и даже кого он хотел отравить. Но кто вскрыл сейф? Тоже он? Ни за что не поверю, что после такого дерзкого ограбления он задержался бы в поместье хотя бы на минуту. Да и потом, здесь на каждом шагу полно слуг, которые прекрасно знают друг друга и мгновенно вычислят чужака. Он должен был чувствовать себя зайцем в волчьей норе… Если, конечно, он не невидимка…