Жутко романтичные истории (ЛП) - Коллектив авторов

— Почему бы и нет?!

— Этот дом — склад вещей. Более чем достаточно для вас одного. Да и что вы сделали, чтобы заслужить эти девять миллионов долларов? И чем заслужили их все эти богатые испорченные паразиты?

— Что нам с ним делать? — спросил Уэсли.

— А что мы можем сделать? — в интонации Тибо появились извиняющиеся нотки.

— Погодите, — выкрикнул Майлз. — Между воровством и убийством большая разница.

— К сожалению, да.

— Так и что нам… — запнулся Уэсли.

В этот момент Майлз безошибочно различил звук проворачивающегося в замке ключа. Месье Тибо развернулся и вскинул револьвер. Нет. Майлз не мог допустить, чтобы Линли пострадал. Это был его шанс. Майлз вцепился в руку с револьвером, а Уэсли повис на нем.

Из коридора позади донесся жуткий вой, и на сцене появилась Агата в своем цветастом розовом одеянии. Она бросилась к ним, не прекращая вопли и размахивая сковородкой.

— Да чтоб тебя, — просипел Уэсли, поднимая свой нож.

Все произошло в один миг. Майлз со всего размаху ударил рукой Тибо об открывающуюся дверь, и она снова захлопнулась. Тибо выронил револьвер. Тот, упав на мраморный пол, выстрелил с оглушающим грохотом. Пуля попала в мраморную ступеньку и отрикошетила в окно, из которого посыпались осколки. Агата набросилась на Уэсли, а затем, словно теннисной ракеткой, выбила сковородкой из его руки нож. Мужчина взвыл от боли, но его крики прервались, когда Агата вторым ударом залепила ему в лицо. Уэсли рухнул как подкошенный и затих на мраморном полу.

В это время Майлз выворачивал руку месье Тибо, пока тот не упал на колени, задыхаясь от боли. Линли встревоженно что-то закричал и с яростью толкнул дверь, сбив Тибо с ног. Створки распахнулись.

— Господи Иисусе, какого черта здесь творится? — возмутился Линли.

— Добро пожаловать домой! — выдохнул Майлз и рухнул в его объятия.

***

— Всего десять дней до твоего отъезда, — печально улыбнулся Линли. — Учитывая последние события, уверен, что вернешься?

Был полдень вторника, и они прогуливались по Шербрук-стрит, направляясь в галерею Линли. Большую часть ночи они не спали, давая показания полиции. Тибо и Уэсли находились в тюрьме, ожидая суда по целому ряду обвинений, включая кражу на сумму свыше пяти тысяч долларов, непредумышленное убийство и покушение на убийство.

— Ну, я же хотел приключений. Конечно, я вернусь. И буду прилетать по возможности часто, пока не улажу все дела в Калифорнии.

Линли кивнул. Но в его лице не было убежденности.

— Ты веришь словам Тибо, что он непричастен к смерти вашей матери?

Линли задумался.

— Да. Все-таки они не были убийцами. В основном грабили поместья покойных клиентов Тибо.

Верно. Очень прибыльное занятие. Когда полиция увела Тибо и Уэсли, Майлз нашел на обеденном столе вырезанные из рамок эскизы Тома Томсона.

— И все же они были готовы расширить свою деятельность, когда их застукали.

— Да.

— Но что-то другое не дает тебе покоя.

— Не могу отбросить одну мысль… — начал Линли. — Эрвана выпустили из тюрьмы всего за несколько дней до смерти матери.

— Думаешь, он мог иметь к этому какое-то отношение?

Линли пожал плечами.

— Мы никогда не узнаем. Что, если она наткнулась на него, когда он рыскал по дому? Что, если он ее напугал?

Майлз содрогнулся.

— Надеюсь, что нет.

Если Эрван прямо или косвенно виновен в смерти Маргаритки, то его собственная кончина выглядит как высшее возмездие.

— Я тоже.

— Одно могу сказать наверняка: больше и мысли не допущу о том, чтобы уволить Агату.

Линли слабо улыбнулся.

— Она не так ужасна, если узнаешь ее поближе. И у нее потрясающее шоколадное суфле.

— Я завоюю ее сердце, — рассмеялся Майлз.

— Уверен, у тебя получится. — Линли вздохнул. — Два месяца — это слишком.

— Не такой уж долгий срок. К тому же у нас десять дней впереди.

— Хочешь пообедать до или после того, как зайдем ко мне?

Они как раз проходили мимо небольшой галереи. Майлз заглянул в окно. А потом еще раз. И остолбенел.

— Что такое? — спросил Линли.

— Я… Мы можем зайти?

— Конечно.

Озадаченный, но невозмутимый, Линли проследовал за Майлзом в небольшой магазинчик. Майлз направился прямо к прилавку в дальнем углу зала и уставился на большую картину маслом. Он чувствовал… почти головокружение. Казалось, будто все это ему снится.

— Bonjour, — улыбнулась женщина за прилавком и вопросительно на него посмотрела. — C’est charmant, n’est-ce pas? Вам нравится?

Майлз не ответил. Это был не сон. Он узнавал эти быстрые, резкие мазки, эту отчаянную потребность выплеснуть все наружу: эмоции, жажду, возбуждение. Быть может, линии были не столь уверенными и решительными, как должно, но все компенсировало пылкое, взрывное буйство цветов: малиновый ализарин, киноварь, кадмий желтый, кобальт желтый, изумрудная зелень и ультрамарин. Слишком эмоционально, сказал бы Линли. Он и сказал.

— Озеро Тахо, — выдохнул Майлз.

Женщина снова улыбнулась.

— Правда? Не знала.

— Это великолепно, — сказал Линли. Он положил руку на плечо Майлза, будто чувствовал, что тот нуждается в поддержке, хотя не знал, почему. — Купить ее для тебя?

— Ох! — воскликнула женщина. — Она не продается.

— Где вы ее нашли? — спросил Майлз.

Ее лицо просветлело.

— Вы не поверите. Я обнаружила ее много лет назад в мусорном баке.

— Там было три полотна.

Ее глаза округлились.

— Oui! Их точно было три. Два других я продала. А эту картину оставила. Иногда нужно напоминать себе, почему я занялась этим делом. — Женщина заколебалась. — Неужели вы и есть автор?

— Там должны быть инициалы МТ в правом нижнем углу.

Горло Майлза сдавило, и голос осип. Тот день стал худшим в его жизни. Но эта женщина с чудесной улыбкой нашла его картины, и они тронули ее сердце — и вошли в ее жизнь. Разве не для этого существует искусство?

— Так и есть. — Она даже не стала проверять. Она сияла, глядя на Майлза. — И что же означают МТ?

— Майлз Тьюздей.

Женщина протянула ему руку.

— Для меня большая честь наконец встретиться с вами, Майлз Тьюздей. Я Зои Гренье, и это моя галерея.

***

Линли поднял бокал.

— За твою первую выставку!

Они чокнулись, и Майлз пригубил шампанское. Пузырьки шипели в носу и лопались в сердце. Он никогда не был так счастлив.

И даже до конца не осознавал, где они находятся. Это было небольшое кафе в нескольких минутах ходьбы от галереи Зои. Солнце сияло, вокруг звучала музыка, и больше не осталось ни одной загадки. Майлз улыбнулся Линли, и тот мягко сказал:

— Если хотя бы часть улыбки предназначена для меня, я буду доволен.

— Все твое, — ответил Майлз. — Мне кажется, я в тебя влюбляюсь.

Уже дважды он решался на безумие ради Линли, так что не удивился бы, если бы сейчас тот просто отшутился.

Но Линли оставался серьезен.

— Хорошо. Потому что я влюбился в тебя в ту ночь, когда сказал, что ты хороший парень, а в ответ получил: «Контрольный в голову».

Он криво усмехнулся, и Майлз рассмеялся.

— Спасибо, что дал мне еще один шанс, — добавил Линли.

— Спасибо, что дал мне этот шанс, — ответил Майлз.

Линли нахмурился.

— И все же хочу спросить. Меня волнует один вопрос с тех пор, как ты сказал, что после моего отзыва взялся за преподавание. Почему ты не обратился к кому-то еще?

Майлз уставился на него. Вопрос был очевиден. Когда Майлз поймал теплый взгляд голубых глаз Линли, он вдруг с ясностью осознал неизбежность своего путешествия, и четкий ответ возник в его голове.

— Ты ведь знаешь, как поется в той песне, — тихо сказал он. — Такова любовь, и ты ничего не можешь с этим поделать. Et l’on n’y peut rien.