Дорога вспять. Сборник фантастических рассказов (СИ) - Костюкевич Дмитрий Геннадьевич

Голос. Здравствуйте, Евгений. У меня тут один из ваших текстов перед глазами. Слишком много ненужных технических и эксплуатационных данных, описаний, вы сверх меры уделяете внимание не людям, а автоматам… Разморозка, режимы, таймеры… И ещё – зачем эти таблицы, пояснения, картинки?

Дизов. Таблицы? Таймеры? Вы ничего не путаете? Что за рассказ?

Голос. Подождите, секунду…

Шелест переворачиваемых страниц

Голос. Инс… о-пля! Извините, это инструкция к микроволновке… (Гудки).

Ведущий. Бывает и такое. На чём мы… Ах да. Хотелось бы услышать даже эти маленькие штрихи нового шедевра.

Дизов. Что ж. Действие происходит на Земле. Рассказ насыщен историческими личностями планеты моего отца… Короче, год Х. События строятся вокруг темпоральной катастрофы, которая перемешала людей разных эпох, одних закинув в прошлое, других выдернув в настоящее, абстрактный год Х. Джордано Бруно, ознакомившись с достижениями современной астрономии, напивается до чёртиков и сгорает от курения в постели…

Ведущий. Простите, я не успеваю за мыслью. Кто такой Бруно? А Джордано?

Дизов. В рассказе будут сноски. Дальше. Пушкин вызывает Ленина на дуэль, тот хитрит и обстреливает бар, где поэт пьёт с Аристотелем, из броневика. Калигула зарублен саблей поручика Ржевского в публичном доме за хамское обращение с дамами. В творящемся вокруг хаосе Жириновский рвётся в президенты, голосует единственный, сам за себя, выигрывает и занимает полуразрушенный президентский кабинет.

Ведущий. Будет много сносок. Жириновский никак не относится к популяции жириков?

Дизов. Нет. Ну, как и говорил, это наброски. Много героев. Сплетение сюжетных линий. И на контрасте, в конце произведения, показана летающая тарелка с одиноким пришельцем, подлетающая к Земле, очередной планете, на которой он надеется найти отца, от спор которого разродилась когда-то его мать-планета… Вот такая по сути…

Звуковой эффект телефонного звонка

Ведущий. Да! Говорите!

Голос. С VIP-спутника звоним мы. Поэзии поклонниками являемся большими. Трёхсловий айч-авских вечер чтения у нас сегодня. Но рас других стихотворений для себя открыть рады всегда мы. Прочитать нам что-нибудь не могли бы вы?

Дизов (тихо, прикрыв микрофон рукой). Эти инверсивно строящие фразы – айч-авы? Ну, червеподобные, с метанефридиями по всему телу?

Ведущий (тоже тихо, раздражённо). Да. На спутнике, понимаешь, они катаются… стишками балуются… Олигархи червивые…

Дизов. Фу…

Голос. Фу? Не будете то есть вы читать нам что-нибудь?

Ведущий (не скрывая неприязни). Евгений, порадуйте наших радиослушателей. (шёпотом) А то подключатся на другую волну.

Дизов. Есть одно стихотворение. Его любил отец. Буквально заставил выучить наизусть. Правда, там много неизвестных имён и названий.

Голос. Страшного ничего. Признательны будем. Просим.

Дизов. Хорошо. Поехали. Называется «Потерянная философия».

Фантастика. Но не как цель, как средство.

Так было раньше. Сколько умных книг…

Разумный океан в «Солярисе» у Лема

Свершением чудес жёстких полон каждый миг

«Непобедимый» и «Эдем» – контраст знакомства

С цивилизацией чужой. Но это – инструмент

Каркас, декор, всего лишь яркая обложка

В общей проблеме, смысле – просто рудимент

На первом плане человек, его стремленья

Нелёгкий выбор – человечность или долг

В горниле испытаний – путь перерожденья

Борьба с самим собой, реанимации урок

Я вспоминаю те миры, с восторгом, с упоеньем

И перечитывая строк знакомых бег,

Передо мною красота и глубина чужих творений

И если хаос звёзд, на фоне этом человек

Как трудно богом быть, поздно узнал Румата

Пришельцы на обочине устроили пикник

«Фиаско» – словно часть научного трактата

Пульсары, криогены… глубже? психологии тайник

Ван Вогт! А Роберт Шекли! Саймак!

Через фантастику несли нам мысли лик

Теперь? Лукьяненко, Перумов, иже с ними

Романы превратились в динамичный боевик

Масштабность действий, Марс, плутоний

Готовые сценарии. Фантастика – как цель

Дают мне просто чтиво, простоту погони

За красочностью. Где же к размышленьям дверь?

Пауза. Откуда-то издалека звук льющейся воды

Голос. Плакать так стыдно, но прелестны эти строки были.

Ведущий. А наше эфирное время подходит к концу…

Голос. Поэт дорогой, к нам на спутник давайте сейчас. Стихами вашими покорены мы. Коктейли земляные, девочки…

Дизов. Спасибо, воздержусь…

Голос. Жаль. Хорошего всего.

Ведущий. До свидания. (гудки).

(эфирные шумы) Голос. Мммяяяааааа….

Ведущий. А этот как пробился? (гудки).

Дизов. Не эфир, а проходной двор.

Ведущий. А мы заканчиваем. И последний вопрос нашему уважаемому гостю, писателю-фантасту Евгению Дизову: почему вы назвали сборник «Вымя фантазий»?

Дизов. А почему – нет?

Ведущий. Но всё-таки! Я предполагаю, нашим слушателям было бы очень интересно!

Дизов. Не оскорбляйте слушателей предположениями об отсутствии у них воображения. Но если вас так донимает этот вопрос, читайте folio verso[7]…

Таксофон

Святослав стоял в будке таксофона и решал, кому позвонить.

Потёртой монеткой над крышами висела луна. Небо перестало сыпать белым, но за целый день превратило лавки и кусты в сугробы, а зданиям и деревьям связало пушистые головные уборы. Дома на противоположной стороне улицы горели маячками уединения. Святослав смотрел на жёлтые прямоугольники чужих окон, продавленные на белом фасаде, – то ли здание было выкрашено светлой краской, то ли метель умудрилась припорошить и стены, – и ему вспомнились слова Стаса:

– Будто кто-то очень аккуратно пописал на снег, нарисовал струёй квадраты.

Святослав улыбнулся, прислонился лбом к стеклу. Шапка сбилась вверх, и он одёрнулся от липкого холода будки. Сигнал в трубке ждал номера. Любого.

С галдежом и снежками мимо пронеслись школьники. Святослав узнал ребят из старших классов и был рад, что никому не пришло в голову, взять таксофон под обстрел.

Он выбрал окно на шестом этаже – украшенный гирляндами балкон, встал вполоборота к автомату, чтобы не потерять окно из вида и, не глядя на клавиши, набрал номер.

– Что?! И часа не выдержал?! – закричала трубка, когда оборвались гудки.

– Простите…

– Кто это?!

Голос женщины был наполнен слезами и яростью.

– Вы меня не знаете, – пробормотал Святослав. – Я просто хотел с кем-то поговорить. У вас такой красивый балкон…

– Что? Он всё-таки вернулся к вам! И попросил тебя позвонить! Сволочь! Скажи своему отцу, что у него есть и другой сын!.. Нет! Уже нет! Больше нет настоящей семьи! Передай своей маме, пусть забирает его!

По проводам тёк плач.

– Не надо, не плачьте. Вы не поняли… Я вас не знаю. Просто… просто могу позвонить в любую квартиру, если смотрю на окна… пальцы сами набирают номер… Это мой – дар, – добавил Святослав с гордостью.

– Что?.. Мальчик, о чём ты… боже…

Гудки. Он нажал рычаг «сброс» – отпустил. Сшитая мамой рукавица прохудилась на мизинце. В украшенном гирляндами окне стоял тёмный силуэт.

Мальчик стал искать другое окно.

Нашёл. Опустил в прорезь монетку и позвонил. Тому, кто встречал вечер за оранжевым прямоугольником тёплого света.