Новые русские бесы - Владимир Хотиненко

Толстой: В Грузии.

Хотиненко: Да. И там, порой, даже жестче звучали эти формулировки. С тех пор прошло 6 лет… Это вообще любопытно! Это одно и то же!

Леонтьев: Я хотел бы сказать – Россия поставила на суверенитет. Наша экономика нынешняя, в нынешнем своем состоянии, наша экономическая политика современная не гарантируют России суверенитета. То есть мы встаем перед необходимостью на следующем этапе резкого, кардинального изменения экономической стратегии. Это другая будет стратегия. Это будет стратегия, при которой Россия должна свой успех и свое развитие основывать на собственных ресурсах и собственных возможностях, а не на надеждах на внешнюю конъюнктуру.

Толстой: Спасибо большое! До скорой встречи, всего доброго!

2014 г.

О книге А. Турчинова и о том, как трудно быть патриотом

(В.И. Хотиненко в гостях в программе Hard Day’s Night. Ведущие Д. Казнин, Р. Давлетгильдеев и другие)

Казнин: Владимир Иванович, скажите, нужно ли и будут ли делать крымский Голливуд в Ялте?

Хотиненко: Нужно ли? Там действительно очень подходящее для этого место, вопроса нет. Будут ли? Наверное, имело бы смысл, вообще-то говоря. Я сам много раз был там. Я там был на съемках, когда это еще был такой крымский Голливуд, я попал тогда, когда снимались «Пираты 20 века», там затапливаемые декорации стояли, там была атмосфера маленького, но Голливуда. Поэтому смысл имеет. Но всякий смысл требует денег, желаний. Так было бы, наверное, резонно, но не думаю, что все так просто.

Казнин: Вы в курсе, может, уже разговоры об том идут?

Хотиненко: Разговоры идут, но я не в курсе каких-то конкретных.

Давлетгильдеев: Вам не предлагали пока возглавить, возможно, будущую киностудию?

Хотиненко: Даже если бы предложили, я не смог бы возглавить, я не то что не люблю, я не умею возглавлять что-то такое, что требует администрирования, честно говоря. Я могу возглавлять любую съемочную группу, но это не администрирование, это все сложнее. А вот так, где нужно администрировать, мне не надо такие вещи доверять.

Давлетгильдеев: Сейчас очень много говорят про Крым. Как вам кажется, какое-то патриотическое кино про Крым снимут? Вы бы взялись, например, за такое?

Хотиненко: Это как относиться к самому термину, и что под этим подразумевается. Я уже снял, его вполне можно считать патриотическим фильмом, он масштабный, это «1612».

Давлетгильдеев: Мы с вашим творчеством знакомы. А про Крым бы сняли?

Хотиненко: Там же столько событий происходило, раз Лев Николаевич написал, то Владимиру Ивановичу можно и снять.

Катаев: Владимир Владимирович написал новую историю. Про это вы бы сняли кино?

Хотиненко: Я о другом скажу. В вашей передаче впервые могу об этом рассказать, это как раз будет для вас. Нынешний исполняющий обязанности президента Украины Александр Турчинов мне предлагал снять кино по его книге, это было лет пять назад. Это художественная книга была. Это была современная история современного бизнесмена с такими евангельскими мотивами, с евангельскими аллюзиями какими-то, ну а потом… я уже сейчас узнал, что он проповедник оказывается баптистский, я тогда не знал… Собирались в Крыму снимать, а потом начались у него неприятности личные, он же тогда возглавлял ФСБ Украины, службу безопасности, а потому начались какие-то у них проблемы, и эта тема увяла.

Катаев: А так бы сняли? Хорошая книжка была?

Хотиненко: Может быть, и снял был. Почему? Там любопытно было, там любопытно. Мы ещё кое-что придумали, я всего рассказывать не буду, не корректно…

Монгайт: Значит работа шла?

Хотиненко: Да! Работа шла, сценарий писался…нет, я бы скорее всего снимал. В тех обстоятельствах я скорее всего снимал бы, там ничего такого не было, это была любопытная очень история.

Монгайт: Может, сейчас стоит вернуться?

Хотиненко: Не знаю, посмотрим, сейчас это будет на совсем другом витке… Вообще, я не знаю, как снимать фильмы на современные события. Если вы, как говорили, знакомы с моим творчеством, я могу снимать фильмы одновременно с событиями. У меня был такой период в моей жизни, когда я снимал одновременно с событиями. Это у меня «Патриотическая комедия» про первый путч, это «Макаров», это второй путч, «Мусульманин», это Чечня и так далее. Тогда меня стали спрашивать: «Что ты дальше собираешь снимать?». Это не пророческие, это некая одновременность мироощущения. Сейчас я не знаю, у меня нет ни темы такой, ничего, чтобы можно было про современные события снять. Плюс я не очень люблю кино, которое вдогонку, это в Америке, у них есть опыт, у них есть практика, они могут быстро написать сценарий. Они умеют снимать фильмы на современные события.

Катаев: «72 метра» были по мотивам.

Хотиненко: По мотивам, но все-таки довольно отдаленных событий и трансформированных значительно, потому что там я даже лодку делал дизельную, хотя от этого все равно было трудно избавиться, может, даже невозможно.

Монгайт: Можно я вас спрошу про фильм «Мусульманин»? Когда увидела фильм «Homeland», я была поражена, ведь это «Мусульманин». Вы видели?

Хотиненко: Ну, конечно, я современное кино смотрю, я один из самых смотрящих режиссеров.

Монгайт: По которому сейчас снимают сериал «Родина», но это абсолютно фабула «Мусульманина» – и плен, и военные, и возвращение. Резонанс невероятный.

Хотиненко: Вы видели «День сурка»?

Давлетгильдеев: Конечно.

Монгайт: Естественно.

Хотиненко: Он был снят спустя пять лет после «Зеркала для героя». И два раза придумать ход с повторением одного дня невозможно. Это я точно знаю. Это придумала Надя Кожушаная, царство ей небесное, и там было буквально заимствование.

Тыркин: Подождите, а у Брэдбери не было что-то подобного?

Хотиненко: Нет, одного дня не было ни у кого. Это Надя Кожушаная придумала, даже не я.

Монгайт: Вы входите в Патриарший совет по культуре.

Хотиненко: И в Президентский совет по культуре вхожу. Я вообще вхожу туда, где мне кажется, я что-нибудь могу сделать.

Монгайт: Я слышала, что вы снимали фильм «Поп» при помощи российской православной церкви.

Хотиненко: Нет, не на деньги. Я даже не продюсер, поэтому механизм добывания денег на фильм «Поп» я не знаю. Например, я был продюсером фильма «Макаров». Вы можете спрашивать, я вам расскажу, как я добывал деньги. На «Попе» я не был продюсером, я был режиссером. Я механизм добывания знаю, церковь на это не давала. Давали люди, которых, возможно, церковь просила, чтобы дали деньги на этот фильм.

Монгайт: Что вам дает участие в этих советах по культуре президентском, патриаршем? Вы говорите, что вы можете что-то сделать, что-то изменить, что вам удается?

Хотиненко: Может, это иллюзия. Дело иногда не в конкретной помощи, но там рассматриваются вопросы актуальные на сегодняшний день: вопросы культуры и взаимоотношения церкви с культурой и с обществом. Быть немножечко в курсе, в прямом контакте мне представляется интересным в любом случае. Плюс иногда принимаются какие-то решения. Понимаете, практическая целесообразность для меня, может быть, не настолько большая, сколько общение. Для меня это общение.

Монгайт: Вам не жалко времени на эти отсиживания на советах?

Хотиненко: Меня часто спрашивают, а как вообще у меня хватает времени, потому что у меня мастерская на ВГИКе, мастерская на Высших курсах, я снимаю кино безостановочно. Я привык в таком режиме, и потом эти советы собираются не часто. Может, даже к сожалению. Они раз в два года, два раза собираются. Это не часто. Я в пробке провел больше времени.

Давлетгильдеев: А советовать получается? Прислушиваются к советам?

Хотиненко: В общем, да. Если вы меня спросите, насколько я верю в эффективность, то я не думаю, что они очень эффективны. Это все-таки по моим ощущениям больше общение, больше обмен присутствующих информацией, нежели получение 100 % результата, хотя результатом президентских советов часто были конкретные решения.

Монгайт: Например?

Хотиненко: Сейчас не будем.

Казнин: То есть ради удовольствия, ради светской тусовки?

Хотиненко: Это можно называть светской тусовкой, я это называю общением. Вопрос в формулировке. Для меня это общение существенное и важное, потому что, к сожалению, в этой суете, в которой мы находимся, пообщаться удается не часто.

Давлетгильдеев: Вообще известно про вас, что вы достаточно верующий человек, насколько я понимаю, да?