Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный. - Полен Парис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Госпожа, – сказала королеве дама Малеотская, по-прежнему занятая тайной, которую силилась разгадать, – не угодно ли вам передать этому рыцарю просьбу, чтобы он сразился ради вас?
– Дорогая моя, – ответила королева, – не о том мне приходится думать, когда монсеньору королю грозит утрата и земли, и чести, когда я вижу полуживым своего милого племянника. Просите у него все, что пожелаете; одна из моих девиц будет вашей посланницей; но у меня душа не лежит к таким причудам.
Госпожа Малеотская приняла услуги девицы, а Гавейн придал ей в спутники оруженосца с наказом передать от него Черному рыцарю два копья.
– Скажите ему, дитя мое, – велела госпожа Малеотская, – что все дамы и девицы госпожи королевы приветствуют его единодушно, и если он надеется на благосклонность одной из них или всех заодно, пускай так отличится в ратных подвигах, чтобы его было за что благодарить.
Девица и оруженосец подошли к Черному рыцарю; услышав имя монсеньора Гавейна, он спросил, где тот находится.
– В этой башне, сир, и с ним полно дам и девиц.
Он тотчас пришпорил коня, привстал на стременах и как будто вырос на полпье. Проезжая мимо башни, он на миг поднял взор на галереи, а затем ринулся на поле боя.
– Госпожа, – сказал мессир Гавейн королеве, – взгляните на этого рыцаря; бывал ли на свете кто-нибудь, кто умел лучше держать оружие?
Дамы приникли к зубцам и окнам, силясь получше его разглядеть. Он проносился от одного к другому, всех повергая на своем пути. Немало было молодых рыцарей из войска Галеота, кто вырывался вперед полков, стремясь испытать свою доблесть. Они набегали по десять, по двадцать; когда их набиралось поболее, Черный рыцарь поворачивал коня и сокрушал их. Между делом он бестрепетно дождался отряда в сотню латников, ринулся в самую их гущу, как голодный лев, опрокинул рыцаря, их предводителя, и проложил себе дорогу. Когда копье его сломалось, он устрашал всех одним обломком древка; затем повернул к оруженосцам, подхватил другую глефу и, преломив еще два копья, вернулся к реке на то же место, откуда выезжал, и снова устремился взором к башне. Мессир Гавейн сказал королеве:
– Госпожа, вы видели, что за набег учинил этот рыцарь; но напрасно вы не примкнули к нашему посланию. Ведь он остановился, явно думая, что вы его презрели.
– Он совершил все, – сказала госпожа Малеотская, – что полагал нужным совершить ради нас, и теперь не нам его просить; пусть просит, кто пожелает!
– Госпожа, – продолжал Гавейн, – разве я не прав?
– Э! милый племянник, так чего же вы ждете от меня?
– Я вам поясню. Доблестный воитель – великое дело; чего не добьется тысяча других, то один нередко доводит до счастливого конца. Пошлите приветствие этому рыцарю; заклинайте его прийти на помощь королевству Логр и монсеньору королю; и если он взыскует чести и славы, пускай совершит столько ратных подвигов, чтобы ему были благодарны и чтобы король не уступил Галеоту победу нынешнего дня. А я пошлю ему от себя десять остро отточенных глеф с толстыми и крепкими древками; к этому добавлю трех добрых коней, покрытых моими доспехами, и вы узрите чудеса храбрости.
– Как вам будет угодно, – отвечала королева, – отдаю это на полное ваше усмотрение.
Госпожа Малеотская слушала и едва могла унять свою радость: наконец-то она узнает то, чего так доискивалась. Девица, отвозившая первое послание, отбыла со свитой из шести оруженосцев, коим вверены были три лучших коня Гавейна и десять прочнейших его копий. Она подошла вплотную к Черному рыцарю, и когда он выслушал ее, то спросил, где королева.
– Там, сир, в той же башне, что и монсеньор Гавейн.
– Скажите моей госпоже, что все будет сделано, как ей угодно, и поблагодарите монсеньора Гавейна за его необычайную любезность.
С этими словами он препоручил трех коней оруженосцам, подхватил самое прочное копье и дал шпоры.
Мы не будем пересказывать его неисчислимые подвиги. Не дрогнув ни разу, он бьет, выносит из седла любого, кто отважится встретить железо его копья или сталь его меча; он видит, как все полегли, остается он один, да его конь, да еще три коня, дар монсеньора Гавейна; он ломает свои десять копий; двадцать раз полки и войско короля Артура, теснимые превосходящим множеством, увлекаются за ним и вновь берут свое.
Наконец, он сошел с последнего коня, израненного до смерти; окруженный плотным кольцом врагов, он оказался впереди самых доблестных своих соратников: сенешаля Кэя, Сагремора Шалого, Грифлета – сына До, Ивейна Побочного, Бранделиса и Гарета; а в это время принц Галеот, наслышанный о стольких славных подвигах, направил коня в гущу боя и пробрался к нему; и нашел его в кольце врагов, которых он к себе не подпускал.
– Рыцарь, – сказал он, – вам нечего бояться.
– Я это знаю, – гордо ответил тот.
– Я не велел своим рыцарям нападать на вас, пока вы пеший. Возьмите моего коня; на сей раз я желаю быть вашим оруженосцем.
– Благодарю вас, сир!
И тотчас, сев на коня, он вонзил шпоры; перед ним расступились, и он подскакал к Артуровым полкам; а они, завидев его, воспряли духом и вынудили полки неприятеля бежать в беспорядке. Галеот следил за Черным рыцарем в его бесчисленных маневрах: за все королевства мира он не пожелал бы, говорил он, чтобы с таким доблестным воином приключилось несчастье. Он удовольствовался тем, что придал отходу не столь плачевный вид; а когда закат солнца ознаменовал конец битвы, он поехал по следам Черного рыцаря, который, не желая быть узнанным, пустился по тропинке, вьющейся вокруг соседней горы. Галеот выехал навстречу, обогнув гору с другой стороны.
– Благослови вас Бог, сир! – сказал он ему.
Тот лишь молча приветствовал его в ответ.
– Сир, – продолжил Галеот, – не скажете ли мне, кто вы.
– Любезный сир, вы же видите, я рыцарь.
– Это я знаю; и притом лучший из рыцарей;
