Внеклассное чтение. Том 1 - Борис Акунин

— Чем же, позвольте узнать?

— Как все нормальные люди — тем, что умею. Врач из поликлиники после работы бегает по частным пациентам, так? А у меня другая профессия. И пациенты другие. Волкова ноги кормят. — Капитан оскалился. — Что рот разинули? У нас Россия, а не Европа. Испокон веку так заведено: государство дает служивому человеку должность, а кормить себя он должен сам — как говорится, в меру своей испорченности. Да вы не пугайтесь, я честный мент, а не отморозок, я за кровь бабок не беру.

— А за что берете? В моем случае вы явно трудитесь не за страх, а за совесть. Я вас среди ночи разбудил — и ничего, сразу примчались.

Фандорин ждал чего угодно, только не прямого и ясного ответа. И ошибся.

— Мой мирный сон прервался минут за десять до вашего звонка. Дурная привычка — не выключать на ночь мобилу.

— Кто звонил?

— Вам имя сказать? Я его не знаю. Только голос. Добудь, говорит, нам Англичанина. Больно шустрый и охрана у него крутая. Премию гарантируем. Так что, когда вы позвонили, я уже был, как огурчик. Ломал репу над тремя вопросами. Первый: как вас добыть. Второй: почему у вас такое погоняло — Англичанин.

Всё про меня выяснили, тоскливо подумал Николас. Хорош корифей мудрых советов — сам прибежал к волку в лапы.

— А третий вопрос такой, — продолжил милиционер после паузы. — Не послать ли их в слово из пяти букв.

— Какое? — широко раскрыл глаза Фандорин. — То есть нет, я не то хотел спросить. Я не понимаю, вы на них работаете или нет?

— Работаю, — спокойно ответил Волков. — Если они не бандосы. А если они хотят человека накрячить — я в такой хоккей не играю.

— Накрячить?

— Слово такое, новое. Недавно появилось. Можно по-другому сказать: грохнуть, замочить, завалить, закопать…

— А Шибякин? — прервал Ника жуткий синонимический ряд. — Его-то ведь накрячили тоже ваши «пациенты».

— Не думаю. Зачем им? Они с парашютистом потолковать хотели, да что-то у них там не заладилось. То ли случайно свалился, то ли сам сиганул. С вами дело другое. Грохнут они вас, точно. Этот, который звонил, прямо трубку зубами грыз, а раньше всегда такой культурный был, вежливый.

Должно быть, тот молодой человек в темных очках, подумал Фандорин и поежился.

— Сергей… простите, не запомнил отчества…

— Да какое, блин, отчество. Просто Серега, — буркнул оперуполномоченный.

— Сергей, я вас очень прошу. Если вы в самом деле не наживаетесь на крови, расскажите мне всё с самого начала, — тихо попросил Николас, глядя Волкову в глаза. — Что вы знаете про этих людей? Кто они? Чего от меня хотят?

Капитан отвел глаза, пустил из носа струйку дыма.

— Надо было, конечно, их сначала покрутить, разобраться, что за лоси такие, — сокрушенно сказал он. — Я всегда так делаю. Но очень уж впечатлительно подъехали. Позвонил с проходной дежурный, говорит: Серый, тебе пакет. Разворачиваю — мобила, вот эта. С вип-контрактом: болтай сколько хочешь. Оформлена на мое имя, честь по чести: адрес, паспортные данные. Ну, я намек понял: люди серьезные, заходят капитально. Ладно, думаю, поглядим, что дальше будет. Только я в кнопочках разобрался, мотивчик подобрал — машинка и зазвонила. Мужик какой-то, вежливый. Ну как, спрашивает, игрушка? Я ему: игрушка хорошая, дальше что? Он говорит: это ведь вы представляете шестнадцатый отдел в оперативно-следственном штабе по делу «Неуловимых мстителей»? А дело-то закрытое, я вам рассказывал. Молчу, жду. Этот говорит: предлагаю временную работу по совместительству. Никакого криминала. Интерес у нас общий, мы этих уродов тоже ищем. Давайте помогать друг другу. Что мы узнаем — я буду вам сообщать, это вам для карьеры пригодится. А вы, пожалуйста, извещайте меня. Плачу три сотни в день плюс премиальные за результативность. Я, как лох, спрашиваю: триста рублей? Он смеется: американских. Ничего, а? — развел руками Волков. — У меня сын, еще дочка в Ногинске от первого брака, на юридический поступать хочет. Там знаете сколько платить надо? Репетиторы, шмепетиторы, туда-сюда. А тут три центнера баксов в сутки! И, главное, дело чистое: человек свою жизнь защитить хочет.

— Который? — быстро спросил Фандорин и прикусил язык. Про список приговоренных капитану знать было пока незачем.

— В смысле? — не понял капитан. — Что за человек? Не знаю, но какой-то крутой шишкарь, это уж точно. Я неделю на них работаю, так? Две сто получил повременки, плюс штуку за копию экспертизы по парашютисту, плюс еще штуку за знакомство с вами. Четыре тысячи сто долларов — не хрен собачий. Да еще благодарность по отделу за то, что личность трупняка установил, Шибякина этого. Думаете, я от вас это узнал?

— Нет, не думаю.

— И правильно. Это мне вежливый слил: и имя, и адрес, и даже подъездный код. Мы, говорит, там провели изыскания, ничего интересного не нашли. Теперь пускай ваше ЭКУ поработает.

— Кто-кто?

— Экспертно-криминалистическое управление, это на Колобках. Мужики свое дело знают. Ну вот, сижу я, кумекаю, как бы начальству объяснить, откуда я парашютиста вычислил, а тут аккурат вы звоните, и тоже про Шибякина. Всё и сложилось. Докладываю: так, мол, и так, по собственной инициативе провел по Останкину литерное мероприятие номер семь (это у нас так по-официальному «Николай Николаич» называется, наружное наблюдение), который вывел меня на нужный адрес.

— А почему по Останкину? Ведь дом на улице Лысенко? Волков засмеялся.

— Это вы у нас проходите как Останкин. Ну, из-за роста. К вам большой интерес, вы ведь у нас единственный из установленных «кандидатов» — тех, кого «Неуловимые» приговорили, но еще не шмякнули.

От крошечного, шипящего по-змеиному словечка «еще» Николас передернулся. Так передать Волкову список или нет, заколебался он и тут же вспомнил древнюю максиму: если колеблешься, воздержись от действия.

Воздержался.

— Другой «кандидат» — хозяин моего вежливого нанимателя, — продолжил капитан. — Умный, видать, человек. Сообразил, что приговор — не туфта. Вот и нервничает теперь. Что-то у него со вчерашнего дня переменилось. Когда я про ваш приговор им рассказал — ну, тот, что в кармане у парашютиста нашли, вежливый просто велел к вам наведаться, понюхать, чем вы пахнете. Я доложил: интересный господин, по виду — ботаник, но, похоже, прикидывается. Ладно, говорят, разберемся. А сегодня вдруг такой на вас наезд. Узнали они про вас, Николай Александрович, что-то такое, чего мне вы не рассказываете.

Оперуполномоченный выжидательно уставился на Фандорина, а тот лишь вздохнул. Что за детский сад — снять маркировку с факса и на том успокоиться. Для серьезной структуры не бином Ньютона и даже не правило буравчика. Получили предостережение и в два счета установили отправителя. Эх, надо было Валю хотя бы на почту послать…

— И я их понимаю, — заметил оперуполномоченный, так и не дождавшись ответа. — Вы в натуре загадка, всякий напугается. Как вы парашютиста-то раскололи, а? Суток не прошло. И про телохранительницу вашу мне тоже рассказали. Не быки с бритыми загривками, как у всех, а Никита. Круто!

— Никакая я не загадка. И действовал я в одиночку, — хмуро сказал Николас, отлично понимая, что милиционер уже нарисовал себе картинку, от которой так просто не откажется.

— Ага. А чудесная барышня со своим теквондо к вам на помощь с небес слетела, и туда же потом упорхнула. Может вы, Николай Александрович, шпион? Нет, правда, чего они вас Англичанином называют?

Фандорин поморщился. Этого еще не хватало! С его-то биографией и нынешней российской шпиономанией!

— Если б я был шпион или, как вы говорите, «крутой шишкарь», я бы не обращался за помощью к вам.

Волков обдумал сказанное. Качнул головой с видом принца Датского, произносящего:

«Есть многое на свете, друг Гораций…»

— Ладно, мое дело теперь сторона. Разбирайтесь с ними сам. Я что? Когда снова позвонят, пошлю их в столицу Херсонской области. И предупрежу, конечно: если с гражданином Фандориным случится бяка, МУРу известно, кого искать. Только хрен они меня послушают. Вас позвал на беседу серьезный человек. Хорошо позвал, не по-детски. От таких приглашений не отказываются. А вы отказались. Да еще обидным образом. Теперь он вас еще больше бояться будет. А серьезные люди бояться и обижаться плохо умеют. У них на такие заморочки ответ один.

Капитан чиркнул большим пальцем по шее.

— Что же мне д-делать? — воскликнул Ника, заикнувшись от волнения. — Поверьте, Сергей… Ну хотя бы просто представьте, что я самый обыкновенный человек, никем и ничем не защищенный! Жил себе обыкновенной жизнью, и вдруг ни с того ни с сего обрушился какой-то кошмар, какая-то жуткая бредятина!

— Бывает, конечно.

Волков посмотрел на Фандорина скептически, но, кажется, внезапно разглядел в лице собеседника нечто для себя новое. Глаза капитана сощурились, в них мелькнула искорка. Может быть, это даже было сочувствие.