«Мы одной крови». Десант из будущего - Юрий Валин

— Не трепыщи. Назад нас подсаживать будешь.

— Это уж непременно, — заверил старлей.

Поставили Леху на сухой песок — оказалось, первым из оперативной группы на вражеском берегу закрепился товарищ майор: лежал на песке с автоматом и свободной рукой пытался отжать штаны на своей командной корме.

Женька со старлеем уже хлюпали к катеру — Шведова с вещмешком с запасной батареей ждала, на носу. Засвистело в небе — поднялся фонтан разрыва. Финны открыли огонь[88]. К берегу все шли катера и неуклюжие корыта тендеров. С катеров у берега разгружали пулеметы и боеприпасы. По песчаному берегу бежали бойцы к лесу. Быстрее, — сейчас каждая секунда, каждый метр дорог. Опомнятся финны, нажмут, плацдарм метрами считать придется…

Уже стучал где-то на левом фланге пулемет…

— Давай! — рявкнул Коваленко.

Шведова подала увесистый вещмешок, старлей сунул его Женьке.

— Сама давай!

— Да я…

— Выполнять!

Женька шел сзади и видел несчастное лицо Мариши — висела строгая старшина на плече морском-десантном, поднимала-берегла винтовку, а ее саму уверенно придерживали за бедра тренированной лапой.

— Ладно тебе, — утешил Женька, придерживая на голове вещмешок с батареей. — Это ж целесообразность.

— Заткнулся бы, — простонала старшина. Бледной она уже не была, скорее, наоборот.

Коваленко молча поставил снайпера-санинструктора на песок. Майор оглянулся:

— Ну и ладненько. Раз все доехали, двигаемся. Вперед, опергруппа…

Глава двенадцатая

23 июня.

Олонецкое направление

Ожесточенные бои за мощный опорный пункт Карельская. Здесь финская система обороны включала в себя шесть населенных пунктов: Филипповскую, Чудову Гору, Попово, Лутково, Климово и саму Карельскую. Противник, поддерживаемый тяжелыми минометами и дальнобойной артиллерией из Самбатуксы, оказывает упорное сопротивление.

Тулоксинский плацдарм

В 6.20 высадка подразделений первого броска была закончена. Десантникам везло — всего шестеро раненых. Катера и боты ушли к транспортам за подразделениями первого эшелона.

Берег Ладожского озера

(1 км северо-западнее устья реки Тулокса)

…Опергруппа бежала среди сосен. Проскочили неглубокие окопчики — пустые, необжитые. Яростно благоухала утренняя хвоя. За спиной начали переговариваться пулеметы, лопались снаряды. Разок громыхнуло слева — на головы посыпались сучки — то ли перелет, то ли недолет.

— Живенько, живенько! — торопил Коваленко.

Главное — проскочить дороги — всего в километре, параллельно берегу, идут две дороги: железная и шоссе. Проскочить, и группа окажется в тылу у финнов. Преследовать и отлавливать с собаками едва ли станут — помасштабнее проблемы у противника найдутся.

Есть собаки в финских подразделениях? Вроде не встречалось упоминаний, когда товарищ Земляков спешно переключался с Румынии на чудный край озер и лесов. Тьфу, совершенно ведь ничего не запомнил.

Женька бежал за начальником — Попутный выбирал дорогу, колобком катился между деревьев, избегая валежника и камней. Вроде как один бежит — не оборачивается, полностью на лесе сосредоточен. Вот индеец кабинетный, однако…

— Живенько! Леха, не спотыкайся, здесь рукой подать, — бормотал Коваленко, рыся замыкающим.

Попутный предостерегающе вскинул руку. Стоп. Впереди был просвет…

«Железка»… Левее, у насыпи, вроде бы кто-то был, доносились неопределенные звуки, но за кустами разглядеть ничего не удавалось. Женьке было приказано прикрывать — лежал в канавке — штаны промокли мигом. Ладно, будем считать, что еще с озера не высохли. Начальство выжидало — вот легли метрах в ста у невысокой насыпи два снаряда — Попутный метнулся через рельсы, исчез.

— Давай! — Старлей подпихнул Лешку, потянулся к старшине, отдернул лапу. Впрочем, Мариша и сама не медлила — вместе с радистом скатились на ту сторону. Большой ловкой ящерицей скользнул за насыпь Коваленко…

— Перебирайся, Захарыч, — сказал Женька лежащему за кустиком Торчку.

— Отож мне прикрывать офицерство потребно, — неуверенно сказал ефрейтор.

— Ага, самопожертвенно златопогонную гвардию своим телом заслонять обязуешься? Пошли, говорю…

Вместе вскочили на насыпь — пахнуло креозотом от шпал, металлом и смазкой — ездят, значит, финны частенько. Оказалось, пригибался рядовой Земляков слишком низко — автомат сберег, а левая свободная рука обо что-то зацепилась. Довольно болезненно…

Скатились прямо в кусты, за ними было погуще — ага, опять канава. Под сапогами чавкнуло. Женька на локтях дополз до ближайших деревьев.

— Да вы там спите, что ли, медвежья рота? — зашипел Коваленко. Легко скользнул обратно к насыпи, ладонями и стволом «суоми» поправил примятую траву — действительно, как два кабана ломились. Старлей попробовал вернуть на место надломленную веточку — не очень получилось. Вернулся под защиту опушки, глянул укоризненно:

— Не в городе, Евгений. Ты же не непосредственно от бронтозавра свой род ведешь. Должен вроде бы в первую очередь элегантность и подвижность примата унаследовать…

Попутный погрозил пальцем, призывая заткнуться.

Опергруппа оказалась зажата между железной дорогой и шоссе — узкая полоса, всего в полусотню метров, просвечивала насквозь. Было видно, как по шоссе, больше смахивающему на средненький большак, спешат повозки — возницы нахлестывали лошадей. На двуколке привстал капрал — замахал кепи, что-то проорал. М-да, все же какой сложный язык…

Навстречу повозкам пронесся пикапчик с солдатами — машинка, с виду близкая родственница незабвенной «Антилопы-Гну». Финны висели гроздьями, жалобно скрипели рессоры дряхлого транспорта. Что-то свалилось, со звоном покатилось за машиной… Пикапчик взвизгнул, затормозил, дал задний ход… Опергруппа замерла, уткнувшись носами в траву. С машины плюхнулся коротконогий рядовой, побежал за оброненной каской. Из переполненного кузова растяпу подбодрили — несколько слов опергруппа вполне поняла. Матюкаться за двадцать с лишним лет независимости уроженцы Суоми-красавицы не разучились.

Женька отчетливо видел несчастное лицо рыжего мальчишки, бегущего обратно к машине. Ага, не по себе финнам. Не ждали гостей озерных.

Пикапчик газанул, рванулся вперед…

— Надо перебираться, — прошептал Коваленко.

— Еще кто-то катит, — сказал майор.

Стучали тележные колеса, бухтел двигатель… И вдруг все это накрыл нарастающий рев в воздухе. Над шоссе шла пара «илов»…

Стук авиапушек и пулеметов, рев винтов, казалось, завис над головой. Господи, да не вертолеты же они?! Женька зажмурился. Эх, каску не взял. Разве что лопатка жопу прикроет…

Пронеслись. Ржала на шоссе лошадь, а в ушах еще сплошь ревело и трещало. Землякову ощутимо сунули по локтю носком сапога. Ага, вот он, момент…

Группа проскочила через шоссе. Метрах в шестидесяти еще лежали в кювете два финских солдата, закрывали головы руками. Неслась по шоссе обезумевшая лошадь, стучали тележные колеса… Замер грузовик с распахнутыми дверцами…

…Остановились в чаще, у поваленного дерева. Все задыхались, Лешка, отягощенный рацией, сполз-рухнул на ствол. Под ногами было влажно — болото впереди.

— Так, всем оправиться и облегчиться во всех смыслах этого слова, — скомандовал майор. — Полдела сделано. Теперь передых пять минут, избавляемся от излишеств оборудования и снаряжения и гуляем лесом…

Там, на берегу Ладоги, канонада все нарастала…

В 9.20 под огнем была закончена высадка первого эшелона. Финны успели подтянуть силы: по десантникам били минометные батареи, подошел бронепоезд № 2[89]. Но десант действовал организованно. С первым броском на берег высадилась комендантская служба, захваченный плацдарм был разбит на три участка и срочно оборудован знаками, указывающими направление. Были развернуты два пункта связи, строились причалы для приема и выгрузки техники…

Полевую сумку со словарями Женька с превеликим удовольствием прикопал вместе с остальными «цивилизационными излишками». Дерево на всякий случай пометили. Майор, вынув из «сидора» свой замечательный портфель, со вздохом извлек особо ценную папку, а сам уникальный предмет кожгалантереи тоже пошел под мох.

— Не коситесь, Шведова. Нет там никаких тайн будущего.

— Да мне-то что? Не нужны мне секреты вашего будущего. У нас тут всякой погани и так хватает.

— Вы место все-таки запомните, Марина Дмитриевна. Секретов нет, но бумаги интересные. Вот пронзит финская пуля мою грудь на полувздохе, и сгниет все бесполезно. Заметки, размышления о жизни, сберкнижка… Да и сам портфель жаль — ручная работа, в ГУМе такой нынче не прикупишь. И вот чего история вам, Мариночка, уж точно не простит, так это пропажи «Тайны Чапман».