Тихоня. Тайный малыш для босса - Роза Александрия
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он деловито рассматривает коляски, кроватки, пробуя их на крепость и устойчивость. Долго обсуждает все это с консультантом, а я просто стою молча.
Все не могу насмотреться на Максима. Никогда бы не подумала, что он может себя так вести. Словно он настоящий отец!
— Да, эта нам подходит. Вась, подойди! — обращается ко мне Вишневский. — Попробуй, покатай ее немного, нравится?
Я подхожу к невероятно красивой коляске мятного цвета с золотыми вставками и аккуратно берусь за ручку. Токаю ее вперед, и на глазах снова появляются слезы.
— Ну вот, снова плачешь! Будем считать, что это слезы радости! — усмехается Максим, а я киваю.
— Так и есть!
— Хорошо. Тогда берем ее. А еще оформите нам доставку вот этой кроватки…
После выбора мебели Максим набирает кучу пеленок, распашонок, комбинезонов – конечно, не без помощи другого консультанта, и тут даже я подключаюсь.
Множество ярких тканей, маленьких и таких невероятно нежных костюмчиков, шапочек, носочков затягивают меня в водоворот счастья. Я наконец осознаю, что совсем скоро стану мамой. И это чувство просто невероятное!
Возвращаемся домой мы уже под вечер. Максим заносит кучу огромных пакетов домой и ставит их у входа в спальню.
— На днях должны привезти шкаф и другую мебель. Я закажу тебе нянечку, она поможет разложить вещи и подготовить пространство, — по-деловому сообщает Максим, а я благодарно выдыхаю:
— Спасибо тебе большое, не представляю, что бы я без тебя делала!
Мужчина подходит ближе и прикасается к моей спине, притягивая меня ближе. Его взгляд темнеет, и я вижу в нем знакомые искры желания.
— Василиса… — шепчет он глубоко, гортанно и тут же накрывает мои губы поцелуем.
Глава 22
Меня бросает в жар, а сердце колотится как сумасшедшее. Губы Максима на моих губах… Руки на теле. Я так скучала по этому!
Кажется, что в мире нет ничего прекраснее, ничего слаще, чем его поцелуй.
Как же я люблю его…
— Василиса, моя девочка… — горячо шепчет мужчина, покрывая мои губы, щеки, виски горячими поцелуями.
— Максим… — вторю я ему, чувствуя, как внутри все сжимается от желания.
Мысли улетучиваются, но одна все же крутится в голове и не дает покоя. Он уедет. Бросит меня и ребенка и, скорее всего, никогда не вспомнит. А я буду скучать. Мучиться, каждый день видеть в малыше его черты и потихоньку сходить с ума.
Нельзя возвращаться. Нельзя давать себе надежду, ведь будет еще больнее.
Я сгребаю всю силу в кулак и отталкиваю мужчину.
— Василиса… — растерянно шепчет он, а я закрываю глаза.
— Уходи, Максим…
— Но постой!
— Уходи! — почти кричу я и потом тише добавляю с мольбой в голосе: — Пожалуйста.
Мужчина еще пару минут молча смотрит на меня, а потом разворачивается и быстро уходит. Я же оседаю на пол и захожусь в рыданиях.
Ну почему все так сложно? Почему он не может остаться? Выбрать меня? Нас? Зачем ему Америка?
Но я понимаю, что у каждого свои цели, своя жизнь, свои мечты. К своей Максим шел всю свою жизнь. Не станет он все менять из-за какой-то сироты. Простой помощницы, которая и в подметки ему не годится. К тому же, как он считает, беременной от другого мужчины.
Я плачу до самой ночи и так и засыпаю, даже не переодевшись. Наутро у меня так болит голова, что я не спускаюсь к водителю, сославшись на слабость, а уже через час слышу звонок в дверь.
Встаю и плетусь открывать, пока кто-то настырно тычет в кнопку звонка.
Да зачем же так трезвонить? Голова раскалывается!
Открываю дверь и вижу на пороге встревоженного Максима. Сердце сжимается от радости, я ведь думала, что он больше не придет.
— Василиса, Олег сказал, что ты заболела. Все хорошо?
— Да, только немного голова болит…
Насчет «немного» я соврала, но, судя по виду Максима, ему и этой информации хватило, чтобы с диким видом примчаться ко мне домой.
— Впустишь?
— Да, конечно.
Мужчина проходит внутрь и нервно шагает из комнаты в комнату.
— Василиса, у меня предложение.
— Какое? — спрашиваю я, присаживаясь на диван. Сил стоять совершенно нет.
— Ты должна уйти в декретный отпуск.
— Уже? – выдыхаю я. – Но еще рано! Я еще месяц могу работать.
— Не можешь! — Максим садится рядом и с волнением заглядывает мне в глаза. — Я не прощу себя, если с тобой что-то случится!
— Но, Максим, я же с ума сойду, сидя дома!
— А как же Нина Михайловна?
— Ну, она заходит, конечно, но я хочу работать, быть в коллективе…
Хочу добавить, что хочу быть рядом с ним, но замолкаю. Ни к чему эти признания сейчас.
— Василиса, но ты должна думать сейчас о ребенке!
— Да, я понимаю… — тяну я и вдруг ойкаю: малыш сильно толкается, и я успокаивающе глажу живот.
— Что случилось? — снова подскакивает Максим. — Тебе плохо? Воды?
— Нет-нет! — смеюсь я в ответ.
Ну и напугала же я его своим обмороком.
— Просто сынок толкается.
Вижу, как загораются глаза мужчины и как в них светится любопытство. Вдруг сама не знаю как, но роняю фразу:
— Хочешь попробовать? Прикоснись!
— А тебе не будет больно? — сомневается Максим, чем вызывает еще один мой смешок.
Мужчины… Как дети.
— Нет, все хорошо. Положи вот сюда руку.
Вишневский садится рядом и
