Уровень Дельта - Ая эН

– Нет, стоп, Дим, не блефовал. И именно в этом вся суть. Он повторил свои слова не просто так, он на самом деле так и не понял, что такое плохо. Ему, ставшему человеком, теперь больно, противно, обидно, досадно, но не плохо. И оттого, что он постоянно употребляет именно это слово, ничего не меняется! Ризенгри просто вынужден приспосабливаться к новым условиям – и он к ним приспосабливается. Вот и все. Ему жутко неуютно, но не плохо в человеческом или ангельском смыслах этого слова. А ты же знаешь, тот, кто не знает, что такое плохо, никогда не сможет понять, что такое хорошо. Никогда. И он по-прежнему не испытывает никаких настоящих человеческих чувств. Он научился вызывать в себе определенные состояния – и только. Это не ответ, идущий от сердца, не свет души. Это как лампочка над головой. Захотел – включил. Не захотел – темнота.

– Риз безнадежен? – уныло переспросил Дима.

– Увы. Он не просто безнадежен. Он… он опасен. Повторяю. Его лучи – это не истинная реакция души. Это мимикрия. Ты очень опытный ангел, но ты не понял того, что перед тобой – подделка. О Рональде и говорить нечего. Да что там Рон – я, эксперт, и то не сразу разобрался. Сегодня мы имеем на Земле-11 одного Ризенгри, а завтра мы запутаемся в этих мутантах четвертого порядка, и рано или поздно один из них проникнет в наши ряды. Это будет конец ангелам. Да и вообще конец.

Старк подплыл к длинному прибору и принялся с ним что-то делать. Дима понял, что делает Старик. Ведь они оба находились в сверхтонком состоянии.

Диди. На самом деле описание разговора Старика и Димы Чахлыка очень далеко от того общения, которое происходило у них на самом деле. Пришлось специально написать так, будто они разговаривали, как обычные люди, чтобы читателю было удобнее. В реальности находиться в многомерной триакистетра-эдрической комнате возможно только в сверхтонком состоянии, то есть как бы в состоянии растворенной в воде краски. Общение в этом состоянии – это не то чтобы мгновенная передача информации, а как будто у всех «растворенных» один общий мозг – не как у инфилоперов, становящихся Мебби Клейном, а иначе. Но есть и общее: вы не разговариваете, вы просто знаете то, что знаете, – вот и все.

Но поскольку не все читатели – инфилоперы, мы, чтобы не запутаться, будем делать вид, будто Дима со Стариком просто двигались в обычном пространстве обычным способом и переговаривались, то есть обменивались фразами.

…– Так, – сказал Дима, поняв, что делает Старик. – Но ведь ты сам перед Новым годом решил, что конец света на Земле-11 временно отменяется!

– Мы не можем допустить дальнейшего развития таких существ, как Риз Шортэндлонг. Мутанты давно подготовили свой конец своим неразумным поведением, вот пусть они его и получат. Мы предотвратили восемнадцать неизбежных фатальных катастроф на их планете только за последний год, и это не считая более мелких неприятностей. А сколько раз мы спасали их раньше! Ты вспомни!

Дима вспомнил.

– Отмена отмены конца света на Земле-11 – мое окончательное решение, – продолжил Старк. – Это очевидное решение. То есть в данной ситуации нет даже необходимости привлекать к обсуждению других экспертов. Хотя, как ты наверняка уже почувствовал, добрая их половина тоже находится сейчас в этой комнате и совершенно со мной согласна.

По расчетам ангелов, очередная катастрофа на Земле-11 ожидалась этой же ночью, ориентировочно в четыре часа утра по времени того меридиана, на котором находилась школа для особо одаренных. В данный момент на Земле-11 находилось более восьми тысяч обычных ангелов-наблюдателей и около ста ангелов-хранителей, предотвращающих катастрофы. К полуночи большинство из них отзывалось домой. Дюшку планировалось забрать около часа ночи и перебросить по персональному навесному каналу на Землю-4. Дима считал, что Дюшке больше бы подошла Земля-12, но не спорить же со Стариком в такой ответственный момент. В конце концов, исчезновение мира, входящего в первую двадцатку, явление достаточно редкое.

– Проблемы ожидаются? – на всякий случай спросил Дима.

– Ожидаются, – неожиданно ответил Старк. – Возможно, нам потребуется не персональный канал для Дюшки, а две капсулы и последующая связка с миром из нереализованного варианта.

– Что-о-о??? – обалдел Дима. – Связка с нереализованным вариантом?! Старк, ты что?

Впрочем, он тут же понял, что имел в виду Старик. Ведь они оба все еще находились в сверхтонком состоянии.

– Джен – ангел, а я не могу приказывать ангелам, – сказал Старк.

– И как именно это все произойдет?

Старк показал. Вариантов было несколько. Они не сильно отличались друг от друга. И вскоре все произошло в точности по одному из этих вариантов.

Джен вернулась домой одной из первых. Рон показал ей луч над головой у ее брата и объявил о том, что конец света на Земле-11 больше не отменяется. Он не смог рассказать ей о том, что ожидает Риза. Язык у него не повернулся. Старик разрешил ему – именно ему – ничего Джен не говорить. Ангелы никогда не врут. Но ведь это не означает, что они обязаны всегда говорить правду! Рон Э-Ли-Ли-Доу немного проводил Дженифер и исчез. Джен узнала об истинном положении дел от одной из своих подружек, но не сразу, а ближе к полуночи, когда почти все ангелы покинули Землю-11. Узнав правду, Джен бросилась к Старику.

Старк ждал ее на том же месте, что и в прошлый раз. Теперь Джен не запуталась и прибыла прямо к месту встречи. На ней было необыкновенное нежно-салатное одеяние с четырехмерными играющими стразами. Великолепная прическа, обсыпанная плазменной пудрой, оставляла за своей хозяйкой восхитительный флуоресцирующий млечный путь там, где она пролетала. Под платьем Джен оставила немного своего плотного тела, сделав себя совсем тоненькой. На запястье повесила украшение, подаренное ей Менсом на Новый год: изящный алмазный браслет, соединенный с колечком тонкими цепочками на восточный манер. Джен явно готовилась к празднику. Для этого был отличный повод: ее брат Ризенгри продемонстрировал способность испытывать лучшие человеческие чувства.

Старк в плотном, подчеркнуто-материальном состоянии, в протертых джинсовых бермудах и простой белой футболке, сидел на полу. Он собирал несложную головоломку, привезенную с одной из новых Земель-скороспелок. Вокруг Старика стояло позднее осеннее утро. В распахнутое огромное окно, начинающееся почти от самого пола, была видна роскошная, в багрец и золото одетая аллея, очей очарованье. Прямо под окном возле эксперта стояла огромная початая банка крупных греческих маслин с погруженным в нее потертым от старости черпаком.

– Я не понимаю, почему вы все считаете это мимикрией! – едва сдерживая эмоции, проговорила Джен. – Второй луч был идеален. Мой брат сделал все, что от него требовалось. Он помог Дюшке в первый раз, пока был крутым мутантом, способным на все. Он сам ему помог. Разве ему была от этого выгода? Он помог своему другу вторично, когда стал обычным человеком, не способным ни на что. Вы говорите, что ему не было плохо. Да как же не было? Да вы вспомните хотя бы, как он бежал по этой дорожке. Из последних сил, запредельно. Знаете, какой у него пульс был, и какое содержание кислорода в крови, и какие…

Старк только головой покачал. Глупенькая Джен! Разве это самое главное, какой у тебя был пульс?

Старик попытался как можно мягче объяснить Джен тот простой факт, что пульс – пульсом, поступки – поступками, но гораздо важнее, что ты при этом пульсе чувствуешь. И о чем, совершая поступок, на самом деле думаешь. Чем руководствуешься. Ради чего ты его совершаешь.

– Джен, милая моя, пойми, пожалуйста, это действительно самое основное, – усадив девушку рядом с собой, проговорил Старк. – Или просто поверь мне. Ты все это поймешь, когда будешь проходить Землю-12. Знаешь, какие у нас там проблемы? Люди на этой планете в большинстве своем – не мутанты и, в общем, даже не сволочи. У многих из них такие светлые чувства. Да у некоторых наших ангелов таких сияний не бывает, честное слово! Эти люди жалеют котят…

Джен тут же вспомнила о том, что ее брат бросил Рыжего Тафанаила, тонущего в яме с пластиковым дерьмом, и даже не задумался о его судьбе потом, когда ему уже не нужно было стремиться выиграть.

– Они искренне обливаются слезами над вымыслом, не говоря уже о реальных ситуациях.

Джен вспомнила, как ее брат выдавливал из себя слезу и радовался, что получилось натурально.

– Они делятся последней рубахой, прикрывают своим телом вражеские доты и спасают из огня чужих детей, погибая при этом сами. Многие из них – вегетарианцы, никакого мяса не едят. Некоторые даже комара на себе не убьют.

В этом месте у Джен Шортэндлонг не возникло никаких ассоциаций.

– А теперь копнем глубже, – продолжил Старк. – Посмотрим, зачем они это делают. Ну, тех, которые за все это рассчитывают попасть после смерти в местный рай (которого, кстати, как такового в природе и существовать-то не может), мы сразу отметем. С этими все ясно. Попробуем разобраться с теми, кто творит добро из сострадания к ближнему. Какое оно, это сострадание? «Не пожелай другому того, чего ты бы не пожелал себе». То есть, сострадая, человек ставит себя – себя, любимого! – на место того, другого. И в этом другом жалеет себя. Он не чувствует и не осознает, что это происходит именно таким образом. Скажи ему правду – он возмутится: «Не так все это, не себя я жалею!» Но ведь это именно так, именно себя.