Слуга императора Павла - Михаил Волконский

Но такие слабовольные люди, как Зубов, обыкновенно пасуют перед малым усилием, которое им нужно сделать сейчас, и, как ни страшатся последствий, все-таки этот страх всегда недостаточно силен, чтобы подвинуть их на то или на другое немедленное действие. Надо было пойти к нему опять и попытаться добиться от него решимости.

Чигиринский пошел в спальню к Зубову и застал его в полном изнеможении.

— Ах, господин Крамер! — вздохнул он. — Вы видите перед собой несчастного человека!

— Почему же несчастного?

— Да как же! Разве легко лежать и сознавать, что завтра начнешь слепнуть и глохнуть и нос станет расти и делаться сизым?

— Но ведь это же не так неизбежно! Это зависит от вас самих!

— Нет, это помимо меня!

— Отчего же? Вам стоит только встать и поехать, попросить аудиенции. Государь вас примет, как это делал прежде…

— Постойте, господин Крамер! Разве я вам рассказывал все?

— Нет, кажется, вы мне ничего не рассказывали.

— Тогда как же вы говорите это, как будто знаете все?

— Ах, князь! Пора же вам привыкнуть, что, когда меня интересует какое-нибудь дело, я узнаю его до малейшей подробности! Немудрено, значит, что я и теперь знаю все.

— Так вы говорите, чтобы я ехал?

— Я вам искренне советую это.

— Значит, ехать, говорите вы?

— Да, ехать и говорить все.

— Но ведь это же значит выдать себя с головой!..

— Ну вот! Зачем же себя? Выдавать себя не нужно! Напротив, вы явитесь в данном случае преданным человеком!

— Да, да! Ведь и в самом деле я являюсь преданным человеком! — согласился Зубов.

— Вот видите! Чего же вам опасаться?

— Ну а вдруг?

— Какое там еще «вдруг»? Вы знаете рыцарский характер императора? Он будет чрезвычайно тронут и наградит вас.

— Он-то наградит, а другим это может не понравиться! — заметил князь Платон.

— А как узнают эти другие, о чем вы будете говорить с государем? Ведь не станет же он рассказывать об этом, а вы и подавно тоже не будете! Надо только, чтобы были приняты меры. Вот и все!

— Но ведь я же совсем болен! Вы видите, я лежу в постели расслабленный и больной и никуда не могу двинуться!

— А вы желаете выздороветь, чтобы сейчас встать и поехать? Да?

— Да, если бы я мог это, но вы видите, я совсем болен.

— А нос-то вдруг станет сизым?

— Ах, этот нос! Не напоминайте мне о нем, ради Бога!.. Я не могу, это выше моих сил!..

— Ну так если хотите сейчас выздороветь и поехать, то закройте глаза и подчинитесь мне… совсем… всецело!.. Закройте глаза!.. Вы спите… слышите?..

Зубов закрыл глаза и остался неподвижен в постели.

— Я приказываю тебе, — произнес Чигиринский негромким, но выразительным голосом, — когда ты сейчас проснешься, быть здоровым, встать и ехать тотчас же, куда надо и куда ты боишься отправиться. Преобори всякую робость!

В эту минуту в спальню быстро вошла Жеребцова и громко сказала:

— Здравствуй, Платон, что с тобой?

Крамер, убежденный, что никто не мог им помешать, вспомнил, что Ольга Александровна могла на правах сестры без доклада и предупреждений войти в спальню к больному брату.

— Тише! Тише! — остановил ее Крамер. — Вы видите, он спит, вы его испугаете! Выйдите в соседнюю комнату, я его сейчас разбужу и позову вас.

Эти слова были настолько тверды и требование настолько определенно, что Жеребцова подчинилась и на цыпочках вышла из комнаты.

Только что она вышла, лакей Владимир, сидевший на своем кресле у окна во все время разговора Крамера с Зубовым, а при появлении Жеребцовой вставший, подошел к Крамеру совсем близко и, приложив руку ко лбу, то есть делая масонский знак подчинения, проговорил:

— Куда это вы его посылаете?

Крамер посмотрел на него удивленно, но ничуть не смутился.

— Не знаю! — ответил он. — Очевидно, туда, куда он сам хотел ехать, как вы слышали. Больной хотел выздороветь, и я ему помог в этом!.. Вот и все. А я его никуда не посылал.

Владимир опустил голову и смиренно отошел к окну, а Крамер приблизился к Зубову и три раза дунул ему в лицо.

Тот открыл глаза, улыбнулся и свободно, глубоко вздохнул.

— К вам приехала сестра Ольга Александровна, может она войти? — спросил Крамер и, не дожидаясь ответа, громко сказал по направлению к двери: — Ольга Александровна, пожалуйте!

Жеребцова вошла и быстро заговорила, обращаясь к брату:

— Как же тебе не стыдно было не дать знать, что ты болен? Ведь ты же хотел непременно быть вчера на маскараде у Яковлева! Ах, между прочим, какая там аляповатость была! Настоящий лубок, и я напрасно надевала домино и прикалывала желтый бант, как было условлено. Ты не приехал, и перед графиней было неловко! Спасибо, господин Крамер на маскараде сказал, что ты нездоров, но что это пустяки. Теперь тебе лучше?

Зубов беспокойно заметался в постели.

— Я отлично себя чувствую! Я совсем здоров. Мне надо сейчас ехать… сию минуту… как можно скорее… Владимир, подай мне парадный кафтан и вели закладывать немедленно карету!

Жеребцова в полном недоумении смотрела на брата и наконец воскликнула:

— Постой! Куда ты? Тебя не разберешь: то ты болящий и чуть не умирающий, а то тебе нужно ехать куда-то! Скажи, по крайней мере, хоть куда.

— К государю! К государю! Жеребцова сразу осеклась.

— Да? Ну, это другое дело! — протянула она. — Но только послушай! Все-таки чрезвычайно неловко перед Кутайсовыми!.. Ты из дворца поезжай к ним, все-таки лучше! И я там буду.

— Хорошо! Хорошо! — согласился Зубов. — Только теперь мне надо поскорее.

— Дай честное слово, что ты приедешь к Кутайсовым!

— Даю! Даю! Честное слово, приеду!

— Ну, хорошо! Я тебе верю и ухожу, не прощаясь. Значит, увидимся у Кутайсовых? — И Ольга Александровна вышла из комнаты, пригласив с собой и Крамера. В гостиной она остановилась и спросила его: — Скажите, пожалуйста, что это ему так приспичило? Государь его вызвал, что ли?

— Право, не знаю, Ольга Александровна, он мне ничего не говорил.

— А зачем он едет? Вы не знаете?

— Тоже не имею понятия.

— Но ведь вы можете это узнать!

— Самое лучшее, спросите сами вашего брата, а если это его секрет и он вам не расскажет, то я заранее прошу вас уволить меня от разоблачения чужих секретов.

— Вы всегда себе на уме, господин Крамер, и, кажется, вас никогда нельзя застать врасплох! Между прочим, вчера вы очаровали маленькую Кутайсову! Она просто без ума от вас и в восторге от того, что познакомилась с вами!

— Знакомство довольно странное: мы были в масках, и она моего лица не видела, а я — ее…

— Вот потому-то она и просила меня непременно привезти вас к ним. Приезжайте сегодня, я буду там и представлю вас графу.