Огонь и лед - Хантер Эрин

Синяя Звезда взглянула на Кисточку. Глаза ее были холодны как лед.

— Нет, — ответила она.

Глава XXII

Никогда еще время до следующего полнолуния не тянулось для Огнегрива так томительно медленно. Казалось, с прошлого Совета прошли века, а не дни. Все это время дождевые тучи плотно скрывали луну, так что племена держались в стороне от Четырех Деревьев. Тем временем каждый патруль приносил в лагерь известия о том, что запахи Речного племени обнаружены у Нагретых Камней, а возле Совиного Дерева вновь пахло воинами Сумрачного племени.

Все время, свободное от охоты и патрулирования, Огнегрив делил между Облачком, Пепелюшкой и Папоротником. Несмотря на то, что Крутобок формально возобновил занятия со своим учеником, Огнегрив то и дело видел, как Папоротник в полном одиночестве слоняется по лагерю. Когда Огнегрив спрашивал малыша, где же его наставник, Папоротник уныло отвечал одно и то же: «Охотится».

— Почему же он тебя не взял с собой?! — злился Огнегрив.

— Сказал, завтра возьмет…

Огнегрив привычно подавлял в себе раздражение. Он давно оставил попытки вразумить Крутобока, тем более что они почти не разговаривали с того самого дня, как Огнегрив привел в лагерь Облачко. Единственное, что он мог сделать для друга, так это уводить Папоротника из лагеря во время самовольных отлучек Крутобока. Огнегрив прекрасно понимал, что Коготь не примет на веру рассказы об усердно охотящемся наставнике.

Наконец наступила ясная ночь, и на безоблачное небо взошла полная луна. В этот вечер Огнегрив рано вернулся с охоты. Он прошел мимо поваленного дуба, опустевшего после выздоровления Быстролапа и Горностайкиного малыша, сложил принесенную добычу в кучу и побежал к целительнице проведать Пепелюшку. Теперь, когда Зеленый Кашель на время оставил лагерь, в лазарете находилась только одна пациентка.

Пробегая по туннелю, Огнегрив сразу увидел в дальнем просвете серую кошечку, возившуюся на полянке целительницы. Подбежав ближе, он понял, что Пепелюшка помогает ей смешивать травы. Тяжело припадая на одну лапку, она тащила к скале полную пасть сухих листьев.

Огнегрив! — Пепелюшка выплюнула листья и бросилась к наставнику, вылезавшему из туннеля. — едва учуяла тебя через вонищу от этих поганых листьев!

— Эти поганые листья помогли вылечить твою лапу, неблагодарная девчонка, — проворчала Щербатая.

— В таком случае, ты явно пожалела их для меня! — беззлобно огрызнулась Пепелюшка, и Огнегрив расцвел от счастья, увидев знакомый озорной блеск в ее глазах. — Ты только взгляни! — Она подтянула к себе искривленную заднюю лапку — Я еле-еле дотягиваюсь, чтобы почистить когти!

— Пожалуй, надо заставить тебя делать побольше упражнений! — озабоченно проговорила Щербатая. — Это поможет тебе разработать лапу.

— Нет уж, спасибочки! — быстро крикнула Пепелюшка. — Это ужасно больно!

— Тебе и должно быть больно! Это показывает, что упражнения приносят пользу, — старуха повернулась к Огнегриву. — Может, ты сумеешь убедить эту упрямицу побольше тренироваться! Я иду в лес, надо выкопать немного корней окопника.

— Попытаюсь, — пообещал Огнегрив удаляющейся целительнице.

— Ты сразу поймешь, что она все делает правильно, — обернувшись, крикнула Щербатая. — Она должна охать и жаловаться! Пепелюшка доковыляла до Огнегрива и прижалась носом к его носу.

Спасибо, что зашел проведать! Она уселась и, поморщившись, подтянула под себя больную лапу.

Мне так не хватает тебя, — проурчал Огнегрив. — Я скучаю без наших тренировок, — сказал он и тут же понял, что этого не следовало говорить.

Пепелюшка с тоской посмотрела на него и тяжело вздохнула.

Я тоже! Как ты думаешь, когда я смогу начать тренироваться?

У Огнегрива упало сердце. Значит, Щербатая еще не сказала Пепелюшке, что ей никогда больше не стать воином…

— Я думаю, что упражнения, о которых говорила Щербатая, должны быстрее поставить тебя на ноги, — уклончиво ответил он.

— Ладно! — легко согласилась Пепелюшка. — Только недолго!

Она легла на бок и принялась вытягивать лапу.

Она вся напряглась от боли. Затем, крепко стиснув зубы, Пепелюшка стала медленно двигать лапой взад-вперед.

Просто замечательно! — похвалил Огнегрив, стараясь скрыть горечь, которая, как камень, лежала где-то в животе.

Пепелюшка уронила лапу и немного полежала, не шевелясь, потом с усилием поднялась и покачала головой.

Я никогда уже не стану воином, правда? Огнегрив понял, что не может солгать ей.

Нет, — прошептал он. — Если бы ты знала, как мне жаль!

Он нагнулся и лизнул ее в голову. Пепелюшка постояла, потом с тяжелым вздохом опустилась на землю.

Я так и думала, — сказала она. — Просто… Просто порой мне снится, что я снова в лесу, что охочусь вместе с Папоротником… А потом я просыпаюсь, и боль в лапе напоминает, что я уже никогда не буду охотиться! Это так ужасно… Я не могу этого вынести, вот и придумываю, что, возможно, когда-нибудь все-таки смогу!

Этого Огнегрив уже не мог вынести.

Я возьму тебя в лес! — пообещал он. — Мы с тобой найдем самую старую, самую неуклюжую мышь, и ты накинешься на нее!

Пепелюшка подняла глаза и замурлыкала. Огнегрив заурчал в ответ, но тут же снова вспомнил о том, что мучило его с того самого дня, когда он нашел Пепелюшку у Гремящей Тропы.

Пепелюшка, — неуверенно начал он. — Скажи, ты помнишь, что случилось, когда чудище ударило тебя? Ты видела Когтя?

В глазах Пепелюшки промелькнуло замешательство.

Я… я не знаю! — выпалила она, и Огнегрив пожалел о своем вопросе, увидев, какую боль доставляют ей воспоминания. — Я побежала прямо к обгорелому ясеню… Я слышала, Дымок говорил, что Коготь дожидается Синюю Звезду возле него… А потом налетело чудище и… больше я ничего не помню.

Ты должна была видеть, что там очень узкая полоска травы! — медленно покачал головой Огнегрив. — Должно быть, ты выскочила прямо на Гремящую Тропу…

«Почему Когтя не было на условленном месте? — снова подумал он, чувствуя закипающее бешенство. — Если бы он был там, он мог бы остановить Пепелюшку!» И снова в памяти всплыли зловещие слова Принцессы. Неужели это была ловушка? Он представил себе, как Коготь сидел с подветренной стороны, спрятавшись среди деревьев, пристально вглядываясь в узкую полоску травы, выжидая…

Как поживает Облачко? — голос Пепелюшки отвлек его от мрачных картин, нарисованных воображением. Видно было, что бывшей ученице не терпелось сменить тему. Огнегрив и сам был не прочь отвлечься, тем более когда дело касалось сына Принцессы.

Толстеет день ото дня! — с гордостью сообщил он.

— Ужасно хочу увидеть его! Когда ты наконец принесешь его сюда?

— Как только Чернобурка мне позволит, — ответил Огнегрив. — Она ни на секунду не спускает с него глаз!

— Значит, она его полюбила?

— Спасибо Звездному племени, она относится к нему так же, как к своим котятам, — протянул Огнегрив. — Честно говоря, я не особенно верю в ее привязанность к Облачку. Он слишком не похож на ее котят… — Огнегрив не мог не признать, что снежно-белая шелковая шкурка Облачка слишком сильно выделяла его среди остальных котят в короткошерстных пестрых шерстках лесных оттенков. — Я рад, — что он ладит с остальными котятами… — тут голос Огнегрива сорвался, и, чтобы скрыть волнение, он уставился в землю.

— Что случилось? — мягко спросила Пепелюшка.

— Просто вспомнил, как другие коты смотрят на него, — сердито повел плечом Огнегрив. — Они ведут себя так, будто он глупый… и совсем лишний.

А Облачко это замечает? Огнегрив покачал головой.

— Значит, и беспокоиться не о чем! — решила Пепелюшка.

— Но ведь он пока не знает и того, что родился домашним котенком! Мне кажется, он считает, что пришел сюда из другого племени. Но если они не перестанут смотреть на него с таким отвращением, рано или поздно он поймет, что хуже остальных! — выпалил Огнегрив, раздраженно разглядывая свои лапки.