Мама для будущей злодейки (СИ) - Джейкобс Хэйли

– Хорошо. Я вам верю. Тогда дальше…По столице ходят весьма нелестные о вас слухи…но мне вы не кажитесь человеком, который имеет цель напиться до беспамятства, шататься по улицам и праздным местам прожигая свою жизнь и отказываться брать ответственность за собственные поступки.

Несколько минут слышен лишь звук воды. Когда я уже перестаю ждать ответа, Альтан кладет сушиться остальную вымытую им посуду и закрывает кран. Мужчина вытирает вафельным в цветочек полотенцем свои мокрые руки. Мышцы под рубашкой бугрятся. Какие же у него длинные пальцы. Прямо как у пианиста.

– Я польщен, что леди такого обо мне мнения. Но, не знаю, хочет ли моя собеседница узнать правду или оставаться в безопасности?

– Это угроза? – делаю маленький шажочек назад, упираясь взглядом в спокойное лицо гостя.

– Нет. Ни в коем случае. Если леди настаивает, мне остается лишь рассказать все, что ей хочется узнать…но лучше бы она считала ранее сказанное угрозой и не спешила открыть опасное для нее знание, – с улыбкой на губах произносит отстраненно Альтан.

В каком месте тогда это не угроза? Развел тут софистику. Ладно, идем дальше.

– Вы маг? Я могу сказать, что ваши симптомы не были результатом распития спиртного. Хотя они довольно похожи.

Альтан пожимает плечами.

– Я известный в столице пьяница. Разве удивительно встретить с утра старшего сына дома Легранд, которого собственные ноги не держат?

Выхожу из кухни в гостиную следом за мужчиной, снова опустившимся на диван.

– Вы обещали ответить на мои вопросы, но я так и не услышала ничего стоящего.

Я скрещиваю на груди руки.

– Ох, нет, я не обещал. Я сказал, что леди может попробовать.

Стереть бы с его лица эту усмешку!

– Вы просто невозможный!

– Невозможно красивый? Невозможно обаятельный? – вздергивает вверх бровь Альтан Легранд.

Закатываю глаза и раздраженно покидаю гостиную. Очевидно, как день, я ничего не добьюсь своим допросом. В жизни не встречала более наглого и самонадеянного человека. Вести разговор с ним ужасно сложно. И его внешность, увы, совершенно не помогает, а лишь служит фактором отвлечения. Начинаешь даже больше прежнего сердиться: такой красивый и такой бесящий! Где в этом мире справедливость?!

Когда стрелки часов близятся к пяти, я собираюсь и иду в садик за Печенькой. Как ей объяснить присутствие незнакомца в нашей гостиной? До заката еще часа три-четыре. Может, спрятать Альтана в одной из комнат и сказать, чтобы сидел тихо? Нет, как это вообще получится…

– Мама, мама-а…Слышишь?

– А? Что, Печенька?

Мы идем с малышкой за руки по тротуару в сторону нового дома.

– Сегодня Эрика сказала, что мой медведь страшный. Представляешь? Она моя подруга, поэтому я ее спросила, вежливо, в каком месте он страшный. А она сказала, что везде. И теперь мы больше не друзья.

Я натянуто улыбаюсь. Откровенно говоря, эта Эрика права. Но сколько бы новых игрушек я не дарила Пенелопе, даже плюшевых новых медвежат, этого уродца, кажется, ничто не заменит. И чего она так прикипела к нему? Ума не могу приложить.

На подходе к зданию, где располагаются наши апартаменты, я начинаю нервничать.

– Послушай, Печенька. Так получилось, у мамы сейчас гость. Не пугайся, хорошо?

– Дядя Кайл пришел?

– Не-нет, – открываю дверь квартиры ключом и Печенька энергично вбегает внутрь.

Два мира, которым никогда не суждено было столкнуться, встречаются нос к носу.

Альтан, как и прежде сидит на диване, в руках у него книга, обложка мне не видна, длинные ноги в черных брюках закинуты на ближайший пуфик. Очень комфортная и расслабленная поза, не скажешь даже, что этот дом ему не принадлежит. Смотрится человек во всем черном посреди нашей светлой и уютно-пестрой гостиной как чужеродный элемент, каким, по сути, и является.

Услышав шум, мужчина поднимает глаза и замирает. Аналогичная ситуация и с Пенелопой, застывшей посреди комнаты, ее глаза приклеиваются к нежданному гостю.

Воцаряется неловкая тишина.

И если на лице Альтана Легранда удивление, то вот выражение Печеньки меняется стремительно. Шок, вопрос, непонимание и наконец смущение. Пухлые щечки маленькой девочки покрываются румянцем. Подхожу ближе и касаюсь плеча дочери.

– Мама.

– Ммм?

– Кто этот красивый дядя?

Пора бы сказать Пенелопе, что ее шепот мало похож на шепот. Красивый дядя убирает книгу из рук и едва может сдержать смех, чтобы не ранить мою наивную шестилетку и ее хрупкие и нежные чувства.

– Привет. Тебя как зовут? – улыбающийся Альтан, обращающийся лично к Печеньке еще больше заставляет ее смутиться. Она прячется за мою спину.

Клянусь, это впервые, чтобы я видела у своего ребенка такую реакцию. Альтан неловко смотрит на меня и снова пытается расположить к себе малышку. Видимо, ему неловко находится в чужом доме и заставлять ребенка, который здесь живет, боятся. Другой причины следующим событиям я найти не могу.

– А это у тебя кто? Медведь? Какой же он красавчик!

Все кончено.

Этот мужчина покорил сердце моей дочки одной лишь фразой, сам о том не подозревая. Не зная, он ловко подобрал ключик к ее сердцу.

Печенька выходит вперед и протягивает уродца вперед, словно гордая мать.

– Это Джек. А я – Пенелопа.

– О, какое красивое имя. А я Альтан. Можешь звать меня Тан, если хочешь. Ты очень похожа на свою маму.

Что-то в глубине души отзывается, приятно, когда другие люди, особенно малознакомые, относятся к твоему чаду с добротой. А я вижу, что этот мужчина вполне искренен. Да, опыта ему общения с детьми недостает, но держится он хорошо, ибо Печенька, почуяв в госте родственную душу, бегом пересекла комнату, плюхнувшись на соседнее место на диване, посадила рядом Джека и принялась возбужденно вещать историю его жизни.

Не знаю, чего ожидал господин Легран, когда просил у меня постоя, но вряд ли вот этого.

– О-о, значит, Джек летал на драконе?

– Да! На Осинке. Она была такая красная и такая крылатая, а потом вшу-ух, поднялась в небо высоко-высоко! Но Джек не испугался, и я тоже. Только мама боялась. Она вообще у нас трусишка.

– Вот как?

– Да! Я иногда ее пугаю! И она так, хоп, вздрагивает, – Печенька не ограничивается описанием и демонстрирует наглядно на себе, что имеется в виду. – Это смешно!

– Действительно.

– Но я ее люблю, поэтому больше так не делаю. Я же хороший ребенок.

– Разумно, – кивает снова Альтан и продолжает со всей серьезностью слушать детский лепет.

Я тяжко вздыхаю, но остается только смириться:

– Чаю?

– Мы бы не отказались, да, Пенелопа?

Альтан улыбается, и моя девчушка опять заливается краской, поглядываю на него украдкой. В любом возрасте женщины падки на красоту. Я могу ее понять.

– Для тебя, Тан, Печенька. Так меня только мама и мои друзья зовут.

– Заметано. Значит, Эрика тебя на день рождения не пригласит? Ну раз вы больше не подруги.

– Ох, я об этом не думала! Наверное, этот вопрос требует дополнительного размышления, как говорит дядя Кайл, если исходные данные….

Я ухожу в кухню.

Какая жуть. Быстро они спелись, даже страшно. Этот Альтан Легранд, кто же он, черт побери, такой? Нужно ли мне знать?

31

После чая с купленными накануне пирожными, Печенька и Альтан берутся за рисование. Меня зовут присоединиться и глядя на жалобно состроенные глазки обоих, устоять невозможно.

Спустя пару часов, когда Пенелопа, обессиленная засыпает прямо на полу, мужчина отворачивается к окну:

– Закат.

Если бы он не сказал, я бы и не заметила. День пролетел так быстро. Не сказала бы, что он оказался настолько плох, насколько я думала, он будет.

Мужчина встает с пола и осторожно и легко, словно шестилетняя девочка ничего не весит, берет ее на руки.

– Где она спит? – шепотом спрашивает Альтан. Я веду его в спальню Печеньки, где незваный гость мягко кладет Пенелопу на кровать и укрывает одеялом.