Первое кругосветное плавание - Джеймс Кук

Среда, 19-е. Утром с запада со своей семьей прибыл Ликург, чье настоящее имя Тубоуратомита [Тупураатамаити, см. предисловие], и, насколько мы могли понять, явился он для того, чтобы жить рядом с нами. Он привез с собой материалы для постройки жилища. Мы намеревались воздать ему сторицей за доверие, с которым он, видимо, относился к нам. Свезли на берег пустые бочки, разместив их в два ряда в виде бруствера вдоль реки.

Четверг, 20-е. Ветер с юго-востока, шквал с дождем. Все работали на берегу. Ничего примечательного не произошло, кроме того, что туземцы привезли для продажи борова весом около 90 фунтов. Они отвергали все, что им ни предлагалось взамен, желая получить широкий плотницкий топор. Топора мы не могли отдать, поэтому они увезли борова обратно. Таким образом, нам стало ясно, что туземцы, которые два года назад предпочли бы острый гвоздь любому топору[84], осознали пользу топоров настолько, что отдавали поросенка весом 10–12 фунтов только за топорик, и то за хороший, а не низкого качества. Небольшие гвозди, которые у нас идут по 10, 20 и 40 пенсов за сотню, у них не ценились совсем, но бусы, особенно белые из граненого стекла, нравились им.

Ночью м-р Бенкс и д-р Соландер впервые сошли на берег. Внутри форта для них установили палатку.

Пятница, 21-е. Свезли на берег медную печь и установили ее на бруствере.

Вчера во время прогулки м-р Грин и м-р Монкхауз натолкнулись на тело убитого нами вчера туземца – так объяснили им товарищи убитого. Погребальный обряд у туземцев был необычен, и мы отправились посмотреть. Близ дома, где жил туземец, был небольшой навес. Сооружен ли он специально для погребальной церемонии, я не могу сказать, так как во всех отношениях напоминал жилища, в которых обитали туземцы. Навес был 14–16 футов в длину, 10–12 в ширину и соответствующей высоты.

Один конец его был открыт, другой, так же как и стороны жилища, частично завешен плетенками. Под этим навесом на носилках или деревянном сооружении, застланном циновками и напоминающем подвесную койку на корабле, лежал покойник; ложе поддерживалось четырьмя столбами около 5 футов высотой. Тело было покрыто циновкой, а сверху – белой тканью, рядом лежала деревянная дубинка – оружие туземцев. Покойника положили головой к закрытому концу навеса, тут же были две скорлупы кокосовых орехов, в которых туземцы носят воду.

В другом конце навеса положили связку зеленых листьев с несколькими сухими ветками, связанными вместе и воткнутыми в землю, а рядом – камень размером с кокосовый орех. Здесь же было молодое банановое дерево, такие деревья служат у них эмблемой мира, и тут же лежал каменный топор. У открытой стороны навеса на веревках было подвешено много кокосовых орехов, а около него в землю вбит банановый чурбан высотой в 5 футов. На нем стояла скорлупа кокосового ореха со свежей водой, а у подпорки висел небольшой мешок с поджаренными кусочками плода хлебного дерева; некоторые были свежими, другие засохли.

Туземцам, видимо, не понравилось, что мы приблизились к покойнику, и пока мы все осматривали, они стояли в отдалении, и, должно быть, обрадовались, когда мы ушли. Это место было неприятным из-за нестерпимого смрада. Между тем сооружение находилось не более чем в 10 ярдах от хижин, где жили туземцы.

В день нашей высадки мы натолкнулись на скелет человека, который точно так же лежал под длинным навесом, покрывавшим останки. Когда спустя несколько дней наши ученые пришли, чтобы осмотреть скелет, оказалось, что он исчез. Поскольку первое время, кроме скелета, о котором только что упоминалось, мы наблюдали лишь один случай захоронения, нам казалось, что подобный погребальный обряд принят не у всех туземцев.

Относительно пищи и других предметов, которые туземцы оставляли около покойников, наши мнения разошлись. Вообще говоря, может показаться, что туземцы верят не только в высшее начало, но и в загробный мир. Пища предназначается либо для какого-нибудь божества, либо для покойника, ушедшего в потусторонний мир. Последнее, впрочем, маловероятно, ибо мы не видели никаких жреческих церемоний, да и пища, которая выставляется здесь, остается до тех пор, пока полностью не сгниет.

Возможно, нам удастся все это увидеть еще раз, прежде чем мы покинем остров, но если виденное нами было религиозной церемонией, то не исключено, что нам не суждено будет понять ее, – ведь таинства большинства религий покрыты мраком даже для тех, кто исповедует их.

Суббота, 22-е; четверг, 27-е. Не произошло ничего достойного упоминания. Люди продолжают работать в форту, а туземцы настолько примирились с этим, что скорее помогали нам, чем мешали. Сегодня в форту, который почти воздвигнут, установили шесть вертлюгов (для фальконетов). Это вселило в души туземцев страх, и некоторые рыбаки, жившие у мыса, где строилось укрепление, перебрались подальше, а старый Оухаа знаками старался предупредить нас, что дня через четыре нам придется стрелять из больших пушек. Существовали и другие приметы, совпадавшие с его предсказанием.

Возможно, у местных жителей создалось впечатление, что теперь, после окончания работы, мы намерены стрелять по ним, а может быть, они сами собирались выступить против нас с оружием – нам это неизвестно. Мы никогда не напали бы на них первыми, а нападение с их стороны – вещь маловероятная.

Пятница, 28-е. Утром много каноэ приблизилось к кораблю. В них были туземцы, прибывшие с разных частей острова, некоторых мы раньше не видели. Здесь же была женщина, которую на «Дельфине» называли королевой острова. Сначала она явилась в форт в палатку м-ра Бенкса, и ее в первый момент никто не узнал. Штурман, видевший ее прежде и случайно оказавшийся на берегу, привез ее на корабль. С ней явилось двое мужчин и несколько женщин; все они, вероятно, были членами ее семьи.

Каждому из них я преподнес подарки. Обареа [Пуреа] – так звали эту женщину – я подарил несколько вещей, а она, как только я сошел на берег, дала мне свинью и несколько связок бананов. Все это она приказала выгрузить из своих каноэ и перенести в форт. Туземцы устроили нечто вроде процессии, а она и я двигались в арьергарде.

Обареа около 40 лет, и она, как большинство местных женщин, мужеподобна. Она глава своей семьи или племени, но, по всей видимости, не пользуется никаким авторитетом среди обитателей острова, хотя нам говорили о ее влиянии в ту пору, когда здесь находился «Дельфин».

Геркулес, чье настоящее имя было Тутаха, по всей видимости, главный вождь на острове. Он посещал нас обычно два раза в неделю, всегда на нескольких каноэ и в сопровождении туземцев. Мы знали, что во время этих визитов от него или тех, кто с ним являлся, сможем получить в той или иной мере любые съестные припасы, которые имеются на острове; в другое же время приобрести какую-нибудь свинью можно было лишь случайно.