Человек в лабиринте. Сборник зарубежной фантастики - Сидней Боундс

Позднее ценою нескольких автоматических кротов люди убедились, что и подземным туннелем проникнуть в город нельзя. Кроты, прокладывая дорогу на глубине пятидесяти метров, разрыли песчаный грунт с внешней стороны валов. И все они были уничтожены электромагнитным полем на глубине двадцати метров. Автоматы, которые ввинчивались в самое основание валов, также были испепелены: очевидно, магнитное поле окутывало площадь лабиринта сплошь.

Один из инженеров-электриков посоветовал с помощью изолированных щупов отвести энергию поля. Советом воспользовались, но безрезультатно. Стометровые мачты выкачивали энергию едва ли не с половины планеты, голубая молния металась и шипела, но это никак не подействовало на защитное поле. Развернули мачту и, надеясь на короткое замыкание, подали на город миллион киловатт. Защита все поглотила и, казалось, могла поглотить еще столько же. Никто не мог объяснить, где же источник питания этой защиты.

— Разве что она черпает энергию движения планеты, — сказал специалист, инициатор установки мачты. Раздосадованный неудачей эксперимента, он отвел взгляд и принялся ворчливо отдавать распоряжения в наручный микрофон.

Три дня подобных исследований показали, что город недосягаем как с воздуха, так и из-под земли.

— Есть только один способ, как туда проникнуть, — сказал Хостин. — А именно — пешком в главные ворота.

— Но если жители города хотели жить в безопасности, — спросил Роулинг, — то зачем оставили хотя бы одни ворота открытыми?

— Может быть, для себя, Нэд, — спокойно изрек Боуд-мен. — А, может, они хотели дать малый шанс пришельцам. Хостин, направим зонды в центральные ворота?

Утро было серым, небо, затянутое бурными тучами, выглядело как перед дождем. Резкий ветер перепахивал равнину, и комья земли, словно срезанные, летели в лицо людям. Время от времени из-за туч появлялся плоский оранжевый диск, словно наклеенный на небо. Он казался лишь немногим больше видимого с Земли Солнца, хотя располагался вдвое ближе, чем солнце от земного шара. Это нездоровое, холодное и тоскливое солнце светило мрачно — маленькая, старая звездочка, окруженная несколькими планетами. Только на ближайшей из них, на Лемносе, она смогла породить жизнь, другие планеты застыли безжизненно, промерзшие от ядра до атмосферы. В этой вялой системе даже Лемнос двигался на тридцатимесячной орбите. Однако три его луны на высоте нескольких тысяч километров кружили по запутанным трассам, словно не принадлежа этому сонному царству.

Нэд Роулинг, стоя в одной из централей на расстоянии двух километров от границы лабиринта и наблюдая, как техники готовят исследовательские аппараты, чувствовал себя не в своей тарелке. Даже пейзажи старого выщербленного Марса не угнетали так, как вид Лемноса, ведь на Марсе никогда не было никакой жизни, а здесь некогда существовала разумная раса. Мир Лемноса — поместье мертвецов. Когда-то в Фивах Нэд посетил гробницу советника фараона, погребенного пять тысяч лет назад и, когда другие восхищались стенной росписью — фигурами в белом, плывущими в лодках по Нилу, — он глядел на холодный каменный пол, где на кучке праха лежал мертвый жучок с застывшими, торчащими вверх лапками. И с тех пор Египет остался в воспоминаниях этим оцепеневшим на прахе жучком. Лемнос же должен запомниться равниной, обдуваемой осенним ветром, и стенами умершего города. «Как вообще мог такой свободный, энергичный, полный человеческого тепла, как Дик Мюллер, — задумался, — искать пристанище именно здесь, в мрачном лабиринте, в глуши?» Потом вспомнил, что постигло Мюллера на Бете Гидры IV, и признал, что даже такой человек мог иметь весьма веские причины, чтобы поселиться на Лемносе. Эта планета была совершенным убежищем: мир, почти во всем подобный Земле, но безмолвный, дающий гарантию почти абсолютного одиночества. Но вот являемся мы, чтобы выманить его и забрать с собой. Роулинг наморщил лоб. «Грязное дело, — подумал он, — грязное. И вечное рассуждение о том, что цель оправдывает средства».

Он видел издали, как Чарльз Боудмен стоит перед централью-маткой, размахивает руками, дирижирует людьми, которые вперевалку бродят перед обвалованиями города. Роулинг начинал понимать, что позволит впутать себя в какую-то темную историю. Боудмен, старый болтливый хитрец, не обсуждал с ним подробности и не объяснил, каким образом намерен склонить Мюллера к сотрудничеству. Он обрисовал эту миссию, как благородный крестовый поход. А между тем, все может обернуться низостью и предательством. Боудмен никогда не вдается в подробности, пока его не вынудят, в этом Роулинг убедился. Заповедь номер один: никому не объясняй своей стратегии. Даже тем, кто участвует в игре.

Хостин и Боудмен приказали расставить роботов перед некоторыми воротами лабиринта. Было уже понятно, что единственным безопасным входом является северо-восточный, однако роботов было достаточно, и хотели собрать все возможные данные. Та централь, которую контролировал Роулинг, обслуживала лишь один участок, его Нэд видел перед собой на экране и мог постоянно наблюдать за серпантинами, поворотами, зигзагами и слепыми закоулками. Его задание — следить за продвижением робота. Наблюдение вел одновременно и компьютер, а Боудмен и Хостин по экрану централи-матки руководили всей операцией.

— Запускайте, — распорядился Боудмен.

Хостин отдал приказ, и зонды вступили в ворота города. И вот глазами приземистого робота Роулинг впервые увидел сектор Аш. Налево от входа бежала волнистая стена из блоков, словно изготовленных из голубого фарфора. Направо с толстой каменной стены свисала штора из металлических нитей. Робот миновал штору, а ее нити, реагируя на движение разреженного воздуха, задрожали и звякнули. Робот двинулся вдоль стены, слегка скошенной вовнутрь, и брел так метров двадцать. Дальше стена внезапно поворачивала и закруглялась, образуя подобие продолговатого зала без потолка. Во время последней попытки проникнуть в лабиринт, — а это была четвертая экспедиция на Лемнос — шли двое, один из них остался снаружи и погиб, а другой вошел и благодаря этому уцелел. Робот вошел в зал. Минутой позже из мозаики, украшающей стену, сверкнул ярко-алый луч и, словно метла, прошелся по окрестностям.

В телефоне возле уха Роулинга прозвучал голос Боудмена:

— Мы потеряли уже четыре зонда, сразу же в воротах. Как и предвидели. Что у тебя?

— Все по программе, — доложил Роулинг. — До сих пор все в порядке.

— Вероятно, твой зонд мы потеряем в течение ближайших шести минут. Сколько у тебя прошло времени с момента входа?

— Две минуты пятнадцать секунд.