Миры Империума - Кейт Лаумер

Повторять не потребовалось: я не шевелился. Интересно, чья это работа: Организации или герцогской охраны? Возможно, если подождать и помалкивать, удастся это выяснить.

Перед глазами маячил только затянутый паутиной потолок. Свет заколебался и направился мне в лицо. Разглядеть, кто держит фонарик, не получалось.

— Ах, так это стукач,— произнес бесстрастный голос— Ну и наглость — явиться сюда! Чего тебе здесь надо, стукач? Наверное, задумал выдать остальных ребят?

— Пошевели мозгами. Я пришел завершить дело, ради которого...

Меня с силой ударили по голове. Последовала долгая пауза. В ушах звенело. Свет погас. Зашаркали ноги. Чиркнула спичка, загорелась тусклая свеча.

— Я видел, как ты убил Миша,— тихо изрек голос— Хоть ты и сильный парень, но я тебя одолел. Любо-дорого было посмотреть, как ты растянулся там. Сейчас я тебе что-нибудь отрежу, а потом посмотрю, как тебе понравится каленое железо. Миш как раз так и сделал бы. Правда, я не такой хороший мастер, как он.

— Меня самого едва не убили во время той облавы,— произнес я, надеясь убедить его отпустить меня. Не хотелось снова убивать.

Было слышно, как он точит нож. Тень на потолке ритмично раскачивалась, когда он водил лезвием по камню. Похоже, этот тип — настоящий псих.

Руки у меня были привязаны к телу, предплечья опутывала веревка. Постепенно мне удалось сдвинуть ее к локтям. Пошарив по ней, я не нашел узлов. Неплохо бы еще ослабить петлю на шее, но дотянуться так далеко не получилось.

— Развяжи меня,— крикнул я.— Я не доносчик. Я только что пришел из-за города с Гастоном.

Скрежет прекратился.

— И где Гастон?

Я не торопился с ответом.

— Его убили. Часовой...

Смех головореза напоминал хриплое кудахтанье.

— Ага. Твоя работа, верно? — Его голос зазвучал жестче: — Мой нож ответит и за Гастона, и за Миша, и за других.

Ничего не поделаешь. Я пошевелил запястьем, пистолет с отчетливо слышным в тишине щелчком выскочил в ладонь.

— Что это?

Скрипнул стул, зашуршали шаги. Мои руки спокойно лежали на столе, маленькое оружие я прижал к ладони большим пальцем. Свет приблизился, и в слабом сиянии свечи я разглядел человека — седая щетина на впалой щеке, близко посаженные глаза, косматые волосы. Хорошо бы поближе. Я стукнул левой рукой по столу, звук отдаленно напоминал первый щелчок.

— Уж и пошевелиться нельзя,— заскулил я. Казалось, он немного успокоился и шагнул ко мне.

— А ты ловкий парень...

Больше он ничего не успел сказать. Взметнулся пистолет, и жизнь моего мучителя угасла вместе со свечой. Грохот и треск эхом прокатились по комнате и стихли. Я снова оказался один в полной тишине.

Только теперь я расслабился и обмяк, точно из меня высосали последние остатки энергии. Искушение заснуть казалось почти неодолимым. Но веревка сдавливала горло, и требовалось избавиться от пут. Вытягиваясь и изгибаясь, я принялся освобождаться от веревок. Как же изменились мои реакции за две недели, прошедшие с тех пор, как Винтер похитил меня на улице Старого города! Оскорбленный грубостью обращения, я почитал себя безрассудно смелым, размахивая пистолетом перед носами у своих похитителей.

Сегодня, когда на меня из мрака упали веревки, мысль о неизбежности нового убийства возникла мгновенно. Связанный, я не особенно переживал, уверенный, что смогу освободиться. И только одно не давало мне покоя: через несколько минут, если повезет, я лицом к лицу встречусь с диктатором в его логове.

Непонятно, куда девались остальные члены Организации. Несчастный безумец, которого мне пришлось убить, говорил так, будто выжил он один. Может, после засады на Маслинной улице истребили и «стенных крыс»?

Освободив одну руку, я быстро развязал ноги и туловище. Сразу ослабла петля на шее, и я выскользнул из нее. Затем широко зевнул и похлопал себя по щекам, отгоняя сон. Уже сорок часов без сна, и проведенных в таком напряжении, какого не испытывал годами! Я изнемогал от усталости.

Пошарив в Чикином буфете, я обнаружил кусок сыра и бутылку вина. Меня мучила жажда, но от вина еще сильнее потянуло бы в сон. Надкусив сыр, я подумал, где сейчас Чика. Она показалась мне скромной и надежной девушкой, и я мысленно пожелал ей добра.

Оставаться тут не имело смысла. Я поднялся по лестнице и зашагал по проходу. Стояла полная тишина. Наконец я достиг двери, той самой, которая так внезапно открылась и напугала меня, прятавшегося у подножия запасной лестницы. Я приложил ухо к створке и расслышал отзвук далеких голосов и легкий стук. Повседневный шум в обжитом доме. Сердце забилось чаше: почему-то я не сомневался, что на сей раз застану диктатора в его апартаментах.

Я повернул ручку и толкнул дверь, чуть приоткрыв ее. Створка чиркнула о стоявший за ней ящик. Расширив щель до шести дюймов, я выглянул наружу. Там стояла темень и слышались те же самые звуки, только немного громче. Сердце заколотилось еще сильнее. Я у цели. И уже не сгорающий от нетерпения новичок, не имеющий представления об окружающей действительности: волею обстоятельств я стал закаленным бойцом и опытным убийцей. Я вооружен, отважен и украшен боевыми шрамами. И не намерен отступать.

Я двинулся вверх по лестнице, останавливаясь на каждой плогцадке и прислушиваясь. Ничего, кроме самых обычных шумов. Вот и уровень старой крыши, где сразу вспомнилась другая лестница в другом мире, по которой я поднимался на вышку, где меня поджидал челнок. Но эта мысль недолго занимала меня. Из-за двери не доносилось никаких звуков. Засов по-прежнему удерживал растрескавшиеся створки: все выглядело так, как я оставил, спускаясь вниз. Бесшумно открыв дверь, я кинулся к другой, за которой вверх вела следующая запасная лестница. Интересно, не привлекли ли мои маневры чьего-нибудь внимания? Все тихо. Я вздохнул и расслабил напрягшиеся мышцы правого запястья. Убийство становилось для меня уже привычным делом.

Я зевнул и тряхнул головой. Никак не получалось добиться ясности мыслей: трудно даже представить, что через какие-нибудь минуты, а то и секунды я встречусь со своим двойником, со вторым «я», с диктатором этой страны. Я снова зевнул.

Еще сорок футов. Лестничные площадки одна за другой бесшумно проплывали мимо. Гладкие стены недавно покрасили в светло-зеленый цвет. Новыми выглядели и двери из тяжелого полированного дерева. Ничему ветхому и обшарпанному не было места в личной башне диктатора.

На самом верху я еще раз прислушался, отворил дверь и окинул взглядом коридор. Именно здесь я оказался, когда челнок выбросил меня в этот мир воплощенных ночных кошмаров. Ничего не изменилось. Я вышел в коридор и толкнул первую дверь. Она открылась, за ней обнаружилась спальня. Я вошел и при тусклом свете, пробивавшемся из-под края занавески, разглядел широкую кровать, огромный стол у дальней стены, дверь стенного шкафа, мягкое кресло, а справа, за приоткрытой дверью,— просторную ванную комнату. Закрытая дверь в середине левой стены вела, по-видимому, в гостиную. Притворив за собой входную дверь, я подошел к окнам. За портьерами скрывались стальные жалюзи, светло-зеленые, под цвет стен. Поддавшись порыву, я опустил их: они оказались плотно подогнаны к оконным проемам. На столе в темноте я нашарил лампу и включил ее. За сегодняшний вечер мне хватило блужданий во мраке.