Мистер Себастиан и черный маг - Дэниел Уоллес

— Конечно. — Я встал и пожал ей руку. — Вы уверены, что вам больше нечего рассказать мне?

— Уверена.

Но уже тогда я знал, что она недоговаривает. Не знал только, насколько это серьезно.

Короче говоря, я нашел его. Недалеко отсюда, где мы с вами сейчас находимся.

Когда розыск дает положительный результат, а это бывает почти в пятидесяти процентах случаев, то на вопрос клиентов, как мне это удалось, я отвечаю банальным: «Это не было ни трудно, ни легко. Это просто моя работа».

Но в этот раз это действительно было очень легко.

Некоторые люди проживают не одну жизнь. Страховой агент, продающий полисы в Огайо, оказавшись в Миннесоте, запросто может заняться украшениями, а тот, кто в Калифорнии торгует украшениями, переехав в Нью-Гемпшир, спокойно перейти на автомобили. Но человек, с десяти лет бывший магом, остается им всю жизнь.

Такой человек, как Генри Уокер, предположил я, вряд ли далеко отклонился с однажды выбранного пути.

Первым делом я отправился в небольшую организацию, называвшуюся Бюро американских странствующих цирковых реприз. Бюро представляло собой маленький офис на маленькой улочке в южной части Мемфиса, между «Ломбардом Декстера» и «Косметикой Кэрол». Я вошел не постучавшись. Линолеум на полу был обшарпанным и в трещинах, на потолке мигала голая флуоресцентная лампа, в луче солнца, пробивавшемся сквозь шторы, плясала пыль. На одной стене висели в рамках дипломы неведомых университетов, на других было пусто.

У стены стоял стол, за которым восседал Говард Спеллмен, который, как оказалось, в единственном числе и представлял все бюро. Он был в элегантном костюме, с часами на цепочке в жилетном кармашке, при бабочке и носил усы, больше походившие на брови над верхней губой, нежели на что-то еще.

Взяв мою карточку, он откинулся на спинку стула и внимательно взглянул на меня раз, потом другой, гадая, с чем я пожаловал.

— Если надеетесь приоткрыть завесу над тайнами закулисья циркового мира, вам придется провести некоторое время в моей компании. Потому что я могу поведать вам массу таких историй, которые как раз по вашей части. Взять хотя бы…

— Не сомневаюсь, что можете. Но я пришел сюда не затем, — сказал я. — Я ищу кое-кого, и, думаю, вы в состоянии помочь мне. Вы храните какие-то материалы о, скажем, прошлых и настоящих представлениях или об артистах, работавших в репризах и цирках?

— Именно это я храню. Весь архив. В меру сил. В индустрии развлечений происходят огромные изменения. Я сохраняю полный компендиум материалов, относящихся, разумеется, к цирковым антрепризам. Думаю, вы в жизни не найдете никого другого, кто знал бы о них больше, чем я.

— Почему это?

— Я просто околдован этим миром и его эксцентричностью.

— Ясно.

— Так чем я могу помочь вам?

— Генри Уокер. Маг. Слышали когда-нибудь о таком?

Его лицо радостно просияло. Он всегда был самым смышленым парнем в классе, тем, кого все ненавидят.

— Конечно же слышал.

— Я тоже о нем слышал, — сказал я. — Но мне нужно кое-что больше, чем воспоминания. Я пытаюсь выяснить, где он находится.

— Тогда ничем не могу помочь.

— А я думал, вы знаете все.

— Я знаю все, о чем стоит знать. Но этого не знает никто, — сказал он, взял трубку из маленькой золотой подставки, набил табаком, раскурил и выпустил струйку дыма в мою сторону. — После войны он дал одно представление, только одно. Люди до сих пор говорят об этом. Возможно, так вы узнали о нем. Держу пари. Он вернул к жизни мертвую женщину.

— Одна женщина хочет найти его. Его сестра.

Он пыхнул дымком и вздохнул:

— Тут я бессилен. Увы. Извините.

Что отличает хороших частных детективов от посредственных — это умение задавать второй вопрос. Второй вопрос всегда почти такой же, как первый, но достаточно отличается, чтобы добиться иного ответа. Итак, я спросил:

— Вы имеете в виду, что по вашим сведениям нет никакого Генри Уокера, который выступал бы в репризе, странствующем цирке, еще где-нибудь?

— Этого я не говорил. — В носу у него зачесалось, и он осторожно поковырял в нем. — Есть Генри Уокер, как раз маг, и он работает в «Китайском цирке Иеремии Мосгроува». Откуда я знаю? — можете вы спросить. У меня есть целый штат единомышленников, живущих в разных частях страны, и они присылают мне газетные вырезки, рекламу и тому подобные вещи. И я помню этого Генри Уокера, потому что… Ну да, конечно. Потому что было такое знаменитое имя.

— Но мне кажется, вы сказали…

— Сказал. Но это не тот Генри Уокер.

— Откуда вам это известно?

Он был доволен тем, что знает куда больше меня. Наслаждался моментом, прежде чем преподнести мне новость.

— А оттуда, что он черный. Чернокожий. А настоящий Генри Уокер был белым.

Я опешил.

— То есть вы хотите сказать, что есть какой-то чернокожий маг, который, оказывается, носит то же имя, что другой маг, который был белым? Что-то я сомневаюсь.

— Это потому, что так мало знаете их мир. Мир магов. Многие маги берут имена магов, которые были до них. Гудини, например, позаимствовал свое имя у Жана Эжена Робер-Удена.[24] Конечно, Гудини был великим магом. А этот человек, этот негр, просто спекулирует на славе знаменитого предшественника. Даже не позаботился хотя бы букву изменить в своем имени. Что показывает у него отсутствие воображения, если хотите знать мое мнение.

— Я как раз собирался спросить, не свидетельствует ли это об отсутствии у него воображения.

— Свидетельствует.

Он подошел к шкафу, где хранилась картотека, и, порывшись в бумагах, победным жестом вытащил страничку. Взглянул на нее.

— Да. Здесь сообщается, что «Китайский цирк» прибыл в Теннесси с трехнедельными гастролями. Это было несколько недель назад. Полагаю, сейчас они направились дальше на юг.

Я кивнул и встал.

— Спасибо. Я вам очень признателен. Вы оказали мне огромную помощь.

В тот первый раз, когда я пришел сюда, месяц назад, последние зрители расходились и цирк закрывался на ночь. Я поговорил с женщиной; кажется, ее звали Иоланда. Она любезно сказала мне о баре, где Генри и остальные проводят время.

— Кого вы имеете в виду под остальными?

— Увидите, — сказала она.

Это оказался безымянный бар у безымянной дороги, рай для всего презренного люда, подвизавшегося в цирковой репризе. Просто лачуга за деревьями; единственным указанием на ее существование были два фонаря, светившие между соснами, да пара пустых машин в канаве, рядом с тропой, ведшей к ней. Фонари горели желтым светом, как глаза бешеной собаки.

Я вошел внутрь. И почувствовал себя точно в самый разгар сборища в «Клубе лосей» (я член «Клуба лосей»), но с несколькими важными отличиями. За барменшу была Женщина-Аллигатор. Она обслуживала лилипута с одной ногой, великана с двумя и человека с крохотной головенкой и в шляпе. В помещении еще торчали обитатели темных пещер и неведомых долин и прочие типы, шатающиеся по ночам. Все повернулись, чтобы посмотреть на меня, когда я вошел, но тут же равнодушно вернулись к своему пиву. Я не знал, как принять их безразличие к моей персоне.

И там был Генри Уокер. Хотя он казался не больше, чем тенью, сидя один за столиком в дальнем углу, и его лицо не отличалось от тьмы, в которой он прятался, я сразу же понял, что это он.

Я заказал у Женщины-Аллигатора два пива. Потом направился к нему.

— Добрый вечер, мистер Уокер. — Я поставил пиво на столик. — Могу я присесть к вам?

Он глянул на пиво и пожал плечами:

— Конечно. Тут два стула.

Он подтолкнул ногой мне стул. Я сел. Но было не похоже, чтобы я как-то заинтересовал его. Он ни разу не посмотрел в мою сторону.

— Эта кружечка эля для вас. — Я придвинул к нему кружку.

— Эля? Слишком сильно сказано, мистер, простите, не знаю вашего имени.

— Малвени, — представился я. — Карсон Малвени. Я частный детектив.

— Ага, — сказал он, словно ждал моего появления. Одним глотком допил пиво и посмотрел на придвинутую кружку.

— Я не особо люблю пиво.

— Я тоже.

Затем он выпил то, что поставил я. Вздохнул, и его взгляд принял отсутствующее выражение. Мне знаком был этот взгляд. Он погружался в даль прошлого, где мы еще раз прослеживаем весь наш путь, повороты налево и направо, пытаясь понять, как оказались в том месте, где находимся сейчас, почему наша жизнь кончилась так, а не иначе. Я мог сказать, что для него это не имело смысла, потому что вообще было ни к чему. Понимание того, что случилось, — это одно; а почему — совершенно другое. Непонимание причины, по моему мнению, ведет к тому, что люди придумывают себе богов. Но у меня было чувство, что Генри Уокер еще не придумал себе бога.

— Вы заберете меня сейчас? — спросил он. — Или у меня есть время на прощание? У меня есть друзья, с которыми я хотел бы попрощаться.