Мстительница - Инга Берристер

— Тим здесь ни при чем. Я была... — Она проглотила застрявший у нее в горле комок, который не дал ей выговорить страшное слово. — Это ничейный ребенок. Я ненавижу его!

Мэри Симмс с любопытством смотрела на нее.

— Ты заговоришь иначе, когда он родится.

Рашель покачала головой.

Никогда! Она не может любить дитя, зачатое ею в таком унижении и с такой болью. С ужасом Рашель почувствовала, как по щекам бегут слезы, которые она не в силах остановить.

Рассердившись на себя, миссис Симмс воскликнула:

— Ну вот, я тебя расстроила! Пойду-ка приготовлю тебе поесть, а ты пока отдыхай. Доктор сказал, тебе надо полежать несколько дней.

— Почему?.. Из-за ребенка?

Рашель инстинктивно чувствовала, что для чужой женщины ее ребенок почему-то очень важен, и не могла отнестись к этому без ревности.

— Нет... У тебя небольшое сотрясение мозга. Все-таки ты попала под машину.

Мэри Симмс ушла, оставив Рашель одну, но почти тотчас вернулась с бульоном и теплыми рогаликами, и Рашель с жадностью набросилась на еду, в первый раз за долгое время ощутив настоящий голод.

— Ты еще слишком слаба, Рашель, чтобы работать. Мой муж и я хотим, чтобы ты оставалась с нами, пока не поправишься. Ты не против?

Не против? Рашель несказанно обрадовалась, словно в ее плеч упал неподъемный груз, едва она осмыслила предложение женщины, но, не привыкшая к подобной доброте, она не могла не отнестись к нему с некоторой долей подозрительности.

— Почему вы хотите, чтобы я осталась? — спросила она напрямик. — Из-за ребенка?

Она сама не понимала, почему задала этот вопрос, но сразу же увидела, как потемнело лицо женщины.

— Не совсем. Филип и я хотели бы позаботиться о тебе... Мы считаем себя ответственными за то, что произошло. Ты одна на всем свете, а тебе всего лишь семнадцать... Мы с Филипом женаты уже пятнадцать лет, но детей у нас нет. Знаешь, несколько раз мы уже были уверены, что... Но ничего не получалось... Поэтому нам будет приятно, если ты поживешь с нами столько, сколько сама пожелаешь.

— А ребенок?

— И твой ребенок, когда он родится. — Женщина встала и взяла поднос. — А сейчас отдыхай. Попозже придет доктор и посмотрит тебя.

Доктор оказался веселым разговорчивым человеком лет шестидесяти.

Да, знаком с Симмсами давно, сказал он в ответ на расспросы Рашель, не сводя глаз с ее бледного лица и поджатых губ. Она не желала рожать, и доктор почти не сомневался, что, если предоставить ее самой себе, Рашель сделает аборт. Ему стало жалко девушку, потому что она была похожа на зверька, попавшего в ловушку и отчаянно искавшего выход.

Мэри уже сообщила ему, что Рашель отрицает отцовство Тима, тогда как подружка говорит, будто никаких других дружков у нее не было. Это же подтверждают хозяева паба, в котором она работает.

Что-то более серьезное таилось в ее нежелании оставить ребенка. Возможно, и свежие порезы на ягодице имели какое-то отношение к ее состоянию. Но пока, очевидно, у нее не было сил говорить о своих бедах. Доктор решил рассказать Рашель о приютивших ее людях.

— Филип — учитель... Тебе он понравится. Добрее его никого нет.

Да и Филипу будет интересно повозиться с умной, но совершенно невежественной девушкой, подумал доктор, уходя.

По прошествии нескольких дней Рашель убедилась в правоте доктора. Она не могла не откликнуться на доброту Симмсов.

Дни шли за днями, недели — за неделями, месяцы — за месяцами. Ребенок рос в ее животе, и сама она расцветала в атмосфере любви и доверия.

Дом Симмсов находился в нескольких милях от Оксфорда и был окружен большим садом, любимым детищем Мэри. Когда она узнала, что Рашель разбирается в травах, то пришла в такой восторг, что девушка не устояла и постепенно почти все рассказала о себе своим неофициальным попечителям.

— А что ты будешь делать, когда ребенок?.. — как-то спросил ее Филип.

Выражение ее лица поразило его, и он даже растерялся.

— Я хочу стать богатой, — ответила Рашель. — Такой богатой, чтобы...

Рашель замолчала. Деньги в этом доме не играли большой роли. Их было немного, но, в общем, хватало, и никто не жаловался на бедность.

Если бы она выросла здесь, надежно защищенная от невзгод, то ее жизнь могла бы быть совсем другой. Несправедливо, что эта семья, которая мечтает о ребенке... Что Мэри, которая все отдала бы за счастье родить малыша... У них нет даже надежды на исполнение своей мечты, тогда как другие...

— Я... Я хочу отдать ребенка вам, — неожиданно заявила Рашель.

Побагровевшая Мэри с недоверием посмотрела на нее. И она, и Филип старались не говорить о приближающихся родах. Каждый раз, когда речь заходила о ребенке, Рашель злилась. Она ничего не рассказывала, только твердила, что не хочет его, и Мэри пришла к выводу, что Рашель отдаст его приемным родителям. Однако они с Филипом ни разу не позволили себе даже подумать о том, чтобы взять ребенка себе.

Если бы раньше, да... А теперь любое агентство сочтет их слишком старыми. Они поженились, когда Мэри было двадцать пять, а потом долгие годы прошли в ожидании беременности, каждая из которых кончалась трагедией. Несколько лет она не могла даже слышать детские голоса. А теперь, когда они с Филипом с радостью взяли бы приемыша, ей — сорок, Филипу — и вовсе под пятьдесят. Слишком поздно...

По крайней мере, так она думала... И вот им предлагают ребенка. Это было как сон, и Мэри отчаянно хотела вернуться в реальность и как-то закрепить это предложение, прежде чем Рашель откажется от своих слов. Однако здравый смысл восторжествовал. Мэри вспомнила, что Рашель сама еще ребенок. К тому же ее чувства в ужасной сумятице, так что она не должна принимать поспешных решений.

Мэри накрыла ладонью сжатую в кулачок руку Рашель.

— Знаешь, моя дорогая, мне очень хочется сказать тебе «да», но, вот увидишь, ты родишь и все будет иначе.

— А если нет? — стояла на своем Рашель.

— Если нет, — вмешался Филип, — тогда ты и твой ребенок будете тут, как дома. Ты уже стала частью нашей жизни... Очень важной частью, и мы с Мэри любим тебя совсем не потому, что ты носишь ребенка. Когда я спросил тебя о твоих планах на будущее, я вовсе не думал избавиться от тебя. Просто тяжело видеть, как ты обращаешься с разумом, данным тебе Богом. Ты говоришь, что хочешь стать богатой. Но будь осторожна, не пожелай себе того, что потом может оказаться в тягость.

Рашель показалось, что он ударил ее ножом. Его добрые слова хороши для других, у кого есть родители и свой дом.

Роды начались в конце июня, в субботу вечером. Мэри утешала и поддерживала ее. Родился мальчик, но Рашель отказалась даже посмотреть на него.