А-Два - Адель Гельт

- Старшего лейтенанта Лапиньша считать с завтрашнего дня в очередном отпуске. Профкому, соответственно, озаботиться путевкой. Подальше куда-нибудь, чтобы был лес и никого на сто километров вокруг, - проявил удивительное понимание руководитель.

- Отделу продолжить выполнение текущих обязанностей. На этом всё. - Николаев оглядел подчиненных, будто ожидая возражений.

Подчиненные не возражали: наоборот, все зримо расслабились, некоторые даже улыбались. Все понимали, что проблем избежали с легкостью невероятной, хором сопереживали угодившему под пресс специального воспитательного процесса (об инциденте с военным комендантом вокзала были наслышаны буквально все) старшему сержанту и откровенно завидовали товарищу Лапиньшу: технично смыться из ноябрьской ленинградской парилки куда-то, где сосны и ветер, не отказался бы никто.

- Да, и последнее. - Николаев и сам улыбнулся, указывая ладонью на стоящего в небольшом отдалении Лапиньша. - Усадите его кто-нибудь в кресло, и прикройте глаза. Полчаса уже товарищ стоя спит!

***

Ленинград, 19 ноября 2022 года. Здесь и сейчас.

Секретный сотрудник Семенов-младший.

Сложно себе представить взрослого советского гражданина (а хотя бы даже и гражданку), ни разу в своей жизни не бывавшего в тире. Военному делу в СССР учат настоящим образом, и шанса ни разу не подержать в руках, как минимум, несерьезную мелкашку или такой же малокалиберный, но вполне боевой, учебный концентратор, у советского школьника, а потом и студента, попросту нет.

Совершенно чудесное место, этот самый тир! Громкие щелчки (или гулкие хлопки, в зависимости от калибра), выстрелов, треск разрядов учебных заклятий, сложный запах озона (в левой, магической секции) и кордита (в секции правой, огнестрельной), вечно хмурое лицо инструктора, и, в противовес ему, восторженные физиономии неофитов военной подготовки – все сливается в смесь невероятно интересную и всегда притягательную. Советские граждане любят стрелять и любят заклинать!

Семенов-младший, как хороший, несмотря на последние события, советский гражданин, тир любил не меньше своих сверстников. Однако, именно сейчас ему предстояло миновать сначала магическую, потом стрелковую, галереи (непременно с гордым видом – мол, не больно-то и хотелось), и, следуя за провожатым, углубиться внутрь подсобных помещений, где его, конечно, уже ждали.

Старший майор государственной безопасности оставался верен себе, и важные рабочие встречи назначал где угодно, но только не в стенах родного первого отдела.

- Здравствуйте, товарищ… - Семенов-младший вдруг понял, что не знает, как обращаться к всемогущему куратору старшего брата, и потому замер на пороге, беспомощно и немного глупо.

- Товарищ Эпштейн, ну, или товарищ куратор, - разрешил сложную ситуацию начальник первого отдела. – Здравствуйте, Семенов, присаживайтесь, будем пить чай и думать умные мысли. Чай у нас хороший, индийский, а мысли, покамест, так себе, но мы над этим поработаем, верно ведь?

Ни желания, ни возможности возражать у комсорга не имелось, поэтому он вошел в кабинет, уселся на предложенный стул и крепко ухватился за огромную чашку, как будто и не заметив того, что фарфор оказался обжигающе горяч. Дверь закрылась сама собой – или это постарался провожатый, о котором студент почти сразу же забыл.

- Ваша помощь, товарищ Семенов, нам понадобится с самого начала: никого из нас бандиты, конечно, в лицо не знают, но граждане они тертые. Если наш сотрудник придет сам по себе, его попросту не пустят в катран. Поэтому представляете его как своего одногруппника…

…Было не то, чтобы очень темно, но и не так, как месяцем раньше, когда удавалось даже не смотреть под ноги в удивительно светлых сумерках. Поэтому, видимо, лампочка, в прошлый визит комсорга в гнездо порока, не горевшая, теперь выдавала все сорок, а то и шестьдесят, ватт: иначе было никак невозможно разглядеть лицо гостя в подслеповатый дверной глазок.

- Кто пришел? – голос из-за двери даже не прозвучал, а, как будто, лязгнул. «Как капкан» - неприятно поразился Семенов-младший.

- Студент! Это студент! И со мной тут еще – комсорг замялся на секунду, и добавил странное: - Двадцать семь четыреста восемь!

Цифры, видимо, восприняли как надо. Дверь открылась совершенно бесшумно, на пороге никого не было. «Входите!» - лязгнул все тот же голос, громко и ниоткуда…

… - Никаких особенных действий от Вас не требуется. Просто называете пароль, входите внутрь, представляете сотрудника Николаем. Говорите, что всей суммы с собой нет, напоминаете, что они Вам обещали возможность отыграться, что на несколько ставок Вы наскребли, да и товарищ не прочь принять участие. – Эпштейн положил на стол тощую пачку десятирублевок. – Вот ваши ставки. Не переживайте, деньги совершенно обычные, не меченые, даже номера купюр не переписаны.

Начинаете играть по маленькой, так, чтобы денег хватило хотя бы на полчаса. Осторожничайте, переживайте, главное – не переигрывать…

…- Малого! – скривился лицом лысый уголовник, одетый, почему-то, в рабочие штаны и щегольский зеленый батник. – Не прет… Или прет… Не решил еще. Беру малого!

- Малого до талого, - остро пошутил его оппонент, игравший как бы в паре с Семеновым-младшим. – Четыре… нет, пять!

Комсорг еще раз пересчитал свои карты, вспомнил выходы и ступень аркана. Где-то неподалеку едва слышно трещало какое-то электрическое устройство: то ли замкнуло контакт, то ли еще что. Треск мешал сосредоточиться, но хода уже ждали, и смотрели неприязненно: уже третий круг Семенов-младший ставил минимально возможные десять рублей, да еще и выигрывал, строго помалу, как наставлял куратор. Надо было решаться.

- Три! И одну сверху! – студент потянул из кармана очередной червонец…

…Когда пройдет полчаса, наш сотрудник подаст Вам сигнал. Слушайте его внимательно: он в очередной раз пожалуется на пересохшее горло и попросит воды напиться. Не напиться воды, не стакан воды, а именно воды напиться. Запоминаете? - Эпштейн говорил размеренно, делая паузы в нужных местах, уверенно оперируя интонациями, и точно знал, что погруженный в подобие транса подопечный запоминает все в мельчайших деталях, как бы даже и не сознанием современного человека, а чем-то куда более глубоким и древним….

…напиться, - попросил представленный Николаем. Комсорг, действуя строго по инструкции, оттолкнулся от ломберного столика ногой и завалился заодно со стулом, назад, крепко при этом зажмурившись. Дальнейшего он совершенно не видел, но слышал прекрасно.

Громыхнуло. В хлопке чудовищной хлопушки слились воедино звон разбитого стекла, треск рвущейся ткани, грохот металла об металл, топот нескольких пар ног, обутых