Охотники за головами - Ю Несбё

— «Рорбау Р-9», — сказал Сперре. — Калибр девять миллиметров, полуавтоматический, шесть пуль в магази…

— И с ним, — перебил Г. Дюбвад, — отправляется туда, где, по его мнению, находится Клас Грааф. А именно — к любовнице Граафа. Не так ли?

— Нам неизвестно, какие взаимоотношения были у Граафа с этой женщиной. Но мы знаем, что они имели регулярные контакты, что они встречались и что отпечатки пальцев Граафа обнаружены в том числе и в ее спальне.

— То есть Чикерюд отправляется по адресу любовницы и стоит с оружием наготове, когда та открывает дверь, — сказал Г. Дюбвад. — Она впускает его в переднюю, где он ее и застреливает. Потом осматривает квартиру в поисках Класа Граафа, но там его нет. Чикерюд укладывает труп женщины на ее кровать и едет домой. И следит, чтобы оружие было под рукой везде, где бы он ни был, даже в постели. И тут появляется Клас Грааф…

— Да. Мы не знаем, как он сумел войти, — возможно, вскрыл замок. Во всяком случае, он не понял, что тем самым активировал беззвучный сигнал тревоги. А тот в свою очередь запустил камеры наблюдения в доме.

— Это значит, что у полиции есть видеозапись того, что происходит дальше, — последней разборки между обоими преступниками. А теперь — для тех, кому не хватит терпения отыскать ее в интернете, — не могли бы вы вкратце рассказать, что же там происходит?

— Они начинают стрелять друг в друга. Грааф первым делает два выстрела из своего «глока-17». И странным образом промазывает оба раза.

— Странным образом?

— Да — с близкого расстояния. Грааф как-никак бывший боец командос.

— То есть он попадает в стенку?

— Нет.

— Нет?

— Нет, в стене возле изголовья кровати никаких пуль не было. Он попадает в окно. Даже, скажем так, не в окно, потому что окно было открыто настежь. Он стреляет за окно.

— За окно? А откуда это известно?

— Мы нашли пистолетные пули снаружи.

— М-м?

— В лесу за домом. В дуплянке для сов, которая висела на дереве. — Сперре криво усмехнулся, как люди, сознающие, что скромничают и занижают масштабы собственного успеха.

— Понимаю. А дальше?

— Чикерюд открывает в ответ огонь из пистолета-пулемета «узи», который на всякий случай держал в своей постели. Как показывает видеозапись, пули попадают Граафу в пах и живот. Он роняет пистолет, но поднимает его и успевает сделать третий, и последний, выстрел. И попадает Чикерюду в лоб, над правой бровью. Но все не так, как мы привыкли видеть в кино — что выстрел в голову влечет мгновенную смерть. Чикерюд успеет выпустить еще одну очередь, прежде чем умрет. И она отнимет жизнь у Класа Граафа.

Наступило долгое молчание. Режиссер, по-видимому, показал Одду Г. Дюбваду один палец, означающий, что по сценарному плану осталась одна минута и пора подводить итоги и закругляться.

Одд Г. Дюбвад откинулся на спинку стула, на этот раз с облегчением.

— То есть у КРИПОСа нет сомнений, что все происходило именно так?

— Нет, — сказал Сперре, твердо глядя на Г. Дюбвада. Затем развел руками: — Но понятно, что всегда останутся какие-то сомнения касательно отдельных моментов. Кое-что смущает. Вот, например, судмедэксперт отметил в своем заключении, что температура тела Чикерюда упала удивительно быстро — так что, устанавливая ее время по обычным расчетным таблицам, он бы сказал, что тот погиб почти на сутки раньше. Но полицейские сообщили, что на момент их прибытия окно позади кровати было распахнуто настежь. А тот день был как раз первым морозным днем в Осло. Подобные странности возникают постоянно, они — в самой природе нашей работы.

— Да, и хотя на видеозаписи самого Чикерюда не видно, но пуля, попавшая ему в голову…

— …выпущена из того самого пистолета «глок», из которого стрелял Грааф, да-да. — Сперре снова улыбнулся: — Технические улики тут, как выражается пресса, более чем убедительные.

Г. Дюбвад ответил такой же широкой улыбкой и принялся складывать бумаги перед собой, сигнализируя о завершении первой части программы. Теперь осталось поблагодарить Бреде Сперре, устремить взгляд в объектив и предложить публике следующую тему: новый раунд обсуждения государственных дотаций сельхозпроизводителям. Но вдруг Г. Дюбвад замер с полуоткрытым ртом и обращенным внутрь взором. Подсказка в наушник? Он что-то забыл?

— И совсем уж напоследок, Сперре, — произнес Г. Дюбвад, спокойно, невозмутимо, отработанным тоном. — Что вам, собственно, известно об убитой женщине?

Сперре повел плечами:

— Не так уж много. Как я уже сказал, мы считаем, что она была любовницей Граафа. Один из соседей говорит, что видел, как тот входил и выходил от нее. Уголовного прошлого у нее нет, но с помощью Интерпола мы установили, что много лет назад она была замешана в историю с наркомафией, когда жила с роди-елями в Суринаме. Она была подругой одного тамошнего наркобарона, но когда тот был убит группой нидерландского спецназа, она помогла найти остальных участников банды.

— А ее, значит, не судили?

— Она тогда еще не достигла возраста уголовной ответственности. И была беременна. Власти выслали всю семью из страны на родину.

— То есть в…

— Да, в Данию. Там эта женщина с тех пор и жила — насколько нам известно, тихо и мирно. Пока три месяца назад не приехала в Осло. И вот — трагический конец.

— Да. И в конце мы благодарим Бреде Сперре. — Очки сняты, взгляд снова устремлен в камеру номер один. — Должна ли Норвегия выращивать собственные помидоры любой ценой? В «Вечерней редакции» нас ждет встреча с…

Картинка на экране свернулась и погасла — я нажал на пульте кнопку «off» левым большим пальцем. Обычно я это делаю правой рукой, но теперь она была занята. И хотя она уже совсем затекла, я ни за что на свете не хотел ею шевелить. Потому что на ней лежала самая прекрасная голова из всех мне известных. Голова повернулась ко мне, и рука отвела одеяло, мешавшее меня видеть.

— Ты правда спал с ней рядом в ту ночь после того, как ее застрелил? Прямо у нее на кровати? Какая там, ты говорил, ширина?

— Сто один сантиметр, — сказал я. — Согласно каталогу «ИКЕИ».

Огромные синие глаза Дианы уставились на меня с ужасом. Но — если я не ошибался — было в них и некоторое восхищение. Она была в тончайшем неглиже от Ива Сен-Лорана — прохладном на ощупь, когда оно едва касалось меня, как теперь, но горячем, как уголь, когда я притискивал его к ее телу.

Она приподнялась на локтях.

— Куда ты ее застрелил?

Я простонал, закрыв глаза:

— Диана! Мы же, кажется, договорились не говорить про это.

— Да, но теперь я выдержу, Роджер. Честное слово!

— Дорогая, но послушай…

— Нет! Завтра опубликуют официальный рапорт полиции, и я так и так узнаю все подробности. А мне хочется их услышать от тебя.

Я вздохнул.

— Точно?

— Абсолютно.

— В глаз.

— В какой?

— В этот. — Я коснулся указательным пальцем ее прекрасно очерченной левой брови.

Она закрыла глаза и сделала глубокий медленный вдох. Потом выдох.

— А из чего ты ее застрелил?

— Из маленького черного пистолета.

— Но где…

— Я нашел его в доме Уве. — Я провел пальцем вдоль ее брови к виску, погладил высокие скулы. — И вернул его на место. Без моих отпечатков, разумеется.

— Где вы были, когда ты убил ее?

— В передней.

Дыхание Дианы заметно участилось.

— Она что-то заметила? Испугалась? Поняла, что произошло?

— Не знаю. Я выстрелил сразу, как только вошел.

— Что ты почувствовал?

— Грусть.

Она слабо улыбнулась:

— Грусть? Правда?

— Да.

— Притом что она пыталась заманить тебя в ловушку к Класу?

Палец мой замер. Даже теперь, через месяц после того, как все это закончилось, мне не нравилось, что она называет его по имени. Но она, разумеется, была права. Задачей Лотте было стать моей любовницей, это она должна была свести меня с Класом Граафом и уговорить меня пригласить его на интервью в «Патфайндер», а потом сделать так, чтобы я его порекомендовал. Как долго она держала меня на крючке? Три секунды? А я беспомощно извивался на нем, пока она подтягивала меня все ближе. Но случилось нечто удивительное — я сорвался с крючка. Мужчина так сильно любил жену, что по доброй воле дал отставку самоотверженной и ничего не требующей любовнице. Поразительно! И им пришлось менять свои планы.

— Кажется, мне было ее жалко, — сказал я. — Но, думаю, я просто оказался последним в ряду мужчин, обманывавших Лотте всю ее жизнь.

Я почувствовал, как Диана чуть вздрогнула, когда я произнес это имя. Это хорошо.

— Может, поговорим о чем-нибудь другом? — предложил я.

— Нет, сейчас я хочу говорить об этом.

— Ладно. Давай поговорим про то, как Грааф соблазнил тебя и уговорил мной манипулировать.