Собачий род - Сергей Арбенин

Три волчьих года…

* * *

Голос у губернатора был взволнованным, но почти радостным.

— Ты знаешь, кто сейчас у меня с докладом был? Главный наш зверолов, Седых.

Губернатор сделал паузу, ожидая, что Ильин включится в игру. Но Ильин не включился, — ровно дышал в телефонную трубку, ждал.

— Так вот! — радостно объявил губернатор. — В Калтайском лесничестве видели стаю волков!

— Да что ты! — без удивления сказал Ильин.

— А вот то самое! — вдруг рассердился губернатор (Ильин сразу представил себе его порозовевшие щёки). — Вот тебе и всё объяснение! И оборотни твои, и эти, бабы с обозами… Я приказал волков выследить и отстрелять. Уже две группы готовятся. Со всей области лучших егерей собираю.

Ильин подумал и сказал:

— А как же бешенство?

— Какое бешенство? Нет никакого бешенства, говорю же тебе по-русски! Волки это!

— В городе? В Третьем микрорайоне? — невозмутимо возразил Ильин.

— Ах, да чтоб тебя… — и раздались короткие гудки: губернатор бросил трубку.

Ильин откинулся на спинку кресла, закурил. Потом вызвал Людочку, внятно сказал:

— Соедини-ка меня с Калтайским лесничеством. Кто там директор?

Людочка ничего не переспросила. Это было одним из главных её достоинств. Она сразу, мгновенно понимала всё, сказанное шефом, даже самые неожиданные его указания, с самыми дикими географическими названиями.

И ни разу ещё, за все три года работы у Ильина, ни о чём не переспросила. И, наконец, самое главное: ни разу ничего не перепутала.

* * *

Кажется, весь город чего-то ждал.

Журналисты о собачьей теме почти забыли. Лишь изредка вспоминали о ней, по-прежнему употребляя слово "слухи". Гостелестудия, правда, пригласила для интервью заместителя губернатора по ЧС Густых. Но в последний момент интервью было отменено: Густых срочно уехал в Москву.

И в один прекрасный вечер — грохнуло; словно прорвало плотину молчания.

Коммерческий телеканал "ТВ-Секонд" начал очередной вечерний выпуск новостей сообщением:

— Как нам стало известно, в кинологическом центре УВД служебная овчарка набросилась на кинолога-инструктора. Собака нанесла кинологу тяжёлые ранения и её были вынуждены пристрелить. Мы обзвонили городские больницы, но ни в одной из них, как нам сообщили, пострадавшего нет. Возможно, он содержится в ведомственном стационаре УВД. Наш звонок в стационар оказался безрезультатным: там посоветовали обратиться в пресс-службу УВД и отвечать на любые вопросы отказались.

А вот что сказал по телефону заместитель начальника УВД Андрей Ларин: "Ничего подобного не было, хотя вообще случаи нападения служебных собак на инструкторов не исключены. Риск всегда есть, вы должны понимать, какая у кинологов работа", — сказал Ларин.

— Мы будем следить за дальнейшим развитием событий, — сказала ведущая, — и внезапно исчезла; в кадре пошла явно незапланированная реклама.

Больше в этот вечер о бешеных собаках не говорили, а после рекламы у ведущей теленовостей был слегка смущённый вид.

* * *

Пригородное село Михайловка. Приют для собак "Верный друг"

Эльвира Борисовна купалась в лучах славы: уже третий местный телеканал брал у неё интервью. Она, правда, рассчитывала, что её позовут в студию, даже нарядилась соответственно — в укороченную песцовую шубку, которая не скрывала приятную полноту бёдер, обтянутых фиолетовыми колготками, и в высоких, с наколенниками, белых сапожках. Под шубой у неё был строгий костюм, как и положено деловой женщине.

Но телевизионщики решили иначе: дескать, интервью в студии будет, но сначала, для антуража, надо отснять репортаж в самом приюте "Верный друг". Эльвира Борисовна пришла в ужас. Приют был переполнен, не чистился со дня основания, кирпичная кладка уже настолько пропиталась собачьими метками, что кирпичи просто вываливались из стен.

— Хорошо! — сказала она. — Но сниматься мы будем снаружи!

Оператор — совершенно несерьёзный молодой человек в бандитской чёрной вязаной шапочке, с прыщами на лице, пожал плечами и сказал, не выпуская изо рта жвачку:

— Так даже лучше. Только чтоб собачки вокруг бегали.

— Собачки бегать будут! — обрадовалась Эльвира Борисовна и побежала к конторке, где безвылазно жила сторожиха, — она же бывшая бомжиха, — в чьи обязанности входило всё. То есть, буквально: и сторожить, и ухаживать за собаками, давать им корм и воду, устраивать выгулы, следить за состоянием и животных, и помещений. За это ей полагались крыша над головой и часть собачьего провианта, которым снабжали приют спонсоры. В провиант входили самые разные консервы, картошка, и даже почему-то мука.

— Людмила! — крикнула Эльвира, врываясь в сторожку. — Людмила! Выводи собак!

— Тех самых? — сумрачно спросила Людмила.

Она лежала на топчане у самодельной печки-"буржуйки", накрывшись поношенной дублёнкой.

Сам репортёр выглядел солиднее своего оператора. Во-первых, он был одет не как бандит или клоун, а как порядочный человек, чиновник: в строгой пыжиковой шапке, в демисезонной тёмной куртке, с кашне, приоткрывавшим светлый воротничок и галстук. Репортёр размотал шнур микрофона и теперь ждал, сидя в машине, выставив ноги наружу, в открытую дверцу.

Эльвира уже бежала назад. За ней неторопливо шествовали три упитанные собачки разных пород.

Репортёр вылез из машины и подошёл. Оператор сказал ему:

— Надо вольер поснимать. А то уже и "Секонд" снимал, и "Телефакт" тоже…

— Не надо вольер снимать! — встревожилась Эльвира. — Чего его по десять раз снимать? Только собачек понапрасну волновать.

Эльвира кокетливо стрельнула глазами сквозь густо закрашенные ресницы и довольно томно пояснила:

— Собачки — они ведь как детки, которые в детдомах родителей ждут. Вы же меня понимаете?..

Репортер пожал плечами. Не надо — так не надо. Ему вообще не хотелось ехать в этот сраный "Друг" и рекламировать полусумасшедшую бабу, одетую, как проститутка.

Он сказал:

— Ну, давайте снимать здесь… Встаньте ближе к питомнику, чтобы стена была видна.

— Не надо стену! — уже почти в отчаянии выкрикнула Эльвира. — Лучше вот тут, на площадке. Смотрите, как чудесно: снег, солнце, берёзки вдали…

— Собачье говно под ногами, — угрюмо и в тон добавил репортёр.

Выплюнул сигарету и сказал:

— Вставайте, как хотите. Только собачек поласкайте. Давай, Алик.

Алик направил камеру на Эльвиру.

— Подождите! — вдруг всполошилась Эльвира. — Мне надо волосы поправить!