Женщин обижать не рекомендуется - Виктория Осадчая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Она была права. Ты дьявол, не оставляющий людям шанса. Завтра мы подписываем договор о купле-продаже и я сдаю подругу со всеми потрохами.
— Ох, Арина, сразу видно бизнес-вумен. Хорошо, завтра оформляем сделку.
— Независимо от результата вашего разговора?
— Я же сказал, что мне нужна помощь только в организации. Остальное сделаю сам, на сколько это возможно.
И вот он здесь, она тоже. Правда уже не слишком трезвая, так как бутылка вина почти опустела. Вроде все! Рассказал абсолютно все, а она даже не попыталась проявить интерес.
* * *
— Что ты в нем нашла? — уточнил Егор, подводя итог своему монологу.
— Это уже тебя не касается, — выдаю, чувствуя, как голова совсем захмелела. Нет, не в состоянии я сейчас воспринимать услышанное, да и вообще вести задушевные разговоры.
— Еще как касается. Мне стены крушить хочется…
— Так что же не крушишь? Раньше ты был решительнее в своих действиях.
— Раньше Земля была плоская и держалась на трёх китах.
— Боишься спугнуть, — сделала я вывод — Как-то все просто у тебя. Захотел послал, захотел трахнул, захотел вернуться… А тут загвоздка выходит. Птичка окольцована и перед тобой стелиться не собирается. И тут ты делаешь другой ход, давишь на жалость: «вот мне тоже было не легко». Да, я все понимаю, принимаю, могу даже пожалеть, но в рамках того опыта, который приобрела, скитаясь с Порошиным. Принимать, не остаться безучастной, но не оставлять это все в себе, потому что таких несчастных ещё будет огромное множество — ох, нихрена себе озвучила. Причем все то, что хотела.
— Ты его не любишь, - констатировал он факт.
— Но это не означает, что мне с ним плохо. Ты предатель, Джокер. Ты променял меня на свою свободу.
— Ты думаешь, у меня был выбор?
Господи, это всё так противно и мерзко. Алкоголь-то начинает гулять и выводить эмоции, скрываемые так долго, наружу. Чёрт! Щекам становится очень неуютно и мокро. Что это? Слёзы? Нет, не может быть. Я ведь запретила себе плакать. Тем более, перед Баслыком рассыпаться в таких противных эмоциях. Да, это последнее дело. Но… Я плакала. Просто плакала, несмотря на всю нелепость ситуации.
— Ты чего? — испугался он.
— Не знаю, сами бегут.
— Ты пьяная, что ли?
— Пьяная? Пьяная, мать твою?! — взорвалась я, хватая его стакан со стола и запуская в стену, прямо над его головой. — Ты, скотина, бросил меня — следом полетела мой сапожек, который я быстро стянула с ноги. И снова промах — Я тебя ненавижу! Блядь, Джокер, Я тебя должна ненавидеть. Но ты появляешься — следом летит взятый со стола пластмасрвый стакан с пишущими принадлежностями. А потом мой телефон, разлетается о стенку на несколько кусочков. Только тогда Егор перестает ухмыляться. В один прыжок оказывается около меня, удерживая руки за спиной.
— Так ты оставишь свою подругу без кабинета.
— И поделом ей.
— Ну, ты меня ещё о стену головой тресни, это будет хорошим завершением вечера, — выдыхает он, теряя на мгновение бдительность. А мой кулачок в это время встречается с его носом. Вот теперь время успокоиться, потому что Баслык хватается за лицо с матами. Кажется, я ему разбила нос. Ну, да, появилась кровь. Трижды чёрт!
— Ты что такой неженка?
— Ты знаешь что у тебя удар, как у профессионала. Ты больная, Принцесса!
— Это эмоции. Блин, нужно что-нибудь холодное приложить. Лучше идти на кухню.
— Чтобы ты сбежала? Ни хрена подобного.
— Баслык, ты ненормальный?
— Иди сюда, — притягивает он меня к себе.
— Точно больной, — делаю я заключение, не в силах сопротивляться. Эмоции закончились.
— Ты моя.
— Я замужем, — напоминаю я больше себе, нежели ему.
— Мне похеру. Я всё равно не дам вам спокойно жить.
— Отпусти, — я с удовольствием прикоснулась к его щеке, где всё ещё был небольшой шрам. Он отрицательно покачал головой. — Я от него не уйду.
— Рано или поздно это случится.
— Я от него не уйду, — повторяю я по слогам, а Егор… Подло и некрасиво закрывает мне рот поцелуем. Я не могу сопротивляться и не могу сказать «Нет», плавясь под натиском его губ. Сволочь! Самая настоящая.
А потом вдруг всё прекратилось. Не оказалось вкуса любимых губ, и руки исчезли куда-то вдруг. Открываю глаза, а он уже выходит за дверь, в которой торчит ключ. Просто сбегает, оставь меня так. Кажется, он добился, чего хотел. А я самая настоящая дура.
Дурой быть то оно хорошо. Никакой тебе ответственности, и спасать человека поздно. В полиграфии уже вовсю идет печать завтрашнего выпуска газеты, где я топлю мужика, которого всё ещё люблю. Но уже ничего нельзя сделать. Вот такой парадокс, мать его! Сама виновата. И пока ещё в киосках не появилась компрометирующая статья, я сбегаю назад в Питер.
Но и дома меня ждал не меньший сюрприз. Когда я вошла в комнату, Андрей собирал свои вещи.
— Что случилось? — поинтересовалась я. — Ты снова в командировку?
— И это тоже. Я лечу в Украину. Но прежде хотел сообщить, что ухожу от тебя.
— Уходишь? — не поняла я.
-Да, Полина. Ты не беспокойся, я всегда буду для Аси отцом, что бы не случилось, — он начал нервно запихивать рубашки в чемодан, тогда как в его вещах всегда был идеальный порядок.
— Почему ты уходишь? — не унималась я, добиваясь ответа. Наверное, мне безумно хотелось знать, что меня уличили в измене.
— Из-за твоей одержимости. Ты в знак мести начала топить Воеводина, но тебе показалось мало, и теперь ты взялась за своего бывшего, — он сунул мне под нос смартфон, где была представлена электронная статья.
— Андрей, я… — хотелось что-то сказать в свое оправдание, но он не дал.
— Не нужно, Поль. Всё хорошо! Я все решил. Просто, оказалось, что я тебя совсем не знаю. Ты не слушаешь никого, тебе важно, чтобы все страдали, как когда-то страдала ты. И поверь моему опыту, семьи из этого не получится.
Я больше не стала ничего говорить, молча провожая его из квартиры. Да, было больно. Сама виновата. Может, если бы я его любила, я бы предприняла попытку удержать, поговорить, оправдаться.
