Перекрестки (СИ) - Леонова Светлана

- Он когда из колонии вышел, ухитрился каким-то образом общак прихватить. Так что теперь мы для него не самая страшная сила.

- Значит, наркоман, - безрадостно подытожил Костя.

- Да.

- И давно?

- Ну, - Саныч что-то прикинул в уме, но, видимо, не сумев воспроизвести в памяти срок, просто обобщил, - давно. Это уже не баловство, а самая типичная болезнь. И сам знаешь, как крепко они сидят на этом крючке, даже выйдя на свободу.

- Одного понять не могу, на кой черт ему Света? - задумчиво произнес Костя.

- А черт его знает, - развел руками Кирилл Саныч. - Мы сами пока не поймем. Но если он приехал за ней, то явно она ему нужна для чего-то. Вероятней всего он будет за нее требовать денег. Его ж так просто теперь не оставят, увести общак - это тебе, как говорится, не конфетку у ребенка стянуть.

Подобные новости стали неприятным сюрпризом для Кости. Он как-то не думал о том, какая жизнь по ту сторону решетки. Да и задумываются ли люди об этом? Для общества после вынесенного приговора осужденный становится просто человеком, который был. Он умирает для всех не в физическом плане, а только в моральном, социальном. Как он там существует среди десятков таких же осужденных, мало кого интересует. А ведь эти люди там живут, даже скорее выживают. Кто-то сильный, умеет подстроить под себя. Кто-то слабее - и ломается. А есть приспособленцы, самые страшные, самые непредсказуемые. Об этом не принято говорить в обществе, но никто ведь и не задумывался, как же выживают в исправительных учреждениях те, кто накрепко повязан с пагубной привычкой, кого зачастую не могут вылечить даже специализированные медицинские учреждения. Единственным шансом для них прекратить хоть ненадолго мучения - новая доза. Наркотики становились средством манипуляции, невидимыми цепями, крепко повязывающими с покровителем не только в камере, но и на свободе. Они также были и наказанием: за неповиновение или ослушание вполне спокойно могли «посадить на иглу». Сойти с этого конвейера было невозможно. Это бизнес. Это болезнь, на которой кто-то наживается. Так было и так будет всегда. Бизнес не только среди осужденных, но и среди тех, кто должен блюсти законы, однако в силу различных обстоятельств и денежных эквивалентов закрывает глаза на очевидные преступления.

Трудно сказать, каким образом попал Жданов в этот круговорот: от собственной глупости или выгоды ради - но он оказался дальновидным. Покровительство верхушек того гнилого общества себе заработал, а вместе с ним и пару сотен тысяч зарубежных денег.

Черт бы с ними, этими деньгами... Костя думал сейчас не об этом. Где-то там, далеко от него, его жена находилась в лапах совершенного чудовища, непредсказуемого и опасного. Трудно было сказать, в какой момент переживания уступили место ярости, но Костя ощутил в себе прежний запал, с которым когда-то выходил на задания. Руки просто чесались от бездействия.

- Черт, а главное, столько времени потеряли на поиски, - сокрушенно вздохнул Кирилл Саныч рядом. – Если бы Света твоя не позвонила, не знаю, сколько бы искали еще. И как далеко Жданов уехал бы.

Да уж, судя по информации, которую смогли пробить оперативники, он сумел оторваться от них на приличное расстояние, и чтобы добраться до него придется затратить почти полдня. А это значит, что еще как минимум полдня Света будет в постоянной опасности. Скулы свело от того усилия, с которым Костя сжал челюсти, а глаза застила пелена ярости. Прежде, выходя на задания, Костя всегда шутливо говорил товарищам любимую фразу из мультфильма: «Это будет славная охота, хотя для многих она будет и последней». Но сейчас действительно это будет славная «охота». И кто знает, может для кого-то она и станет последней.

- Кирилл Саныч, разрешите мне участвовать в операции.

- Не по уставу обращаешься, боец, - грозно по-командирски одернул его наставник.

- Виноват, товарищ полковник. – Костя тут же подобрался, даже интонация его голоса изменилась. – Разрешите обратиться.

- Разрешаю.

- Позвольте мне участвовать в операции в составе группы.

- Исключено, - жестко отрезал командир.

Кирилл Александрович хмыкнул про себя и с трудом спрятал улыбку. В их профессии "бывших" не бывает. А этот парень всегда был лучшим в их группе. Лучшим по стрельбе, лучшим другом и напарником для всех. Сейчас перед ним был именно тот самый боец, который когда-то не боялся трудностей, сохранял холодную голову в любой ситуации. Глаза все так же горят решительностью, уверенностью и целеустремленностью. Ему хоть сейчас в бой. Да и физическая подготовка все так же оставалась на должном уровне: регулярные посещения спортзала вместе со старыми товарищами Костя практически не пропускал.

И все же был страх, что настолько отлаженная "машина закона" даст сбой, едва только на сцене действий появится его жена. Не дрогнет ли? Не наделает ли на эмоциях глупостей? Он все еще помнил, как тяжело было потерять своего друга, своего напарника, как сложно было глаза в глаза сообщать вдове о том, что ее муж - отец ее сына - геройски погиб при выполнении важной операции, как впоследствии в молодом неопытном бойце видел всегда его отца – своего погибшего товарища. Риск был слишком велик, а проходить через подобную потерю Кирилл Александрович просто не желал. Для него Костя был едва ли не собственным сыном.

Костя ждал решения. Понимал, что хоть отказ и был жестким, но он настойчиво продолжал смотреть на своего наставника. Он не принял отказа. И дал это понять сидящему напротив мужчине. Понимал, что без разрешения присутствовать на операции просто не возможно. Так позволят ли ему быть там, или же придется отсиживаться где-то в безопасном месте и ждать. Да и не привык он к безучастию. Пусть служба осталась позади, но если были силы, а что важнее, веская причина, сидеть сложа руки он просто морально не мог. Не имел права. Это, перво-наперво, ЕГО противник. И ЕГО долг.

Телефон в кармане снова ожил, опять наигрывая ту мелодию, которая прозвучала, когда звонила Света. Кирилл Саныч жестом головы распорядился ответить на вызов. Сперва долгая тревожащая тишина, а потом насмешливый голос:

- Ты, вероятно, ожидал услышать ее, правда? Разочарован?

- Где Света? – с холодной отчужденностью спросил Костя.

- Переживаешь, да? Хочешь ее услышать, чтобы понять, что с ней все в порядке… - Жданов нервно рассмеялся.

- Где Света? – еще жестче повторил свой вопрос Костя.

- Расстроила она меня, - словно не слыша, продолжил оппонент. – Сильно. Втихаря созванивалась с тобой. На этот раз я простил ее, но впредь любое ослушание будет наказываться.

- Жданов, чего ты хочешь? Ведь ты же не просто так все это затеял?

- Просто, не просто… - воцарилась тишина, и все вокруг напряженно вслушивались в нее, боясь, что в любой момент похититель мог оборвать вызов. – Хочешь вернуть ее?

- Твои требования?

- А все до банальности просто: мне нужны деньги.

- Сколько?

- Много.

- Сколько? – повторил Костя, делая акцент на этом слове. Ему уже начали надоедать эти игры. Добраться бы до этого выродка и прибить его собственными руками.

- Семьсот тысяч. Деревянными. К завтрашнему вечеру. И возможность беспрепятственно уехать.

- Жданов, ты ведь умный человек, сам понимаешь, что после похищения ориентировки на тебя есть на каждом посту и таможне. Это просто невозможно. Я не всесилен.

- А ты постарайся. – Чувствовалось, что тот стал закипать от злости. – Ведь сумел же добиться моего этапирования подальше от Москвы. Да, мне прекрасно это известно – сведущие люди подсказали.

- Без гарантий безопасности Светы я не буду ничего делать.

- Авдеев, ты хочешь ее получить или нет? – зло процедил оппонент.

- А ты хочешь получить нужную сумму? – совершенно спокойно ответил Костя, хотя внутри у него все просто кипело. – Взаимные уступки: ты дашь мне гарантию ее безопасности, я ищу деньги.