В ожидании - Джон Голсуорси

На станции их никто не встретил, поэтому они сдали вещи на хранение и двинулись в Кондафорд пешком по тропинке, ведущей через поле.

– Удивляюсь, – неожиданно заговорила Динни, – как плохо мы, современные люди, переносим волнение. Но была бы я счастлива, если бы провела тут всю жизнь, как наши старые фермеры? Вот Клер – той здесь не нравится. Ей нужно всё время быть в движении. Наверное, в каждом человеке обязательно сидит какой-то чёртик.

– Я не замечала, чтобы он выглядывал из вас, Динни.

– Жаль, что я была совсем маленькой во время войны. Когда она кончилась, мне едва стукнуло четырнадцать.

– Вам повезло.

– Не знаю. Вы, должно быть, испытали тогда много волнующего, Диана.

– Когда она началась, я была в вашем теперешнем возрасте.

– Замужем?

– Только-только обвенчалась.

– Он, наверное, прошёл всю войну?

– Да.

– Это и послужило причиной?

– Вернее, поводом.

– Дядя Эдриен упоминал о наследственности. Дело в ней?

– Да.

Динни указала на крытый соломой коттедж:

– В этом домике живут двое стариков – мои любимцы. Эта пара провела здесь пятьдесят лет. Способны вы на такое, Диана?

– Теперь да. Я хочу покоя, Динни.

До поместья они дошли молча. Там их ожидало сообщение от Эдриена. Ферз в лечебницу не вернулся, но они с Хилери полагают, что напали на верный след.

Диана побыла с детьми и ушла к себе в комнату, а Динни отправилась в гостиную к матери.

– Мама, я должна об этом рассказать. Я молилась, чтобы он умер.

– Динни!

– Ради него самого, ради Дианы, ради детей, ради всех, ради меня самой, в конце концов.

– Конечно, если он безнадёжен…

– Безнадёжен он или нет – мне всё равно. Это слишком страшно. Провидение – пустой звук, мама.

– Дорогая!..

– До него слишком далеко. Наверно, у творца был план, когда он создавал вселенную, но нам, как личностям, он уделил столько же внимания, сколько комарам.

– Тебе нужно выспаться, родная.

– Да. Но я и потом буду думать так же.

– Не позволяй таким мыслям укореняться, Динни. Это портит характер.

– Не вижу связи между убеждениями и характером. Я не начну вести себя хуже оттого, что перестану верить в провидение или загробную жизнь.

– Конечно, Динни, но…

– Нет, я начну вести себя даже лучше. Если я порядочная, то лишь потому, что быть порядочным – хорошо, а не потому, что я на этом выигрываю.

– Но чем же хороша порядочность, если бога нет?

– О дражайшая и нежная матушка, я ведь не сказала, что бога нет. Я только сказала, что до него слишком далеко. Представь себе, как творец вопрошает: "А что, этот шарик – Земля ещё вертится?" И ангел ответствует: "О да, сэр, и вполне исправно". – "Надо взглянуть, не заплесневел ли он и не водятся ли на нём чрезвычайно беспокойные маленькие паразиты…"

– Динни!

– "Понятно, сэр. Вы имеете в виду людей?" – "Вот именно. Мне помнится, мы их так и назвали".

– Динни, это ужасно!

– Нет, мама, если я порядочна, то лишь потому, что порядочность завещана людьми на благо людям, как красота завещана людьми на радость людям. Я ужасно выгляжу, правда, дорогая? У меня такое состояние, словно я ослепла. Пойду прилягу. Не знаю, мама, почему меня все это так расстроило. Наверное, потому, что я видела его лицо.

Динни повернулась и вышла с подозрительной быстротой.

XXVII

Исчезновение Ферза было праздником для чувств того, кому его возвращение причинило столько страданий. Даже мысль о том, что он положил конец этому празднику, взяв на себя поиски Ферза, не мешала Эдриену испытывать облегчение. Он был исполнен почти энтузиазма, когда сел в такси и направился к Хилери, раздумывая по дороге, как разрешить задачу. Боязнь огласки закрывала для него такой прямой и естественный путь, как обращение к полиции, радио и прессе. Эти институты пролили бы чересчур яркий свет на судьбу Ферза. Размышляя о средствах, остающихся в его распоряжении, Эдриен чувствовал себя так, словно перед ним один из тех кроссвордов-головоломок, которыми он, как и все люди с развитым интеллектом, сильно увлекался в своё время. Рассказ Динни не позволял точно, в пределах нескольких часов, установить, когда ушёл Ферз. Чем дольше откладывать опрос соседей по Оукли-стрит, тем меньше шансов наткнуться на тех, кто его видел. Не повернуть ли обратно в Челси? Эдриен, продолжая ехать к Лугам, подчинялся скорее инстинкту, чем разуму. Хилери был его вторым "я", а когда на человека возлагается такая задача, две головы бесспорно лучше одной. Он подъехал к дому священника, не наметив определённого плана и решив просто порасспросить людей на набережной и Кингз-род. Ещё не было половины десятого, и Хилери сидел за своей корреспонденцией. Выслушав новость, он позвал в кабинет жену и предложил:

– Давайте подумаем три минуты и обменяемся выводами.

Все трое стояли треугольником перед камином. Мужчины курили, женщина нюхала октябрьскую розу.

– Ну, Мэй, надумала? – спросил наконец Хилери.

– Только одно, – ответила миссис Хилери, наморщив лоб. – Если бедняга действительно был в таком состоянии, как описывает Динни, следует поискать в больницах. Я позвоню в те, куда он мог скорее всего попасть, если с ним что-нибудь стряслось. Таких немного – три или четыре. К тому же сейчас так рано, что вряд ли туда успели многих понавезти.

– Очень мило с твоей стороны, дорогая. Полагаемся на тебя: ты сумеешь скрыть его имя.

Миссис Хилери вышла.

– Эдриен?

– У меня есть одно соображение, но я лучше сперва послушаю тебя.

– Я вижу две возможности, – объявил Хилери. – Во-первых, нужно выяснить в полиции, может быть, кого-нибудь вытащили из реки. Во-вторых, это вероятнее, – остаётся спиртное.

– Но где же он мог напиться так рано?

– А гостиницы? У него были деньги.

– Что ж, я готов попробовать, если не подойдёт мой план.

– Какой?

– Я попытался поставить себя на место бедняги Ферза. Знаешь, Хилери, дойди я сам до такой крайности, я бежал бы в Кондафорд – вернее, не само поместье, а куда-нибудь поблизости, где мы играли мальчишками, – словом, туда, где жил, пока судьба не обрушилась на меня. Раненое животное ползёт домой.

Хилери кивнул.

– Где был его дом?

– В западном Сэссексе, к северу от Меловых холмов, около станции Петуэрт.

– Да ну! Эта местность мне знакома. До войны мы с Мэй частенько ездили прогуляться в Богнор. Мы заглянем на вокзал Виктория и выясним, не садился ли в поезд кто-нибудь похожий на Ферза. Но раньше я всё-таки справлюсь в полиции насчёт реки. Скажу, что исчез один из моих прихожан. Какого роста Ферз?

– Примерно пять футов десять дюймов, коренастый, крупная голова, широкие скулы, твёрдый подбородок, тёмные волосы, синевато-стальные глаза, синие костюм и пальто.

– Понятно, – сказал Хилери. – Позвоню туда, как только Мэй кончит наводить справки.

Эдриен, оставшись один у огня, грустно задумался. Он был любителем детективных романов и понимал, что решает задачу на французский манер индуктивным методом психологической догадки; Хилери с Мэй избрали английский путь – метод последовательного исключения. Он, конечно, превосходен, но до превосходства ли тут? Человек и без того теряется в Лондоне, как иголка в стогу сена, а они к тому же связаны необходимостью избежать огласки. Эдриен с тревогой ждал, что сообщит Хилери. Какая ирония судьбы – он, Эдриен, страшится, что несчастный Ферз утонул или попал под колёса и Диана стала свободна!

На столе Хилери он нашёл расписание. На Петуэрт был поезд в 8.50, следующий в 9.56. Времени мало! И Эдриен, поглядывая на дверь, снова стал ждать. Торопить Хилери бесполезно – тот мастер экономить минуты.

– Ну? – спросил он, когда дверь открылась.

Хилери покачал головой:

– Всё впустую. Ни в больницы, ни в полицию никого не доставляли, там ничего не знают.

– Тогда остаётся вокзал, – бросил Эдриен. – Поезд будет через двадцать минут. Можешь ты выехать немедленно?

Хилери взглянул на письменный стол:

– Не следовало бы, но поеду. Есть что-то греховное в том, как захватывают человека поиски. Вот что, старина, я предупрежу Мэй и возьму шляпу, а ты покамест ищи такси. Иди по направлению к святому Панкратию. Я догоню.

Эдриен крупными шагами пустился на розыски такси. Он поймал машину, съезжавшую с Юстен-род, велел шофёру развернуться и стал ждать. Вскоре он заметил худую тёмную фигуру бегущего к нему Хилери.

– Давно я не тренировался! – выдохнул тот и сел в автомобиль.

Эдриен заглянул в окно шофёрской кабины:

– Вокзал Виктория. Гоните вовсю!

Рука Хилери сжала его локоть:

– Помнишь, как мы взбирались в тумане на Кармартен Вэн сразу после войны? Это была наша последняя прогулка с тобой, старина.

Эдриен вытащил часы:

– Боюсь, не поспеем. Ужасное движение.

Они сидели молча и подскакивали при каждом судорожном рывке такси вперёд.

Вдруг Эдриен заговорил: