'Та самая Аннушка'. Часть вторая: 'Это ничего не значит' - Павел Сергеевич Иевлев

Но на медосмотре врач разве что давление померит, а чаще просто спросит: «Всё в порядке? Жалоб нет?» — как будто у кого-то бывают перед стартом жалобы.

— Отец, ты меня пугаешь, — злилась я. — Сходи уже в чёртову больницу!

— Ладно, ладно, — смеялся он в ответ, — вот откатаем сезон, лягу на обследование. Только чтобы тебя успокоить. А сейчас натягивай комбез и вперёд, на тренировку!

К финалу подошли хорошо — юниорский кубок я брала по очкам железно. А вот в основном зачёте предстоял тяжёлый бой — тройка лидеров шла плотно, всё решал последний этап. Ралли-кросс, без штурмана, я могла на это только смотреть.

Квалификацию отец откатал хорошо. Стартовый пелетон ставится по ней, он оказался в первом ряду, это небольшое, но важное преимущество. «Чёрт» отлично давил на прямых, стартовый участок проходил, не дав другим шанса, а значит, в первом повороте оказывался один, на идеальной траектории. Отрыв, который останется только удерживать до последнего круга. В «четвертушках» отец выиграл свои заезды, но основной претендент выиграл свои тоже. Теперь они шли вровень по очкам этапа, но отец уступал по очкам серии. Ему нужно было не просто обойти прошлогоднего чемпиона, но обойти его минимум на две позиции. Задача выглядела почти нереальной, дядя Саша был хорош. Как пилот он, может быть, немного уступал отцу, но у него была лучше машина — лидеры не знают отказа у спонсоров. В целом, это уравнивало шансы, но две позиции есть две позиции. И тут нам повезло — в «половинках» у него разбортовалось колесо в повороте, не удержал машину, вылетел с трассы и, как говорят гонщики, «сделал уши», то есть перевернулся на крышу. Каркас и ремни не дали ему пострадать, но машина была разбита. Второй полуфинал смотрел с контрольной вышки, рядом со мной.

— Что с отцом, Анита? — спросил он у меня.

— Вы о чём, дядя Саша?

На трассе они были соперниками, но вне её друзьями.

— Едет как будто через силу. Смотри, как вошёл в поворот!

— Правильно вошёл, — не согласилась я, — аккуратно.

— Вот именно. Обычно он распрягает шире, не закрываясь на входе, а сейчас осторожничает, смотри!

— Ну да, — признала я, — может, машину бережёт для финального?

— Знаешь, — сказал дядя Саша, — он бережёт машину, а ты береги его. Я сошёл, так что буду болеть за него в финале, мы же не хотим, чтобы кубок взял Заблонски?

Заблонски в том году был третьим претендентом.

— Ну вот, — торжествующе сказала я, когда финишёр махнул флагом, — отец пришёл первым, а вы говорили!

— Я в нём не сомневался, но всё же… Смотри, он не выходит из машины. Давай-ка бегом в парк-стоянку.

— Что-то мне как-то нехорошо, Аннушка, — сказал отец. — Может, погода…

— Погода отличная, пап, — ответила я нарочито бодрым тоном, — хватайся за шею, я помогу вылезти.

Подоспел дядя Саша, вместе мы отвели отца в трейлер и уложили на кровать. Он был бледным и дышал с трудом.

— К врачу тебе надо, Ваник, — сказал дядя Саша. — Хреново выглядишь.

— После финала, — ответил отец так тихо, что я еле расслышала. — Один заезд, мне остался всего один заезд.

— Угробишь ты себя.

— Ерунда. Мне даже не надо быть первым, после твоего схода я беру по очкам, если войду в тройку. Прокачусь вполпедали, пусть Заблонски выиграет, всё равно кубок мой. Сейчас отлежусь, всё будет нормально.

— Точно не надо врача, пап?

— Ни в коем случае! Ты же знаешь, какие они перестраховщики! Не допустят к старту и привет, пролетим мимо золота. Не волнуйся, у меня такое уже было, всегда проходит. Просто жарко, устал, сейчас полежу и встану…

Время шло, но лучше отцу не становилось. До старта оставался час, и даже мне было понятно, что выехать он не сможет, хотя сам отец был полон решимости.

— Я шёл к этому всю жизнь, — говорил он, и от того, каким слабым был голос, у меня сердце сжималось, — мы с тобой, Аннушка, шли. Вместе.

— К чёрту, — отвечала я. — В следующем сезоне возьмём.

— Нет, — улыбался он, — в следующий раз Сашка не сойдёт. Давай вы меня как-нибудь усадите в кресло, я аккуратно — бодаться ни с кем не буду, прокачусь как на тренировке…

— У меня есть идея получше, — сказал внезапно дядя Саша. — Пусть Анита проедет за тебя. Вы почти одного роста, комбезы в один цвет, опустит стекло шлема — никто и не заметит. Ты тренировал её на «Чёрте», я знаю. Это, конечно, совсем не спортивно, но уж больно я не хочу отдавать золото этому пижону Заблонски. Что скажешь, Анита, сможешь приехать в тройке?

— Вообще не вопрос, — согласилась я. — Там кроме Заблонски никто не тащит. Пропущу его, сяду на хвост и буду висеть до финиша. Я справлюсь, пап! Но у меня свой заезд через пятнадцать минут…

— Ты всё равно берёшь по очкам, — напомнил дядя Саша, — сходи на первом круге.

Я бодро стартовала в своём финале, выиграв полкруга за круг, а затем бросила газ и покатилась в парк стоянку, периодически подёргивая педалью, чтобы это выглядело как отказ свечи в моторе. Доехав, заглушила двигатель, забежала в трейлер, кинула свой шлем, напялила отцовский — он мне был велик, но мой другого цвета, — и опустила тонированное стекло. Всё, теперь я Ваник, а не Анита. На один заезд.

— Как он, дядь Саша?

— Уснул. Но мне не нравится, как он дышит. Так что давай, дуй на старт, и вот что я тебе скажу: не рискуй, не бодайся, чёрт с ним, с подиумом. Как только финишируешь — сразу катись сюда, вызовем врача. Пусть судьи думают, что его после финиша накрыло. Стресс, усталость, все поймут.

* * *

На старте меня охватила паника: куда я лезу? Финал «Великой цепи», вокруг лучшие из лучших, а тут я, пилот-юниор, на папиной машине, которую водила только на тренировках. Она впятеро мощнее моего «Чёртика», она совсем иначе управляется, тут совсем другие скорости. А потом вздохнула-выдохнула — и успокоилась. Будь что будет. Не стану