В спецслужбах трех государств - Николай Голушко

Успенский понимал, что за массовые репрессии невиновных лиц рано или поздно придется нести ответственность, и решил имитировать самоубийство и уйти на нелегальное положение по фиктивным документам оперативного прикрытия на другое лицо. К этому времени стали ходить слухи о шаткости положения наркома Ежова, на которого уже нельзя опереться и списать проделки на Украине, и это оказалось правдой.

В один из осенних дней ноября 1938 года в своем служебном кабинете в Киеве не появился на работе нарком внутренних дел, комиссар госбезопасности 3 ранга Успенский. Оставив дома жену и сына, он утром ушел на работу и просто для всех исчез. Местонахождение наркома было неизвестно около пяти месяцев. По всей стране осуществлялся его активный, но безрезультатный поиск. Как обычно, в чекистских кругах выдвигались различного рода версии, строились догадки, вплоть до такой, что Успенский стал изменником Родины и бежал за кордон — в Румынию или Польшу. Сумел же в эти дни под предлогом встречи с зарубежным агентом уйти в Японию и не вернуться в СССР начальник НКВД Дальневосточного края Люшков, ранее работавший на Украине.

Но случившееся в Киеве не находило здравого объяснения. Невиданный случай: пропал нарком республики. Не вносила ясности и оставленная им в кабинете краткая записка: «Не могу так жить дальше. Мой труп ищите в Днепре».

Заметая следы, Успенский скрывался в Курске, Архангельске, Калуге. Несколько месяцев он провел в Муроме у любовницы, жены арестованного ответственного друга, сотрудника Лубянки, а потом скитался в поисках укромного местечка по Уралу. Ориентировка на задержание была направлена во все территориальные органы, и в апреле 1939 года он был арестован в Челябинской области.

На допросе бывший нарком показал, что мысль о бегстве, которое он предпринял для того, чтобы избежать грозившего ему ареста, возникла у него под воздействием разговора, имевшего место на даче Ежова. И когда утром 14 ноября 1938 года Успенскому позвонил Ежов, то его слова: «Тебя вызывают в Москву, плохи твои дела», он понял как сигнал, предупреждение о грозящем аресте. «Передо мной встала дилемма: или стреляться, или попытаться скрыться, я предпочел последнее», воспользовавшись советом Ежова, недвусмысленно высказанным им в конце разговора: «А в общем ты сам смотри, как тебе ехать и куда именно ехать».

В январе 1940 года Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Успенского к расстрелу.

Каким Успенский останется в истории: сотрудником ЧК, который по «рецидиву» проснувшейся совести не захотел участвовать в дальнейших репрессиях и добровольно своим безрассудным поступком обрек себя на погибель? Или трусом, испугавшимся размаха развернутых арестов за короткий срок пребывания его в должности наркома и неизбежной личной ответственности за содеянное, понимая, что Москва не защитит? Или фальсификатором и жестоким исполнителем сталинской политики чисток рядов коммунистической партии, старых большевиков, высших кадров Красной армии, ветеранов ЧК, представителей интеллигенции, специалистов, рядовых тружеников как на Украине, так и в Сибири? Какое место отведено в истории органов безопасности Александру Успенскому, и вспомнит ли кто-либо из наших современников его имя?..

Не стало Ежова, не стало Успенского. Новый нарком внутренних дел Берия в декабре 1938 года назначил исполняющим обязанности наркома внутренних дел Украины Амаяка Кобулова, старший брат которого, Богдан, являлся заместителем Берии в союзном НКВД. Старший лейтенант госбезопасности продолжил «наводить порядок» в Киеве и разоблачил «антисоветский заговор в НКВД Украины во главе с наркомом Успенским».

«Украинский Кобулов был еще мальчишкой и довольно неподготовленным», — так отозвался о нем Хрущев. Об Амаяке известно, что он имел образование в пределах пяти классов торговой школы (высшее образование получил после войны) и непомерные амбиции. В 1939 году он направляется за границу в качестве руководителя берлинской резидентуры, где ему был подставлен агент-двойник «Лицеист», через которого фашистские спецслужбы сумели успешно провести операцию по прямой дезинформации советского руководства.

Уничтожение наркомов внутренних дел Украинской ССР продолжилось: по делу Берии в 1955 году были расстреляны и А. Кобулов, и П. Мешик, бывшие короткое время руководителями органов безопасности республики. Кобулову вменялось то, что он являлся активным участником антисоветской заговорщической группы Берии, виновен в развале работы советской разведки в Германии накануне войны, нарушении законности и фальсификации следственных дел. Оправдываясь в применении пыток, А. Кобулов упомянул об указаниях руководства партии применять меры физического воздействия к арестованным врагам и полученном указании Сталина по этому вопросу.

Глава третья

Они возглавляли КГБ Украины

Спустя год после смерти Сталина указом Верховного совета СССР в марте 1954 года образуется новая спецслужба — Комитет госбезопасности при Совете министров СССР.

Народная мудрость гласит, что «новая метла по-новому метет». Пришедший к власти Никита Хрущев принял деятельное участие в реформе оставшейся в наследство громоздкой правоохранительной системы — выделении государственной безопасности из органов внутренних дел в самостоятельный орган. Создав Комитет с приставкой «при Совете министров СССР», он понизил его статус до рядового комитета, хотя в структуре правительства действовали государственные комитеты с полномочиями, близкими к министерским.

Бывший нарком внутренних дел Украинской ССР Иван Серов назначается первым председателем КГБ. Он был близок Хрущеву, работал с ним на Украине, выступал в его поддержку, будучи осведомленным о превышении им полномочий и многих незаконных акциях в союзной республике. Соратники Хрущева обвиняли Серова в том, что после войны тот вывез из Германии много имущества и ценностей (и не только он, упоминался даже Жуков). Никита Сергеевич не поднимал шума, зная, что не один Серов грешил этим.

Хрущев встретился с руководящим составом созданного Комитета. Основные принципиальные тезисы его выступления сводились к следующему: роль контрразведки в стране чрезмерно раздута, нет необходимости содержать большие штаты. Он спешил объявить, что в стране нет арестованных по политическим мотивам, что было далеко от истины. Как и в других многочисленных заявлениях по различной проблематике, проявлял явный волюнтаризм, как бы оправдывая характеристику Уинстона Черчилля: «Хрущев — великий человек, но невозможно перепрыгнуть пропасть в два приема».