Год обмана - Андрей Геласимов

Он никак не отреагировал и продолжал лежать на моем плече. Чтобы оттолкнуть его, мне пришлось изрядно напрячься.

– Ты чего? – сказал я, когда его башка глухо стукнулась о стекло. – Ты меня слышишь?

Он бессмысленно таращил глаза, практически не подавая признаков жизни.

– Эй, ты чего? – я вдруг забеспокоился. – У тебя все нормально?

Он так же тупо смотрел то ли на меня, то ли в пространство.

– Ты меня слышишь?

Он не отвечал.

– Ты как себя чувствуешь?

И вдруг я понял, что он умирает. Я увидел это в его глазах.

Вообще-то, я много чего не ожидал сегодня утром, но вот к этому, честно сказать, я точно не был готов. На сто процентов не был готов. На миллион процентов. На миллиард, если хотите.

– Ты что, не можешь дышать? – заорал я как сумасшедший. – Дышать не можешь? Эй, ты слышишь меня?!!

Я изо всех сил треснул его по щеке.

– Смотри на меня! Что с тобой?!! Ты меня видишь?

Он попытался поймать меня в фокус, но я понял, что ему это не удается. Он ускользал от меня.

– Дыши! – закричал я и сорвал с его лица клейкую ленту. – Дыши! Давай, дыши! Дыши глубже!

Лента оторвалась с таким ужасным треском, что мне показалось будто вместе с ней отошел кусок кожи. Однако Саша-Мерседес даже не вздрогнул. Судя по всему, он уже почти не соображал, что с ним происходит.

– Астма, – просипел он. – Пластырь… Нельзя… Аллергия…

– У тебя астма? – закричал я. – Астма? Чего же ты раньше не предупредил?

Идиотский, конечно, вопрос, но у меня в этот момент у самого крыша чуть не поехала. В мои планы никак не входило убийство.

– Эй! Эй! – продолжал кричать я. – Не отключайся! Слушай меня!

Он захрипел и снова выкатил налитые кровью белки.

– Лекарство! У тебя должно быть какое-нибудь лекарство! Чем ты лечишься? Ты слышишь меня?

– В магазине… – прошипел он. – Киря знает…

Вот это был уже настоящий косяк. Насколько я понимал, без лекарства он должен был скоро загнуться, и тогда его смерть оставалась полностью на моей совести. Впрочем, совесть была тут не самая крупная проблема. Куда я потом дену его труп? Вот от чего у меня мгновенно взмокло подмышками. А с другой стороны, что я мог сказать Кире? «Ты знаешь, у нас вышел небольшой косячок. Я твоему боссу залепил рот клейкой лентой, и он теперь помирает. Быстрее покажи, где у него тут лекарство». Так, что ли, я должен был ему сказать?

– Слушай, – опять закричал я. – Как оно называется, это лекарство? Ты мне скажи. Может, в аптеке купим?

Но он больше не отзывался. Просто закатывал глаза и сипел как испорченный электрический чайник. У меня от одного этого звука по коже пробивал мороз. Откуда мне было знать, что теперь делать? Я в реанимации не работал.

– Киря знает, – снова вдруг просипел он. – У Кири спроси… Помоги мне…

Вот так получилось, что я должен был спасать его жизнь. Причем времени оставалось явно не много.

– А где он? – сразу спросил меня Киря. – Где ты его оставил?

Лично я на его месте вряд ли стал бы так глубоко интересоваться географией.

– Ты давай, лекарство тащи! Ему уже совсем плохо.

– Вот оно, – сказал он, появляясь через минуту из подсобки. – Я поеду с тобой. Где у тебя машина?

Оп! Это был еще один поворот, к которому я опять оказался не готов.

– Подожди, подожди. Куда ты собрался?

– Еду с тобой. Пошли скорей.

– Никуда ты не едешь.

Не мог же я позволить ему выйти из ворот рынка и увидеть его драгоценного Сашу-Мерседеса в моей машине без сознания, с окровавленным лицом и в наручниках из «Детского мира». Представляю, во что бы он тогда превратил мою физиономию. Да и не только физиономию скорее всего.

– Как это я не еду? А ну-ка, пошли быстрей.

– Да иди ты в задницу! Будешь еще мне указывать!

Он опешил, явно не ожидая такой реакции. Что там он! Я сам ее не ожидал. А что еще мне оставалось делать?

– Чего? – наверное, ему показалось, будто он неправильно меня понял.

Ну что ж, я не гордый. Могу повторить.

– Пошел ты в жопу, козел! Командовать будешь в морге!

Насчет морга я, кажется, перебрал. Впрочем, сейчас важно было не дать ему опомниться. Тем более, что лекарство он все еще держал у себя в руке.

– Давай мне его сюда!

– Что ты сказал? Ты меня назвал козлом?

– А кого же еще? Ты и есть натуральный козел. Только еще к тому же тупой в придачу. Потому что, если бы ты не был тупым, ты бы давно уже отдал мне это лекарство и не приставал бы со своими тупыми вопросами.

– Ну, вонючка, пришел тебе пиздец! – замычал он, наконец опомнившись.

Я понял, что наступает самый критический момент. Проиграть сейчас означало проиграть все.

– Только попробуй, – как можно более спокойно сказал я. – Тогда твой босс загнется через двадцать минут, и хрен я тебе скажу, где его искать. А потом за его смерть спросят с тебя. Потому что ты, козел, принял неверное решение. Думаю, Николай Николаич не спустит Сашину смерть тебе так легко. За базар придется ответить. Так что лучше давай сюда это долбаное лекарство, а сам отойди за прилавок. И чтобы я тебя видел, козел.

Я затаил дыхание, ожидая его реакции. Моя жизнь была теперь полностью в его руках. На широком, покрытом толстым слоем мяса лице нельзя было ничего прочитать. Надо быть мясником, чтобы читать по таким лицам.

– А почему я не могу поехать с тобой? – наконец разродился он от своих сомнений.

Это был хороший вопрос. По крайней мере, для меня. Он означал, что я уйду отсюда своим ходом. В том смысле, что меня не вынесут ногами вперед.

– Потому что я не хочу.

Теперь мне можно было куражиться сколько влезет. Этот бегемот спасовал. К счастью для меня, он боялся начальства. Впрочем, я об этом уже, кажется, говорил.

– А почему?

Он пытался соблюсти приличия. Видимо, ему было важно оправдаться перед самим собой. Но я решил, что не сегодня, и точно не за мой счет. Я не испытывал к нему жалости.

– Потому что ты просто шестерка. А я пускаю в свою машину только нормальных людей. Шестерки должны стоять на подхвате. Они не ездят в моей машине. Они шестерят. Достаточно того, что я трачу время на твоего босса. Потому что, в принципе, это вообще не мое дело. Такими вещами должна заниматься «Скорая помощь». Давай сюда эту дрянь…

Я снова хотел назвать его «козлом», но на этот раз удержался. Кто его знает, насколько сильно он боялся начальства.

Когда он передавал свой синий флакончик, мне все-таки удалось прочитать кое-что на его лице. На нем было написано, что это не последняя наша встреча. Не очень ясно написано, но я сумел разобрать. Даже на таких лицах сквозь мясо иногда кое-что проступает.

– Ну как? – спросил я у Саши, когда он немного пришел в себя. – Получшело?

– Я думал – уже все, – еле слышно прошептал он. – Так сильно еще никогда не было.

– Длинный коридор видел? Яркий свет и белая дверь в конце?

– Ни хрена я не видел.

– Не ругайся, – сказал я.

– Почему? – он так удивился, что даже смог нормально держать голову.

– Когда ты ругаешься, от тебя ангел улетает. Плачет и улетает.

– Да? – он вытаращился на меня, как будто услышал глас Божий.

– Точно. Возвращается только, когда ты больше не материшься.

– Правда? А ты откуда знаешь?

– Один человек сказал. Он в церкви работает.

Не мог же я ему признаться, что я это сам сейчас выдумал. Так просто на ум вдруг пришло.

– Нет, я ничего не видел, – снова сказал он и опустил голову на спинку сиденья.

– А тебя как в армию-то забрали с твоей астмой?

– У меня ее не было тогда.

– Потом, что ли, заболел?

– Но. Когда ногу этой весной сломал, в травматологии обкололи какой-то… херней.

Прежде чем сказать последнее слово, он на секунду запнулся и посмотрел на меня.

– Слышь, ты правду сказал насчет матерщины?

– Что ангел от тебя улетает?

– Но.

– Сто процентов верняк. Мне очень надежный человек по секрету сказал. А когда ангел улетает, ты остаешься совсем беззащитный.

– Теперь понятно, – еле слышно пробормотал он.

– Что тебе понятно?

– Да я тут все думал, почему со мной вся эта… – он снова запнулся, – ерунда происходит.

– Какая ерунда?

– Не везет мне. Только начинает масть вроде идти, и тут – хоп! обязательно какой-нибудь косяк вылезает. То ногу сломаю, то астму вдруг подцеплю, а теперь еще ты, блин, со своей пушкой…

Он опять на секунду задумался и тревожно посмотрел на меня.

– А «блин» можно говорить? Или все равно улетает?

Вид у него был очень обеспокоенный.

– «Блин» говорить можно, – разрешил я.

– Хорошо, – он облегченно вздохнул. – А то я думал совсем ни фига нельзя.

– Так откуда у тебя астма?

– Говорю тебе, в больнице не тот какой-то укол воткнули. Ну и началась аллергия. А потом в астму все перешло.

– Ты же молодой совсем.

– А ты думал астмой только старики болеют? – он усмехнулся. – Мне рассказывали у одних знакомых трехлетний пацан умер.