Советские партизаны. Мифы и реальность - Михаил Пинчук

Личный состав оказался плохо подготовленным к партизанской борьбе в горных условиях, „комплектовался поспешно и без проверки каждого в отдельности, часть людей, принятых в отряды, оказались нестойкими, отдельные — предателями. Предатели и трусы оказались даже среди командного состава партизанских отрядов“. Командир Зеленчукского партизанского отряда Л. при первом же выстреле впал в панику и призвал прекратить сопротивление, после чего отряд благополучно разбежался по лесам.

А комиссар Черкесского городского партизанского отряда П. на второй же день после занятия немецкими войсками Архызского ущелья бросил отряд на произвол судьбы и ушел за перевал. Комиссар Изобильненского отряда В. также оказался изменником и перешел на службу к немцам. Отряд был полностью разгромлен, командир отряда Чвикалов погиб. Комиссар Молотовского (Красногвардейского) отряда П. „добровольно перешел к немцам и стал работать агентом гестапо по борьбе с партизанами, оставшимися в тылу у немцев коммунистами. Перешел к немцам Кочкаров, работавший в качестве заместителя сводного штаба по разведке. Он активно помогал гестапо в разгроме партизанского движения в горах“» (Армстронг, с. 228–230).

Иными словами — полный крах!

«Партизаны» Калмыкии

Как уже сказано выше, Калмыцкая АССР — это огромная степь между Волгой, Каспийским морем, Ставропольским краем, Ростовской и Сталинградской областями. С лета 1942 по начало 1943 года она представляла собой фактически «бесхозную» территорию.

Здесь советское командование использовало тактику заброски на формально оккупированную территорию специальных диверсионных групп с последующим возвращением их на свои базы. Например, в ноябре — декабре 1942 года была проведена операция по проникновению нескольких сотен «партизан-диверсантов» (по немецким оценкам от 400 до 800 человек) из района Астрахани в сектор между реками Кума и Маныч и далее к западу.

«Эти группы, по всей видимости, были хорошо подготовлены и вооружены, а также разбиты на роты и взводы, имевшие политруков. Учитывая то, что оборонялся этот сектор лишь небольшим количеством немецких войск (которые были сильно рассредоточены), отрядами коллаборационистов и несколькими подразделениями двух казачьих частей (из соединения „атамана Панвица“ — М.П.), вряд ли стоит удивляться, что партизанам легко удалось проникнуть в этот район и, по существу, беспрепятственно передвигаться по территории в сотни квадратных километров» (Армстронг, с. 248–249).

Применение именно такого метода вызывает недоумение. Ведь в регионе практически отсутствовала линия фронта, поэтому не было нужды в «просачивании» мелкими группами, тем более что они не имели конкретных целей, что хорошо видно по их последующим действиям. Все ограничилось декларацией «железных» задач, которые отряды все равно не могли решать, так как в регионе отсутствовали опорные пункты противника и транспортные магистрали, а совершать дальние рейды в направлении Ставрополя они физически не могли. На практике вся «партизанская борьба» свелась к банальному грабежу калмыцких селений и угону скота.

Советские отряды имели плохо подготовленный командный состав, как правило, присланный из Центральной России. Вот отрывки из дневника (найденного американцами среди трофейных германских документов) «начальника разведки» одного из отрядов:

«27 ноября 1942 года. Мы находимся в поселке Улан-Туг. Я реквизировал теленка, двадцать кур и кое-что еще. Мы расстреляли семерых предателей Родины, среди них младший лейтенант Филиппов, лейтенант Монахов и сержант Рыбалко. Так им и надо! Мы поступим так с каждым, кто поднимет руку на свою Родину. В конце концов, я же старший офицер, заместитель командира отряда и начальник разведки. Я буду сражаться до последнего вздоха…

29 ноября 1942 года. День был неудачным. Мы пошли из Улан-Туга в поселок Плавенский за водой… На обратном пути мы попали на наши мины, которые сами установили (десять мин). Два человека погибли, еще двое были тяжело ранены…

7 декабря 1942 года. В нашем отряде нет порядка. Командир отряда Васильев ведет себя не так, как ему следует. Он отстранил меня от должности заместителя командира отряда и начальника разведки и назначил командиром одного из подразделений… Это понижение…

14 декабря 1942 года. Я отправился в Коровинский колхоз, чтобы раздобыть для себя лошадь. Там я присоединился к другому отряду для участия в операции против калмыков…

19 декабря 1942 года. Я вернулся в отряд Васильева. Он грозился расстрелять меня. Мы продолжаем движение.

20 декабря 1942 года. Немцы обнаружили нас. Наши припасы на исходе. Нас окружили, но нам с боями удалось прорваться.

21 декабря 1942 года. Нас преследуют. Стычки происходят снова и снова. Я убил немецкого офицера и полицая. Забрал у убитого немца золотое кольцо и кое-какие вещи. Мы уничтожили около пятидесяти немцев и казаков…» (Там же, с. 250–251).

Непонятно также, кому конкретно подчинялся тот или иной отряд в регионе, и какие органы контролировали партизанские действия: то ли НКВД Калмыцкой АССР, то ли местный обком партии.

Но самое главное — события на территории Калмыцкой АССР имели явные признаки гражданской войны. С одной стороны, местное население враждебно относилось к советской власти и благожелательно встретило оккупационные войска. Подразделения, противостоявшие здесь партизанам, были представлены, кроме немногочисленных немецких частей, двумя казачьими полками под командованием немецких офицеров.

Другая сторона проблемы — отношение советских партизан к местному населению. Отмечаю это в связи с тем, что за последнее время довелось немало слышать бредовых измышлений о «тесной дружбе народов СССР в годы Отечественной войны, в огромной степени способствовавшей нашей победе». Но это сейчас ветераны стали такими политически подкованными. А во время войны отношение партизан (которые на этой земле все поголовно были пришлыми) к местному населению являлось крайне враждебным. Понятие «калмык» было для них синонимом слова «враг», что и отметил историк А. Даллин, который нашел и опубликовал выдержки из дневника «начальника разведки».

Если же еще учесть тот факт, что калмыцкое население редко имело собственные формирования самообороны, можно смело говорить о военных преступлениях партизан против безоружных граждан, формально, по крайней мере, одного с ними государства. Вся их вина состояла в том, что они сильно не любили советскую власть (а кто ее любил в национальных республиках, краях и областях?).

И вот еще что любопытно. Хотя Калмыцкую АССР ликвидируют «за предательство» лишь в 1943-м году, уже в 1942 году в советских штабах существовало мнение о калмыках как о врагах.

Вот и недавно прибывший из Центральной России «начальник разведки» изначально был настроен враждебно против калмыков.

Вывод американских историков относительно Калмыцкого региона в частности и всего Северного Кавказа в целом таков:

«Партизанское движение в Калмыцкую АССР полностью было привнесено извне. Его организация была упорядочена лишь в последние месяцы немецкой оккупации, но его вклад в военные операции Красной Армии был ничтожным. Кое-каких успехов партизаны добились в качестве „длинной руки“ советского режима, уничтожая коллаборационистов и спасая от угона немцами скот. (…) К тому же здесь, как и везде на Северном Кавказе, отсутствие поддержки местного населения было одной из главных помех для успешного ведения партизанской войны». (Армстронг, с. 251–252).

Казаки на немецкой службе (Калмыкия, январь 1943 г.).

Выводы

Итак, мы можем отметить следующие факты:

1) Ядром партизанских формирований на первом этапе (лето 1941 — лето 1942 гг.) выступали остатки разбитых советских войск, либо переброшенные через линию фронта специальные группы.

На последующих этапах осуществлялся призыв в партизанские отряды местного населения на основе положения о «почетной обязанности» каждого советского гражданина призывного возраста защищать «советскую социалистическую Родину». Желание или нежелание граждан, проживавших на оккупированных врагом территориях, идти в партизаны и тем самым превращать свои семьи в заложников абсолютно не принималось во внимание. Отсюда массовое дезертирство из отрядов. Число добровольцев из местного населения среди партизан было незначительным.

2) Командные посты во всех партизанских формированиях занимали бывшие партийно-советские и комсомольские «аппаратчики», сотрудники НКВД (в т. ч. органов милиции), кадровые офицеры РККА, пограничных или внутренних войск все того же НКВД.

3) Уровень специальной подготовки командиров и рядовых бойцов партизанских отрядов оставлял желать много лучшего (чаще всего такая подготовка просто отсутствовала).