Студентка, комсомолка, спортсменка (сборник) - Сергей Арсеньев

И вот я почти у цели. Сижу в зале заседаний в специальном загончике для приглашённых. На коленях у меня небольшая красная папка с моим докладом. Кстати, доклад там действительно лежит. Правда, поскольку читать его я всё равно не собирался, то написана там полная фигня. Только для того, чтобы меня не поймали на том, что я явился на доклад в Верховный Совет без текста самого доклада.

Что ж, моя Цель близка, как никогда. Все двадцать два года своей новой жизни я шёл сюда, к этому мгновению и к этому месту. Вся моя жизнь была посвящена тому, чтобы сегодня оказаться тут. Остался последний рывок. Я уже вижу финиш.

Тем временем зал заполнили члены Верховного Совета. Вижу несколько знакомых лиц, причём кое-кого я знаю ещё по своей прошлой жизни. А вот и президиум. Под предводительством самого Андропова высшие иерархи Страны Советов неторопливо рассаживаются по своим креслам. Зал стоя приветствует их бурными аплодисментами. Я тоже на всякий случай встаю и, зажав свою папку под мышкой, хлопаю в ладоши.

Потом минут десять какого-то копошения, перекладывания бумажек в президиуме. Наконец, Андропов объявляет заседание открытым, после чего доводит до всех повестку дня. Мой доклад — четвёртый по порядку, сразу перед перерывом. Хорошо, я подожду.

И вот мой звёздный час! Андропов приглашает на трибуну всем хорошо известную «студентку, комсомолку, спортсменку и, наконец, просто красавицу» Наталью Петровну Мальцеву. Из зала слышны подхалимские смешки. Аплодисменты.

Ну, вперёд! За моего убитого натовцами Вовку. За ограбленного у аптеки старого и больного соседа Сергея Кузьмича. За зверски изнасилованную и замученную до смерти единственную внучку Ниночку. За нищенское полуголодное существование всю жизнь проработавших стариков. А ещё за моих новых братьев — Вовку и Стёпку. За папу. За Сашку и её недавно вернувшегося из Афганистана мужа, Мишку Никонова, который в своё время так безнадёжно в меня влюбился. За прекрасный, утопающий в зелени советский город Грозный, который в этой реальности не будет разрушен. За всех советских людей. За Родину!!

Глава 52

Я вышел из нашего загончика и под аплодисменты уверенно направился к трибуне в президиуме. Поднялся по лесенке, дождался поощряющего кивка Андропова и занял своё место у микрофона. Прокашлявшись, я начал:

— Дорогие товарищи! Прежде чем я начну, у меня есть небольшая просьба к товарищу Андропову. Юрий Владимирович, если вас не затруднит, пригласите, пожалуйста, подняться в президиум присутствующего в зале товарища Ельцина Бориса Николаевича.

— Ельцина? Достаточно неожиданная просьба. Зачем он вам понадобился, товарищ Мальцева?

— Сейчас вы всё поймёте, Юрий Владимирович. Присутствие в президиуме товарища Ельцина совершенно необходимо, поверьте мне.

— Ну, хорошо. Верю. Борис Николаевич, поднимитесь, пожалуйста, к нам сюда. Вас приглашает эта милая девушка.

Наверх вы, товарищи! Все по местам!Последний парад наступает.Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»,Пощады никто не желает.Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»,

Пощады никто не желает.

Удивлённый донельзя Ельцин встаёт со своего места и начинает протискиваться между рядами кресел к проходу. Сейчас. Последние минуты. Не дрожать! И вот он уже поднимается ко мне по лесенке.

— Проходите сюда, Борис Николаевич. Встаньте вот здесь. Нет, ближе не нужно. Вы хорошо стоите. Да не волнуйтесь вы так, Борис Николаевич, это совсем не больно.

(Смех из зала.)

Я несколько раз глубоко вздыхаю и пытаюсь успокоиться. На груди у меня висят все мои награды: орден Дружбы народов, значок заслуженного мастера спорта, золотой значок ГТО и, до кучи, значок «Турист СССР». Его я тоже сегодня решил надеть. Пусть будет. Ах да, ещё и комсомольский значок, конечно же, есть.

Со мной нет только моей олимпийской медали. Но её нужно носить на шее, она не прикалывается. Да, Андропов верно сказал про меня. Я студентка (бывшая, правда), комсомолка и спортсменка. Спортсменка. Причём олимпийская чемпионка. По пулевой стрельбе. Из пистолета…

Все вымпелы вьются, и цепи гремят,Наверх якоря поднимают.Готовьтеся к бою! Орудия в рядНа солнце зловеще сверкают.Готовьтеся к бою! Орудия в ряд

На солнце зловеще сверкают.

Повернувшись лицом к залу, я резко задираю юбку и сую руку себе между ног. Я его сегодня с утра к левой ноге примотал, с внутренней стороны бедра. От зала меня закрывает трибуна, а к президиуму я стою спиной. Так что никто не понял, что именно я делаю. Когда я секунд через пять повернулся обратно к президиуму, в моей правой руке уже был старый и добрый пистолет «ТТ». Мой любимый.

Первая пуля — Меченому. Прямо в пятно! Ох, как красиво он раскинул мозгами! Процесс пришёл. Оборачиваюсь к дорогому россиянину и вторую пулю посылаю в него. С дыркой между глаз и отсутствующим затылком ему теперь будет крайне затруднительно вещать с броневичка около Белого дома.

Вновь поворачиваюсь к президиуму. Черненко. В принципе ничего плохого о Константине Устиновиче сказать не могу. Но он лишний. Просто лишний. Сейчас не время для жалости! Он лишний и должен освободить дорогу. И я стреляю ему в сердце. Это всё, что я могу для него сделать. Пусть старичок хотя бы выглядит прилично в гробу.

Немного доворачиваю правую руку. Теперь дуло моего пистолета смотрит точно между глаз Андропову…

Свистит и гремит, и грохочет кругом,Гром пушек, шипенье снарядов.И стал наш бесстрашный и гордый «Варяг»Подобен кромешному аду.И стал наш бесстрашный и гордый «Варяг»

Подобен кромешному аду.

Ох, как взбледнул Юрий Владимирович! Как бы он тут не окочурился сейчас. Думает, сейчас я и его сделаю. Не знает, что он уже в безопасности. У меня остался последний патрон, но он не выстрелит. В гильзе вместо пороха — записка.

Вчера вечером, когда я, запершись в своей комнате, перебирал, чистил и смазывал «ТТ», у меня была мысль всё же зарядить четыре боевых патрона. Чтобы и Андропову хватило. Долго я думал, но всё ж решил его не трогать. Пусть всё пока будет идти как можно ближе к моему варианту Истории. Достаточно смахнуть с доски три фигуры.

Ну, и что они там копаются? Ну и тормоза охраняют наше правительство! Да если бы я хотел, уже треть Политбюро успел бы перестрелять!

В предсмертных мученьях трепещут тела,Гром пушек, и дым, и стенанья…И судно охвачено морем огня…Настала минута прощанья.И судно охвачено морем огня,

Настала минута прощанья.

Ну, наконец-то! Не прошло и года. Я уже секунд семь, как начал стрельбу, а первый из охранников только-только смог достать свой пистолет.

В том, что я сейчас убью Андропова, не может быть никаких сомнений. Потому никто не пытается меня арестовать. Охрана, без раздумий, открывает огонь на поражение.

Выстрел!..

Прощайте, товарищи! С Богом, ура!Кипящее море под нами!Не думали мы ещё с вами вчера,Что нынче умрём под волнами.Не думали мы ещё с вами вчера,

Что нынче умрём под волнами.

Сволочи. Какие сволочи! Никто не выстрелил мне в голову. И приходится умирать медленно. У меня пробито сердце и разорвано горло. И ещё пять или шесть ранений, но они уже не важны.

Лежу на полу возле трибуны. Чувствую, что юбка у меня некрасиво задралась, но сил поправить её уже нет. По собственному опыту знаю, что последним отключится слух. Свет в глазах меркнет, но звуки я пока ещё слышу. Вокруг взволнованные голоса.

Ну, вот и всё. Жаль, что я так и не узнаю, выстрелит ли мой последний патрон. Всё. Это конец. Это конец для меня, но я очень сильно надеюсь, что не для тебя. Живи, Страна!!!

Не скажет ни камень, ни крест, где леглиВо славу мы русского флага.Лишь волны морские прославят в векахГеройскую гибель «Варяга».Лишь волны морские прославят в веках

Геройскую гибель «Варяга»…

Эпилог

— А красиво тут, Миша. Сирень цветёт. Кто место выбирал?

— Э-э-э… Не знаю. Узнать?

— Не нужно. Далеко ещё?