Судебные ошибки - Скотт Туроу

— Лекарства помогают? — спросила Джиллиан.

— Хорошо помогают. Но рано или поздно Сьюзен отказывается их принимать.

— Почему?

— Потому что побочные воздействия некоторых ужасны. У нее начинается дрожь. Тахикардия. Ей парализовало шею. Одна из причин ее содержания в стационаре заключается в том, что там она получает укол проликсина раз в неделю. Риспердал помогал ей лучше, но его нужно колоть каждый день, а это никак не получается. Это лекарство делает ее покорной. И она его ненавидит. Думаю, для нее самое худшее то, что жизнь становится тусклой по сравнению с тем, что происходит в голове, когда она ничего не принимает. Речь идет о человеке, у которого индекс интеллектуальности сто шестьдесят пять[12]. Я даже не могу представить, что происходит у нее в мозгу. Но знаю — нечто яркое, необузданное, вдохновляющее. Она гениальна, несмотря на болезнь. Для нее внешний мир так же чужд, как средневековье, но она каждое утро прочитывает три газеты и не забывает ничего.

Артур сказал, что несколько лет назад друг детства Сьюзен, ныне старший вице-президент инвестиционного банка «Фолкс Уоррен», нашел для нее работу — набивать перфокарты, обрабатывать данные, распределять по категориям статистические отчеты. Сьюзен обнаружила способности аналитика. Если бы ей не приходилось сидеть в комнате одной или два раза в год ложиться в стационар, она могла бы зарабатывать четверть миллиона долларов. Но из-за поведения ее могли в любое время уволить. Поэтому Артур заключил договор с ее работодателями. Когда его сестра приходила в параноидальное состояние, они звонили в полицию, чтобы ее увезли. У Артура во втором участке был старый друг, сержант Иоджи Марвин, и он отправлял за ней патрульную машину. Сьюзен обычно приветливо встречала полицейских, уверенная, что они приехали разобраться с кем-то, кто причинил ей зло.

— Черт, — произнес Артур, когда они уже подъезжали к участку. — Вот она.

Второй участок представляет собой здание современного стиля. Просто коробка из-под обуви, сложенная из кирпичей. Перед его стеклянными дверями две женщины, судя по всему, спорили. Полицейский в форме держался в стороне. Артур остановил машину всего в нескольких футах от них и выскочил. Джиллиан вылезла из машины и стояла, недоумевая, что будет более невежливо — остаться или незаметно уйти.

— Мне нужны мои сигареты, — говорила Сьюзен. — Валери, ты знаешь, что мне нужны мои сигареты.

— Знаю, — ответила Валери, — и Ролф тоже знает. Потому-то мы и не взяли их.

Валери, насколько поняла Джиллиан, была патронажной сестрой из приюта, где жила Сьюзен. Артур сказал по пути, что одна из них уже выехала туда. Если бы жизненный опыт чему-то учил, Джиллиан догадалась бы, что Валери — монахиня. Ее терпеливость, пока она пыталась успокоить Сьюзен, была не от мира сего, и одежда — бесформенный джемпер и грубые ботинки — выглядела немногим элегантнее рясы. Лицо Валери было круглым, приятным. Казалось, на нем уже несколько лет не появлялось никакой косметики, даже кольдкрема.

— Ты сказала, чтобы я не курила на работе, — упорствовала Сьюзен, — подумала, что я не слушаюсь, и забрала их.

— Сьюзен, думаю, ты знаешь, что я не была на работе с тобой. Я говорила тебе, что у Ролфа астма. Поскольку он сидит рядом с тобой, тебе следует следовать правилам и курить в вестибюле. Это не значит, что я возьму твои сигареты. Или возьмет Ролф.

— Я знаю, что Ролф взял их.

Артур спросил, не купить ли ей другую пачку.

— Но почему Ролфа не заставили вернуть взятые сигареты? Я хочу курить.

Заметив Джиллиан, стоящую у бровки, Артур бросил на нее отчаянный взгляд. Она вышла из тюрьмы с надеждой никогда больше не видеть скандала из-за сигарет — постоянного явления в Олдерсоне — и, повинуясь порыву, полезла в сумочку.

— У меня есть сигарета, — сказала она.

Сьюзен отпрянула и оборонительно вскинула руки. Хотя Джиллиан находилась всего в нескольких шагах, Сьюзен не замечала ее. Артур представил Джиллиан, назвав ее другом. Надежда Джиллиан прекратить спор из-за сигарет быстро осуществилась. Теперь подозрительность Сьюзен сосредоточилась на ней.

— Курящих друзей у тебя нет, — сказала Сьюзен. Она обращалась к брату, но смотрела на Валери, чтобы не поворачиваться снова в сторону Джиллиан.

— Смотри, у Джиллиан есть сигареты, — сказал Артур.

— Тебе не нравится, когда я знакомлюсь с твоими друзьями.

— Мне не нравится, когда они нелюбезны с тобой.

— Думаешь, не знаю, что я шизофреничка?

— Я знаю, Сьюзен, что знаешь.

Она взяла у Джиллиан сигарету, не глядя на нее, но кротко поблагодарила. Будучи судьей, Джиллиан насмотрелась на шизофреников в острой фазе. В Олдерсоне было не меньше полудюжины женщин, определенно страдавших этим заболеванием, их следовало бы госпитализировать, а не сажать в тюрьму. И вид Сьюзен несколько удивил ее. Эту женщину в майке и джинсах можно было принять за собравшуюся в бакалейную лавку домохозяйку из пригорода. Она была пухлой, бледной и поразительно аккуратной, в коротко остриженных волосах появилось уже много седины. Постарше Артура, сорока с лишним лет. Очень красивой, с правильными чертами лица. Но совершенно безразличной к своей наружности. Беря сигарету, она вытянула руку до отказа, словно Железный Дровосек[13]. Глаза ее были унылыми, лицо застывшим, видимо, она сознавала, что любые обычные эмоции представляют собой ненужный риск.

— Она психиатр? — спросила Сьюзен у Артура.

— Нет.

Сьюзен порывисто замигала, бросила мгновенный взгляд на Джиллиан и, содрогнувшись, спросила:

— Вы нестроптивая, да?

— Прошу прощения?

Джиллиан повернулась к Артуру, у которого на лице появилось страдальческое выражение. Это слово Сьюзен придумала сама. Шизофреников, отказывающихся от лекарств, обычно называют строптивыми. И Джиллиан не сразу догадалась, что думает Сьюзен о ней.

— Ты и Валери вечно стараетесь знакомить меня с теми, кто выздоровел, — сказала Сьюзен.

— Мы считаем, что тебе это полезно. Но Джиллиан не из них.

Сьюзен достала из кармана спички, прикурила и зажмурила от едкого дыма один глаз. Несмотря на самоуверенные высказывания, Сьюзен в перерывах между ними была робкой, настороженной.

— Я знаю, что вы не Джиллиан Салливан.

— Вот как? — спросила Джиллиан, не подумав.

— Джиллиан Салливан была судьей и сейчас сидит в тюрьме.

Она вспомнила слова Артура о том, что Сьюзен не забывает ничего, прочитанного в газетах.

— Меня освободили из тюрьмы несколько месяцев назад.

После этих слов Сьюзен подошла к Джиллиан слишком близко и, разглядывая ее, поводила лицом из стороны в сторону, словно прожектором.

— Какое лекарство принимаете?

Артур хотел взять сестру за руку, но она увернулась.

— Пэксил, — ответила Джиллиан.

— Я тоже, — сказала Сьюзен. — А нейролептики? Антигаллюциногены? — Джиллиан заколебалась, и Сьюзен выразительно покачала головой. — Вижу, вы побывали за гранью.

Те, кто притворяется, будто не понимает ненормальных, именно притворяются. Сьюзен сказала правду: Джиллиан была сумасшедшей. Не такой, как сестра Артура. Сьюзен не могла перейти долину, которую большинство из нас преодолело еще в детстве, сменив собственные мифы общепринятыми. А Джиллиан отошла от реальности. И понимала это. Она обращалась к миру дурных поступков и тяжких последствий с судейского места и потом в героиновом дурмане вновь предавалась фантазиям о доблести и неуязвимости. Перед тем, как забыться, она всегда чувствовала себя царствующей, властной, как в детстве за игрой в куклы. Нет, она ничем не лучше Сьюзен и никогда не станет думать, будто это так.

— Побывала, — ответила Джиллиан.

— Я всегда могу определить, — сказала Сьюзен и выпустила в воздух струйку табачного дыма с раздраженно-величественным видом Бетт Дэвис[14]. — Только не понимаю, почему вы назвались Джиллиан Салливан.

Все еще пытаясь выиграть очко, Артур напомнил сестре, что он много лет назад был назначен обвинителем в зал судьи Салливан.

— Помню, — сказала Сьюзен. — Помню. Ты был влюблен в нее. Ты влюбляешься в кого-нибудь каждые три недели.

— Спасибо, Сьюзен.

— Так оно и есть. И никто из этих женщин не любит тебя.

Артур, выглядевший с тех пор, как приехал, безмерно усталым, на миг показался раздавленным этим заявлением.

— Артур, причина тут не во мне.

— Я так и не думаю.

— Ты думаешь, что, если бы не приходилось заботиться о сумасшедшей сестре, все было бы замечательно.

— Сьюзен, мне больше нравится, когда ты не стараешься перечить. Я люблю тебя, хочу тебе помочь, и ты это знаешь. Мне нужно возвращаться на работу. У меня судебное дело. Я рассказывал тебе о нем. Помнишь, о человеке в коридоре смертников?

— Ты вызволишь его из тюрьмы?

— Надеюсь.

— Ее ты вызволил?

— Сьюзен, она отбыла свой срок.