Тень летучей мыши - Михаил Нестеров

Глава 28

Праздник испорчен... Султан наслаждался этим чувством. Он пребывал в роли поручика Ржевского, который пришел на бал и все опошлил. Он был «чужим среди своих и своим среди чужих» – лучше и не скажешь. Он замечал когда скрытые, когда плохо замаскированные, а когда откровенные взгляды гостей и самих хозяев: «Как же так получилось?» – «Черт его знает... Хотели как лучше... Нам ведь тоже нелегко». – «Да неужели?»

Хозяйка несколько раз обращалась к Султану, но общее впечатление было таково, что она онемела до лучших времен. Конечно, долго так продолжаться не могло, и все, включая Марковцева, ждали прощального слова восточного гостя. Вот когда он уйдет... Нет, когда он обыкается дорогой, всем станет легче. Все напьются на радостях. Разведут костры, достанут вертела.

Палочкой-выручалочкой выступил двоюродный брат хозяина дачи – Максим Моршнев. Он оттянул внимание Султана на себя. Больше всего он походил на манерничающего жлоба. Указав на стену леса, который с этой стороны был облагорожен стройной линией елей, выдал:

– А вы знаете, мой сын там.

– Он кто, лесник?

Моршнев громко рассмеялся.

– Знаете, что такое пейнтбол?.. Пейнт по-английски – краска, бол – шарик.

Султан знал, что такое пейнтбол, но продолжал выкручивать нервы гостям; так или иначе, они прислушивались к разговору.

– Краска и шарик, да? Ума не приложу, что бы это могло быть. Проще представить себе пару сношающихся ежей. Может, это шариковая авторучка?

Султан смотрел в потемневшие глаза Моршнева. Тот готов был разразиться громом и молнией, но только не в Султана. Но и отступать он не привык и сейчас проявил характер.

– Это игра. Стрельба красящими шариками. За этими елями находится пейнтбольный клуб...

Султан послушно посмотрел в сторону леса.

Гости по-прежнему находились в зимнем саду. Марковцев, предоставленный самому себе, оставил Султана Узбека один на один с Моршневым, который занимал ведущую должность в одном из предприятий Ячевских. Ему было интересно, как охраняется эта дача (с первого взгляда – никак). Он не заметил телохранителей. Если они есть и держат ситуацию под контролем, то, как говорится, честь и хвала им, «работникам невидимого фронта». С другой стороны, такая скрытая тактика сейчас не практикуется. Телохранитель зачастую второе лицо охраняемой им персоны. Он живой щит и ходячая реклама безопасности и солнцезащитных очков. Он видимый барьер, а не скрытая ступенька, о которую можно споткнуться.

Такие мысли завладели Марковцевым потому, в первую очередь, что он и сам выступал в необычной для себя роли телохранителя. Что конкретно он сможет сделать, случись покушение на Узбека? По сути, ничего. Кознов сметет и его вместе со своей жертвой.

И снова он вернулся к Кознову, к его странной тактике. Эстебан походил на помесь гиены и тигра: убил детенышей своего соперника, надорвав ему сердце.

Где он сейчас? Его ищут по следам, которые он оставил в доме Шарипа Мохсенова, по оригинальным следам, обнаруженным на теле Василия Исакова, и, конечно, по следам в доме Амины. Он оставил следы на всех подступах к Султану Узбеку. Он шел напролом; разведчик по сути, он вел себя как танкист. Где логика?..

И вот он пропал. Отказался от плана убить Султана? Но тогда он должен грызть себе локти: почему не убил его на пожарище? – ведь его и жертву разделяло расстояние прицельного выстрела из пистолета.

...Кознов увел Бориса Моршнева далеко от того места, где БТР едва не стряхнул под колеса десант.

– Куда мы идем? – уже во второй раз спросил парень.

– Я покажу тебе отличное место для нашей дуэли, – наконец-то отозвался Кознов. – Ты плохо слушал инструктора. Дуэль – это тактика, может быть, единственная тактика боя с этим оружием, – Кознов дернул плечом, которое оттягивал громоздкий лук. – И вот еще что...

Он остановился так резко, что Борис едва не налетел на него. Кознов посмотрел в одну, потом в другую сторону. Они вышли на поляну, за которой просматривалась через частокол голых осин роскошная зелень дачи. Там был пост охраны. Будь Кознов на месте Дмитрия Малышева, выставил бы пост там, на рубеже, по одну сторону которого бойцы клуба, а по другую – охранники из штата службы безопасности Ячевских – двенадцать «чистых» телохранителей и около сорока охранников, работа которых – сопровождать грузы с военной техникой и комплектующими. Невозможно представить, что границу двух государств охраняют пограничники только одной. «И чего им постоянно не живется здесь?» – спросил себя Кознов.

Но пора отвечать на вопрос Бориса Моршнева. Но прежде Кознов снял очки и шлем, отер лоб рукавом курки.

– Тебя не было в моих планах. А я предпочитаю надежность экспромтам.

– Что... – тяжело сглотнул Борис, – что у вас с глазами?

На фоне рыжих с проседью волос, в обрамлении белесых ресниц, они пугали своей чернотой, как будто зрачок расползся за границы радужной оболочки.

– Сделай как я.

– Что?

– Не штокай. Сними очки, шлем, забрало. Не спрашивай зачем. Просто сними. Или я прострелю тебе живот. Мучиться будешь гарантированно долго.

Кознов стоял в шаге от схрона. Чтобы достать пистолет, ему потребовалась пара секунд.

Борис выполнил приказ, и его длинные светлые волосы легли на плечи.

«Прямо как девочка», – ухмыльнулся Кознов.

Пистолет он держал в опущенной руке, но главным оружием были его глаза и он знал это. Они сейчас убивали этого семнадцатилетнего парня. Тот видел в них нечто другое: белки, заполненные кровью, красные капли, дрожащие в уголках глаз.

– Будешь делать то, что я тебе скажу, понял?.. Отвечай, придурок.

– Да, понял.

– Малейшее отклонение в сторону, и я сдержу обещание. Я умею причинять людям боль. Этому меня научили люди. Не оборачивайся. Просто иди впереди и слушай, что ты должен будешь делать...

...Малышев чуть не подпрыгнул, когда позади него раздался истошный женский крик. Он обернулся в тот момент, когда пробравшаяся в комнату соседка без чувств повалилась на кровать. Двуспальную кровать, как символ одиночества и тоски по своей второй половине...

Малышев снова повернулся к трупу. Сейчас он мог переплюнуть самого Гиляровского, назвав время смерти Горохова, не погрешив и на пару часов. Это при том, что труп томился в платяном шкафу несколько дней и уже потек сквозь корочку. Он воспользовался своим мобильником и сделал несколько снимков. Один из них решил послать на конкурс: «Не влезайте в упаковку из-под бытовой техники». Он нервно и чуть слышно пробормотал:

– Теперь я могу не беспокоиться за свое будущее – всегда заработаю на кусок хлеба. Для этого нужен какой-нибудь труп и немножечко свободной памяти в мобильном телефоне.

Он выбрал из списка номер телефона помощника. Дождавшись соединения, подумал о том, кто и зачем мог занять место капитана Горохова. И пока он думал, безопасность его шефов трещала по швам: лже-Горохов находился от них на расстоянии плевка из трубки аборигена острова Тонгатапу.

Малышев был опером по сути. Что-то он растерял за годы, что-то приобрел. В результате получился полуфабрикат, который уже прошел обратный путь, став готовым изделием, а потом опустился на несколько стадий ниже.

Оба рыжие.

Не факт.

Одного роста.

Значит, рост убийцы – метр восемьдесят.

Телосложение нормальное.

Лицо овальное.

Возраст...

Горохов показался ему старше своих заявленных сорока четырех. Скорее всего, ему пятьдесят. В этом возрасте у большинства людей волосы седые или с проседью...

Нет, Малышев не сопоставил бы с описанием разыскиваемого за убийства Валерия Кознова (в его службу в обязательном порядке поступала информация о людях, находящихся в розыске: это касалось особо отпетых преступников), если бы не гостевая заготовка его боссов. Имя Валерия Кознова было тесно переплетено с именем Султана Узбека, как царь Иван Грозный с Иваном-царевичем. Кознов упорно шел к цели, но поступь его была не слышна. Он походил на зверя, выслеживающего свою добычу. Он отпустил ее раз, но больше, был уверен Малышев, он ошибок не совершит.

Кознов сделал точно выверенное предложение, от которого Гиндину трудно, почти невозможно было отказаться. Он подсказал ему больше не идею прогресса в клубе, а как избежать деградации. Он открыл Гиндину глаза на то, что буквально лежало у него под ногами.

Дмитрия Малышева отпустило. Он смотрел на труп в мешке; точно таким же взглядом он бы посмотрел и на труп Султана Узбека.

Дальше он сделал то, чего от него не ожидал даже его тренер, если бы он у него был: он прервал вызов с помощником. Он становился пособником Валерия Кознова, но не потому, что питал ненависть к Султану Узбеку. Отдавал ли должное мастерству наемного убийцы? Он казался ему невероятным человеком, ходячей рекламой: «Гений за работой», и Малышев мог бы ответить на этот вопрос утвердительно.

«Действительно, – думал он, – какое мне дело до Султана? Кознов заработал право на выстрел, а может быть, и право на месть. Если бы он находился в числе двенадцати присяжных заседателей, то на клочке бумаги проголосовал: невиновен».