Птица у твоего окна - Гребёнкин Александр Тарасович

- Ура! У меня документы приняли!

Но это было только начало. Главное было сдать вступительные экзамены.

На несколько дней Таня погрузилась в учебники, не откликаясь ни на чьи зовы, скрываясь в тиши квартиры. Она мерила шагами узенькое пространство своей комнаты, повторяя предмет вслух и про себя, а устав, валилась на кровать, озорно подняв вверх ноги, а повалявшись, заставляла себя перелистывать страницу и шептать вновь. Маленький нагловатый лучик света, пробившись сквозь плотный заслон штор, блистал на портрете Грина, и писатель печальными глазами смотрел на склонившуюся над столом напряженную пышноволосую фигуру девушки.

Ночь перед экзаменом – бессонная ночь. Таня спала лишь перед рассветом часа два. В тяжелой ее голове проносились добытые знания. Проснулась с ломотой в теле. Бегло пробежав глазами свои записи, она поспешила выйти заблаговременно. Шла, волнуясь, не видя ничего вокруг.

В аудиториях застыли суровые лица неумолимых экзаменаторов, а по длинным коридорам бродили, сидели на стульях и подоконниках, смеялись, плакали, читали, обсуждали, зубрили, писали, вздыхали несчастные абитуриенты. Каждого входящего в заветную дверь провожали, как на тяжелый и неравный бой, каждого выходящего встречали возгласами сочувствия или радости. Таня пугалась, смотря на неудачников – плачущих и печальных, радовалась и чуточку завидовала, когда выходили с победным ликующим видом. Но все же ее иногда охватывало желание подбежать и послушать, что говорят сдавшие. Победители или счастливо отделавшиеся редко спокойно и гордо уходили. Чаще всего любили подробно и с подробностями рассказать, как им удалось обойти все ловушки экзаменаторов и сдать. Таня заметила, что особой популярностью пользовались не те, кто сдал благодаря уму и знаниям, а те, кто сумел списать или как-то хитростью, с помощью длинного языка, выкрутиться.

Многие придумывали немыслимые средства, чтобы успешно сдать экзамен.

Многие вооружались традиционными шпаргалками.

Рядом с Таней у подоконника примостилась хорошо одетая, густо накрашенная девица, которая попросив Таню прикрыть ее, спрятала под платье пачку исписанных листков – «бомб».

Неподалеку стоял парень в костюме. Пиджак он ни за что не хотел снимать, несмотря на духоту. Все карманы и рукава пиджака были наполнены шпаргалками.

У одной девушки были исписаны колени.

Она щебетала своим подругам:

- А что? Тихонько приподниму юбку и прочту, что надо… Уверена, профессор не засечет!

Всеобщее внимание вызвал парень с большими круглыми часами на руке. Они были необычными: под толстым круглым циферблатом располагался довольно внушительный для часов металлический цилиндр. Владелец часов вращал колесико заводки, и в окошечке цилиндра возникали отдельные квадратики бумажной ленты, исписанной настолько мелко, что разобраться, вероятно, мог только хозяин.

Таня удивлялась и вздыхала. Временами ее охватывала мелкая дрожь.

Она примостилась на широком подоконнике. Ее отвлекал высокий парень в светло-голубой рубашке-безрукавке, все поглядывающий в ее сторону. Он ловил ее взгляд, но Таня упрямо отводила глаза в сторону.

Зачитавшись, Таня не заметила, как он подошел и, дружелюбно улыбаясь, спросил:

- Наверное, вы целую библиотеку выучили? Есть шанс отхватить пять баллов?

Таня, смутившись, махнула рукой:

- Какое там. … Мечтаю о четверке, как об огромной награде.

- Да бросьте скромничать. Я давно наблюдаю за вами - все учите, учите…

- А что же вы не повторяете? – в свою очередь спросила Таня. – У вас, наверное, все уже в голове?

- Да нет, практически ничего не читал.

- Да что вы!

-Да, да. Вот так, сразу после армии и решил рискнуть, попытаться поступить.

Только теперь Таня обратила внимание на военную выправку этого стройного парня и коротко стриженные темные волосы. Подбородок у него был тяжелый с ямочкой, взгляд карих глаз внушителен. И отдельные фразы он произносил четко и кратко.

- Вы уже и в армии успели отслужить.

-Так точно. Служил в Венгрии. Недавно демобилизовался, несколько недель назад.

- Ну и как там, в Венгрии? – с любопытством спросила Таня.

- Лучше, чем у нас. Люди более свободны и живут благополучно. Интереснее. Товаров в магазинах больше, комфорт лучше. Совсем иное телевидение, иная музыка, литература – в общем, Запад. Хоть и социалистический, но Запад. Это вам не славянский народ.

- А чем плох славянский народ? – недоумевая, спросила Таня.

- А тем, что «ваньки» все. Мечтатели! Много мечтают, но, конкретно, в жизнь, почти ничего не воплощают. А там люди деловые, практичные.

- Интересные у вас наблюдения, - сказала Таня несколько скептичным тоном. – Но как вспомнишь об экзамене – мороз по коже…

- Да чего уж тут особенно волноваться. Ну не поступишь, подумаешь, велика важность!

- Для вас может и невелика, а мне поступить очень надо.

- А вы не сейчас идите. Мой вам совет – идите в конце. Легче отвечать будет. Преподаватели устанут и не будут долго вас мучить, и внимание их будет рассеиваться. Психологическое наблюдение!

- Спасибо за совет, я подумаю. А вы конечно и шпаргалок не писали?

- Не хватало еще время тратить на эти бумажки.

- Писать не любите, а филологом стать решили.

- Нет, я не сюда поступаю, - задумчиво глядя вдаль, ответил парень. – Я на исторический, этажом выше. Жду, когда позовут, прогуливаюсь.

- Понятно, - сказала Таня. – Ну, что же, историк из вас получится, наблюдательность есть.

Парень чуть поморщился, склонив голову, и Тане тихо сказал:

- Я как посмотрю на всю эту суету – смешно становится. Смотрите, никто своей головой думать не хочет. Каждый норовит списать, на шару пролететь!

- Просто страшно, - тихо ответила Таня. – А страх почти не победим.

- Презираю страх, - холодно заметил парень. – Ну, я пойду. Удачи Вам!

- Уже уходите?

- Гляну, как там дело. А вот имя ваше забыл спросить.

- Таня.

- А я Валерий! Удачи.

Таня провела его взглядом и вскоре забыла о нем. Экзамен подходил к концу. Пора заходить, тянуть билет. В конце, так в конце!

Так в волнениях, в успехах и мелких неудачах прошла горячая экзаменационная пора. Горячей она была не только потому, что было трудно, но еще и потому, что стоял необыкновенный летний зной. Сгущался воздух, слипались глаза, липли руки к подмышкам, тополя застыли без движения, ни одно дуновение ветерка не тревожило их величавых крон.

Хлопоты и суета заставляли забывать о зное. И вот результаты…

В этот день Таня проснулась очень рано с чувством тревоги. Одела модное голубое платье с белым бантом, она поспешила в потоке прохожих к зданию университета. Все ближе и ближе заветные стеклянные двери, сильнее бьется сердце, гулким молоточком отражается в кистях рук, щиколотках ног. На лбу появляется испарина.

Так и есть. Тани нет в списке! Она еще и еще раз проглядывает мелькающую цепочку фамилий – не проглядела ли она себя в горячей спешке? Нет!

Таня чуть не плача, деланно улыбаясь, отходит от стенда. Она сейчас никого не хочет видеть, но как назло попадаются знакомые… Поступил тот парень, с огромными часами! Та девица, у которой бомбы в трусах! Тот, у которого пиджак был полон шпаргалок! И еще другие! А она – нет!

Может просто ошиблись? Может машинистка по рассеянности забыла вписать ее.

Таня спешит в комнату экзаменационной комиссии. Ей сухо и вежливо объясняют, что она не прошла по конкурсу, советуют поступать на будущий год.

Она уходит из здания, сразу ставшим отвратительным, с горестным чувством, что она никогда учиться здесь не будет. Идет медленно, почти плетется, мимо равнодушных, углубленных в собственные суетливые дела прохожих, машинально заходит в магазины, ничего не видя и не слыша. Сердце стучит молоточком «тук», «тук» и готово выскочить из груди, а слезы запекаются на горле, щеках, тихонько струясь из глаз, и уже весь платочек становится мокрым и немного черным, от расплывшейся туши. Ее толкают в толпе, а она бредет медленно, не желая возвращаться домой. Она идет к мосту, долго смотрит на плавно текущую воду. Стоит зной, река кажется желтой и кипит в солнечных лучах, отблески неприятно бьют в глаза. И весь мир кажется коварным, жестким и беспощадным.