Закат Пятого Солнца (СИ) - Штаб Юрий

Человеческие жертвоприношения проходили большей частью по одному сценарию. Обреченного на смерть, как правило, выкрашенного ярко-синей краской, укладывали на спину на каменном алтаре и, разрезав грудь, вынимали сердце. Хотя однажды европейцы стали свидетелями другого ритуала, когда молодого мужчину подвесили за руки к деревянной балке и расстреляли из луков. Целью индейцев явно было растянуть пытку, поскольку стрелы намеренно пускали сначала в руки, ноги, плечи, стараясь избегать жизненно важных органов.

— Здесь практикуют столько способов истязания и самоистязания, — заметил Фернан. — Болезненные татуировки, сверление зубов, прижигание волос на макушке, шрамирование, прокалывание кожи. Да вся местная культура зиждется на страдании. Мне кажется, что дикарям нравится доставлять боль себе и окружающим.

— Знаешь, мне иногда кажется, что мы живем в бесконечном балагане! У нас только на ярмарке можно было увидеть карликов и уродцев, дающих представления. Здесь же каждый дикарь выглядит чудовищнее, чем те шуты! Я бы в жизни не подумал, что есть целый народ, у которого даже правители стремятся себя изуродовать, — ответил Себастьян. — Я окончательно убедился, что они считают человеческое тело несовершенным и, по мере сил, стараются эту ущербность исправить.

Совершенно неожиданно для испанцев индейцы стали готовиться к походу. Однажды утром добрая тысяча человек, начиная от юношей, заканчивая зрелыми мужчинами, с несколькими вождями во главе выступила из города. Среди них насчитывалось две сотни настоящих воинов, которых конкистадоры уже научились определять по богатой одежде, украшениям и отличному оружию. Но большую часть отряда составляли обычные крестьяне, своеобразное народное ополчение. Запасы еды и воды, связки стрел и дротиков и еще много чего, что могло пригодиться в походе, индейцы тащили на своих плечах. Фернан в очередной раз отметил, что жизнь в Новом Свете, где не водились тягловые животные, куда как нелегка.

Поначалу испанцы обрадовались, понадеявшись, что у местных жителей сейчас своих проблем хватает, так что им некогда будет особо следить за пленниками. Однако он ошибся. Хотя народу в городе заметно поубавилось, но оставшиеся индейцы бдительности не ослабили. Наоборот — охрана, стерегущая конкистадоров, стала даже многочисленнее.

Куда же отправилась армия? Об этом Фернан постоянно ломал голову. Хотелось бы верить, что с Кубы прибыла новая экспедиция, многочисленная и хорошо вооруженная, и как раз ее появление вызвало столь неожиданную мобилизацию. Но он и сам понимал, что это лишь мечты. Испанские колонии в Новом Свете слишком малолюдны. Им не собрать войско настолько большое, чтобы всколыхнуть весь Юкатан. Скорее всего, это какая-то междоусобица. Что она принесет для двух пленников? Что если их город потерпит поражение и будет захвачен соседним племенем? Станет ли это благом для двух конкистадоров или же погибелью?

Гадать пришлось недолго. Не прошло и двадцати дней, как воины с триумфом вернулись домой. Среди трофеев особенно выделялись пленники. Около сотни индейцев, связанных и безоружных. О, тут начался настоящий праздник. Целую неделю длились гуляния, торжественные церемонии сменяли друг друга. Танцы, музыка, театрализованные представления, обильные возлияния хмельных напитков — город погрузился в атмосферу бурного веселья.

Конкистадоры не разделяли всеобщей радости. Их больше всего интересовало, что же будет с невольниками. Кто знает, а вдруг это приоткроет тайну их собственного будущего? Как оказалось, большую часть пленных обратили в рабство. Троих зарезали на алтарях в первые пару дней. Впрочем, испанцы ожидали, что крови прольется гораздо больше.

Во всем этом оказался лишь один занимательный момент. Когда очередного пленника собирались вести на вершину пирамиды, Фернан вдруг толкнул друга в плечо и произнес:

— Себастьян! А ведь я его знаю! Присмотрись!

Индеец был в одной набедренной повязке. Раскрашенное в ярко-синий цвет тело блестело на солнце. А грудь наискосок пересекал длинный шрам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Это же один из дикарей, которые тогда погнались за нами, — возбужденно зашептал Фернан. — Помнишь, когда мы на побережье оказались отрезаны от своих и кинулись в джунгли. За нами рванулся десяток воинов. Одному из них я располосовал грудь, но рана оказалась не смертельной. Кто бы мог представить, что мы еще когда-нибудь встретимся.

— Да может быть это и вовсе не он, — с сомнением ответил Себастьян. — Мы с тобой тогда оказались в такой ситуации, что некогда было рассматривать нападающих.

— Ты что же, думаешь, я след своего удара не распознаю?! — возмущенно ответил Гонсалес. — Да он же и сам с нас глаз не сводит. Наверняка узнал.

— Да с нас любой дикарь глаз не сводит при первой встрече. Они же никогда прежде не сталкивались с такими людьми. Ты белокожий, к тому же на тебе шлем и европейская одежда. Конечно же, для любого туземца ты редкая диковинка.

Кто из них был прав, испанцы так и не узнали. Через какую-то минуту индеец со шрамом на груди распластался на жертвенном камне, и сердце его потешило грозных богов. Но самое интересное, как оказалось, ждало конкистадоров впереди. Среди пленников оказался какой-то вождь. Теперь он свободно гулял по городу, окруженный многочисленной свитой из местных горожан. Около десяти воинов и слуг сопровождало его повсюду. Рослый, с властным и мужественным лицом, украшенный боевыми шрамами. Плащ из великолепных перьев укрывал его плечи. Тяжелое нефритовое ожерелье лежало на груди, золотые кольца и браслеты украшали руки.

По местным меркам, этот индеец явно принадлежал к самому благородному сословию. Насколько конкистадоры смогли понять, все старались ублажить высокопоставленного пленника. Для них это было вполне понятно и объяснимо. Точно так же и в Европе попавший в плен аристократ пользовался почтением и уважением окружающих и зачастую жил припеваючи, ожидая, когда же за него внесут выкуп, чтобы после этого вернуться домой.

— Интересно будет посмотреть, что же означает богатый выкуп по местным меркам, — высказался по этому поводу Себастьян. — Что это будет? Сотня рабов? Неподъемный мешок с какао-бобами? А может, огромный тюк зеленых переливающихся перьев? Однако же этот вождь не особенно тяготится пленом. Смотри, как гордо вышагивает.

— Ну а с чего бы ему тяготиться? Вокруг него носятся, как… — Фернан задумчиво потер подбородок, подбирая подходящее сравнение. — Как вокруг нас.

— А ведь и правда, — рассмеялся Себастьян. — Ты точно заметил. С таким почетом местные жители до сих пор лишь к нам относились. Хотя мы не богатые вожди и за нас некому внести выкуп. Я даже начинаю немного завидовать. За что это ему такие почести?

Узнать что-то о новом пленнике оказалось сложно. Скудные познания в языке в очередной раз стали препоной. Чика долго пыталась им что-то втолковать, но испанцы поняли лишь, что это благородный и богатый вождь, храбрый и очень почитаемый. Но обо всем этом и так можно было догадаться. Примерно дней через двадцать во время очередного праздника этого пленного вельможу торжественно принесли в жертву на вершине пирамиды. Хотя даже в день гибели ему оказывали самые высокие почести. Конкистадоры окончательно смирились с тем, что им никогда не понять местных жителей.

— Хорошо держался до самого последнего момента, — признал Гонсалес. — Мужественный человек. Понять бы еще, почему его убили?

— Фернан, жизнь сложна. А у индейцев она вообще не подчиняется никаким законам логики. Хотя, возможно, объяснение самое обыденное. Может быть, за него не захотели внести выкуп. А может быть, в его родном городе нашлись люди, метившие на освободившийся трон. И они как раз наоборот заплатили, причем щедро, за то, чтобы плененный вождь никогда уже не вернулся домой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Почему же он за все это время не сделал попытки сбежать?

— Я знаю не больше твоего, — устало признал Себастьян. Его начала изрядно утомлять эта неопределенность, когда невозможно предсказать, что же произойдет буквально на следующий день. — Возможно, у него не получилось. А может быть, он не знал, что его ждет.