Экономика для обычных людей: Основы австрийской экономической школы - Джин Кэллахан

В бизнес-планах многих новых фирм предполагался отрицательный поток наличности в течение 10—15 лет, пока они не «завоюют долю рынка». Чтобы поддерживать атмосферу веселья, нужен был хозяин, периодически наполняющий бокалы гостей.

Между тем руководству Федерального резерва известно, что бум, порожденный кредитной экспансией, невозможно поддерживать бесконечно, не вызвав в конце концов инфляции цен. Продолжение кредитной экспансии завершится ажиотажным бумом (Ажиотажный бум — последний всплеск экономической активности, случающийся на последних этапах кажущейся нескончаемой инфляции. Ажиотажный бум проявляется в так называемом «бегстве в реальные ценности», т.е. покупке любых подвернувшихся под руку товаров, лишь бы как можно скорее избавиться от стремительно обесценивающихся денег, и заканчивается прекращением инфляции в результате полного разрушения денежной системы), когда начнется галопирующая инфляция. В конце 1999 года страх перед инфляцией заставил Федеральный резерв ужесточить денежную политику, что позволило снизить темпы роста показателя MZM до однозначных чисел (8,5 процента за период 1999—2000 годов). Когда пунш в чаше иссяк, началось похмелье, а вместе с ним массовый крах «доткомов». Согласно исследованиям, опубликованным на сайте Webmergers.com, с мая 2000 года по июль 2001 года прекратили существование по меньшей мере 582 интернет-компании. Резкое падение курсов акций тех, кто остался на плаву, напоминало агонию. Например, акции компании Beyond.com, с учетом дробления, упали в цене с 619 до 0,79 доллара. В течение года индекс NASDAQ вернулся к прежним значениям после двух лет роста. Уровень безработицы резко подскочил, а экономика вступила в фазу рецессии.

Осенью 2001 года произошло банкротство компании «Знрон» — крупнейшее корпоративное банкротство в истории США. Сейчас выясняется, что некоторые руководители компании, по меньшей мере, морально, а возможно, и криминально повинны в ее крахе. Однако взлет «Энрон» происходил в период легкого кредита, а крах случился, как только прозвучал последний звонок. Расцвет разного рода финансовых пирамид также приходится на периоды легкого кредита.

Другое заслуживающее внимания объяснение природы бумов и крахов, которое было применено к интернет-горячке — теория мании. Определенный вид инвестирования становится своего рода помешательством — это могут быть луковицы тюльпанов, французские колониальные торговые предприятия, недвижимость во Флориде, пятьдесят самых популярных акций или интернет-компании — и начинается самоподдерживающийся процесс предложения более высоких цен за актив—рост цены на него—предложение более высокой цены и т.д. Подобно больному, страдающему маниакально-депрессивным психозом, который пребывает в маниакальной фазе только до срыва, люди в конце концов начинают испытывать сомнения по поводу мании, и она полностью сходит на нет.

Комментарии по поводу психологии этой теории выходят за рамки книги. Тем не менее можно сказать, что в теории мании нет ничего, что противоречило бы подходу австрийской школы. Обе рассматривают один и тот же феномен с точки зрения двух различных наук — социальной психологии и экономики — в сущности, дополняя друг друга. Теория австрийской школы предлагает логическое объяснение начала мании — кредитная экспансия — и источника депрессии — прекращение кредитной экспансии. В конце концов тот факт, что люди неистово увлечены Интернетом, сам по себе не способен создать спекулятивный «пузырь». Откуда-то должны появиться фонды для спекуляций, и теория австрийской школы точно устанавливает их источник. С другой стороны, теория мании могла бы помочь объяснить причину, по которой бумы нередко и впрямь направляются в русло некоторых эксцентричных инвестиций.

Бум, крах и структура капитала

Австрийская теория в первую очередь затрагивает вопрос ошибочного, а не чрезмерного инвестирования. Предприниматели затратили время и ресурсы на проекты, которые в действительности не в состоянии завершить и за которые не стали бы браться, если бы им была доступна точная оценка временного предпочтения потребителей. Как говорит Мизес в «Человеческой деятельности»: «дальнейшее расширение производства возможно только в том случае, если посредством дополнительной экономии, т.е. произведенного, но не потребленного излишка, увеличится объем капитальных благ. Отличительной чертой бума, вызванного кредитной экспансией, является то, что необходимых дополнительных капитальных благ не было в наличии».

Отличить чрезмерное инвестирование от ошибочного можно только благодаря принципиальному положению австрийской школы о том, что капитал имеет структуру (см. главу 8). Планы многих предпринимателей рассчитаны на доступность в будущем комплементарных капитальных товаров. К примеру, если я открываю бизнес в сфере электронной коммерции, мой план может включать в себя такой этап: «Через шесть месяцев после открытия нанять 100 программистов с годовыми окладами по 100 тысяч долларов». Но как раз в эти месяцы случается бум. Благодаря кредитной экспансии другие компании также не испытывают недостатка в наличности. Когда все начинают нанимать программистов, выясняется, что в том количестве и по той цене, на которые мы рассчитывали, их недостаточно. Компания, которая не имеет возможности отложить свои планы, вынуждена предлагать за эти услуги более высокую цену.

Новый кредит, как правило, в первую очередь вкладывается в капитальные товары более отдаленного [от конечного потребителя] порядка: бизнес-планы, новые строения, новые заводы и т.п. И только позднее, когда к имеющимся ресурсам потребуются комплементарные товары, чтобы продолжать производство, становится очевидной временная природа бума. Если бы имело место подлинное сбережение, то благодаря этому значительно увеличилась бы возможность доступа к комплементарным товарам. Вернемся к примеру с бизнесом в сфере электронной коммерции: если бы требуемое количество людей посвятило определенное время изучению программирования, то, вполне возможно, на рынке рабочей силы появилось бы достаточно программистов для успешной реализации как моих планов, так и планов моих конкурентов.

Еще одной метафорой, иллюстрирующей методы Федерального резерва по «управлению» экономикой, может служить сравнение с чересчур деятельным педиатром, который никак не может убедиться в том, что наблюдаемые им дети растут в «правильном» темпе.

Рост тела неподконтролен нашему сознанию и зависит — причем мы пока лишь частично понимаем этот механизм — от генетической предрасположенности, режима питания и отдыха, физических упражнений и т.д. Каждая клетка развивается в ответ на окружающие ее локальные условия, а конечным результатом всех этих ответных реакций является общий темп роста тела. Аналогично каждый экономический субъект принимает локальные решения, обусловленные его специфическими обстоятельствами, и равнодействующая этих решений определяет общее состояние экономики. Используя эту аналогию, я отнюдь не собираюсь утверждать, что экономика «на деле» представляет собой некую разновидность организма, а лишь указываю на то, что процесс экономического роста в определенных отношениях схож с процессом роста организмов.

Федеральный резерв, подобно нашему педиатру, считает, что может улучшить естественное состояние своего пациента. Он не меняет никаких реальных параметров процесса: ни количество или виды имеющихся капитальных товаров, ни склонность к сбережению. Вместо этого он судорожно экспериментирует с «гормональным уровнем» экономики, регулируя процентную ставку. Когда Федеральный резерв облегчает условия кредита, то визуально рост экономики ускоряется. По сути же происходящее сводится к тому, что некоторые очевидные признаки роста развивались интенсивнее, тогда как другие, в равной степени необходимые, но менее очевидные процессы роста в итоге были нарушены. В отсутствие необходимых «питательных веществ» такой «рост» не имеет прочного основания. Кости ослабевают и не могут поддерживать тело. Тогда центральный банк, опасаясь краха, пытается снизить темпы роста путем ужесточения кредитной политики. Это никоим образом не ликвидирует ущерб, причиненный в период кредитной экспансии, а лишь привносит новую совокупность искажений вдобавок к уже существующим. Разумеется, поскольку центральный банк и развязал кредитную экспансию, глупо обвинять его в сдерживании бума. У него не было иного выхода, поскольку единственной альтернативой ужесточения кредитной политики является экономический крах в виде ажиотажного бума, который означает гиперинфляцию и распад экономики косвенного обмена.

Сторонники австрийской теории экономического цикла вовсе не считают, что кредитная экспансия, не подкрепленная сбережениями — это единственный путь, который может привести экономику к кризисной ситуации, или что применение австрийской теории экономического цикла объяснит все невзгоды, переживаемые в период спада. К примеру, хотя многие теоретики австрийской школы утверждают, что путь к Великой депрессии был проложен экспансионистской политикой центрального банка в 1920-х годах, они, как правило, признают, что их теория циклов не объясняет в полной мере всю глубину пережитой катастрофы.