Вопреки судьбе, или В другой мир за счастьем (СИ) - Цвик Катерина Александровна

— Добрый вечер, госпожа Карделия, — с невозмутимым видом поздоровался мужчина с опешившей женщиной, которая переводила с меня на него ошалелый взгляд, а я не знала, куда девать глаза.

— Добрый вечер, ваша светлость, — наконец, ответила она.

— У Аники случился нервный срыв, и она была так любезна, что приняла мою помощь. Женщина как-то заторможено кивнула, а потом будто очнулась:

— Ох, извините, ваша светлость! Чем я могу вам помочь? Давненько вы у нас не были!

— Я слышал, у вас появились новые сорта цветов. Я был бы признателен, если бы Аника провела для меня небольшую экскурсию по вашим оранжереям.

— Конечно! — тут же отозвалась Карделия. Судя по всему, Этьен известная и важная фигура в городе.

Женщина бросила на меня оценивающий взгляд: пришла я в себя или нет? Я встряхнулась и постаралась выглядеть бодрее.

— Тем более что Аника лично вывела за последний месяц несколько новых сортов.

— Даже так? — мужчина перевел на меня заинтересованный взгляд.

— Госпожа Карделия, нужно закрыть лавку. — отчего-то смутилась я.

— Ничего-ничего! — тут же прервала она меня. — Иди, покажи милорду Ремингему наши оранжереи, а я тут сама все закрою.

Мы вышли на улицу, и я непроизвольно поежилась от холода. До оранжерей рукой подать, и я не надевала плащ для мелких перебежек.

— Вы хотите посмотреть что-то определенное или провести вам общую экскурсию? — уточнила я.

— Аника, пожалуйста, давай наедине на ты, — попросил Этьен, стягивая сюртук и набрасывая мне на плечи. А мне так приятно стало от этого жеста, что я даже зарделась. Как девчонка, право слово, но именно сейчас я себя ею и ощущала. — Госпожа Карделия сказала, что ты сама вывела несколько сортов. Покажешь?

— Конечно, — улыбнулась я. — Пошли.

И повела его в оранжерею. Мне было приятно показывать ему свою работу. Я рассказала Этьену и о методе гибридизации, который применяла, и о магии, которая помогала ускорить и улучшить многие процессы, и о том, что хочу к осеннему Празднику цветов вывести что-нибудь особенное. Он слушал очень внимательно, отчего-то казалось, что ему важно знать, чем я занимаюсь.

— Аника, ты удивительная девушка, — наконец, произнес он.

— Обычная, — не согласилась я, на что он только покачал головой.

— Ты знаешь, что когда говоришь о своих цветах, почти светишься, как твоя белая роза.

Я снова покраснела. Не от слов, а от того, как они были сказаны.

— А это что такое? — обратил он внимание на веревку качели, которую мы убирали вбок, когда Лея оставалась дома.

— Это качели.

— Качели? — искренне удивился мужчина.

— Да, господин Мовельдик повесил их специально для Леи. Она любит на них кататься, когда приходит в оранжерею.

Этьен смерил их недовольным взглядом.

— Я слышал, Мовельдик редко появляется в своих оранжереях, — сказал он как бы между прочим.

— Не знаю, как было раньше, но сейчас он появляется довольно часто. Говорит, что теперь он здесь снова получает вдохновение. Кстати, у него очень обширные знания в растениеводстве. Не понимаю, почему он практически отошел от дел и не хочет заняться выведением новых сортов.

— Понятно... — задумчиво протянул мужчина. — Кстати, уже довольно поздно. Ты не собираешься домой?

— Да, сейчас провожу тебя, кое-что тут закончу и пойду, — пожала я плечами.

— Зачем меня провожать? Я сам тебя провожу. Тем более что здесь недалеко стоит мой экипаж.

Я растерялась. На что это будет похоже? Наверняка это заметят, и какие слухи пойдут? Происходи все в моем мире, я бы совершенно не волновалась, но тут любой шаг рассмотрят под лупой, и чем это аукнется — неизвестно. Вернее, я еще не до конца понимаю последствия. Нужно ли мне это? К тому же меня мучил вопрос: чего хочет Этьен? И я пока совершенно не понимала, чего хочу я сама.

— У меня еще работа... Не нужно меня провожать, — наконец, проблеяла я.

Этьен явно хотел возразить, но что-то увидел в моих глазах и передумал:

— Что ж, хорошо. Еще увидимся, Аника, — натянуто улыбнулся, чуть наклонил голову в знак прощания и ушел, оставив меня стоять в оранжерее и потерянно хлопать глазами.

Дура! Какая же я дура! Явно ведь чем-то его обидела. Только чем? Что там надумал себе этот гордец? Мужчины! И после этого они говорят о логике. Хотя. Кто я такая, чтобы отказывать аристократу? Небось, даже не ожидал такого от простой цветочницы. Вот и выказал свое «фи». Ну и ладно! Пусть катится туда, откуда пришел!

Я снова вздохнула. Сама придумала, сама обиделась. Логика. Наверное, сегодня мне к ней взывать бесполезно.

Развернулась и подошла к грядке с бегониями. На глаза снова навернулись слезы.

Ну уж нет! Хватит на сегодня слезоразливов! Я уверенно потянулась за тяпкой и остервенело посмотрела на цветы, которые мне предстояло окучить. Кажется, они даже вздрогнули.

Интерлюдия вторая. Этьен

Экипаж катил по улицам города, стук копыт отсчитывал камни брусчатки, периодически неподалеку слышались чьи-то возгласы и пьяные завывания, но мужчина ни на что не обращал внимания. Его мысли занимала Аника.

Как так вышло, что рядом с ней он превращается в неуправляемого подростка? Он уже и не помнил, когда за один вечер мог столько раз вспылить и сглупить!

Мужчина прикрыл глаза, воссоздавая перед внутренним взором ее образ. Аника. Никогда раньше он не мог даже подумать, что его будет привлекать беременная женщина! Причем женщина, беременная от другого мужчины! Странное чувство. Наверное, потому первый раз и психанул. Хорошо хоть потом девушка ему приоткрылась и рассказала свою весьма странную историю.

А ведь она явно не из простых. То, как она себя ведет, как говорит, как двигается — все просто кричит, что она аристократка. Да и наличие магии косвенно это подтверждает. Нет, Аника совсем не проста. И он носом чует, что в ее прошлом сокрыто немало тайн, которые он просто обязан разгадать! Его тянуло к девушке слишком сильно, чтобы оставить их без внимания.

Но и этот Мовельдик хорош! Нашел себе, видите ли, кем вдохновляться! Пусть поищет себе другую музу, а Аника... Тут он осекся. А что, собственно, Аника? Чего он сам от нее хочет? То, что девушка не согласится на обычную интрижку, он сегодня понял слишком хорошо — в людях он разбираться умел. Но разве он может ей предложить нечто большее? Может, лучше отступиться сейчас и оставить девушку в покое?

Мужчина представил, как отходит в сторону, и место рядом с Аникой полноправно занимает тот же Мовельдик. Он ведь и жениться на ней может. Вот она идет под руку с этим задохликом, улыбается ему, слушает его пошлые стишки, обсуждает какое-то свое новое растение и светится. Светится так, как получается только у нее, как светилась совсем недавно для него.

От таких мыслей Этьен сильнее стиснул зубы. Он и не думал, что нарисованная им картинка может так сильно вывести его из себя. И только снова усилием воли успокоившись, он с удивлением понял, что ревнует! Пожалуй, это чувство так ярко и остро он не испытывал с самой юности. Конечно, он и сейчас не стар — всего тридцать, но и не юнец семнадцати лет от роду, чтобы так вскипать из-за женщины. Так ему казалось до этого момента.

Аристократы вообще с самого детства учатся контролировать свои эмоции, ведь большинство из них маги, и контроль эмоций — это чуть ли не основное, чему и дальше обучают их в академии. Тогда, возможно, лучше и правда держаться от Аники подальше?

И в очередной раз эта мысль показалась ему крайне неприятной, а раздражение заполнило до краев.

Нет, так не пойдет. Мужчина замер, погружаясь в себя и принимая крайне важное решение. Он всегда действовал быстро и давно привык быть честным с самим собой: девушка ему нравилась, нравилась слишком сильно, до потери самоконтроля. Он до сих пор помнил, как ему сообщили о том, что она уехала из Карова, помнил, как разозлился, поняв, что она с ним даже не попрощалась. Это задело так, что он не постеснялся задействовать служебные ресурсы, чтобы ее найти. Потом, конечно, остыл, но подчиненные еще долго будут помнить волну проверок на профпригодность, устроенную им из-за того, что они не могли найти одну маленькую беглянку. Тогда отыскать ее стало чуть ли не делом чести, но сегодня все изменилось. Он и сам точно не смог бы сказать, когда точно. Когда увидел ее склоненное лицо в витрине лавки, или когда она подняла на него свои небесно-голубые глаза, или когда плакала у него на плече, а он сжимал ее плечи, вдыхал аромат волос и кожи и сходил с ума, или когда она делилась своими успехами, и он чувствовал, что ей важно поделиться этим именно с ним?