Прогрессивный сатанизм. Том 1 - Мильхар

Как этого можно достичь? Ясно, что разум и сознательная воля ничего не могут сделать до тех пор, пока они продолжают чувствовать себя отделенными от всего организма. Когда же они начнут чувствовать себя неотделимыми от него, ничего уже не нужно будет делать!

К прогрессивному сатанизму

1. Историю необходимо изучать, но не следует преувеличивать ее значение. История – это то, что прошло и больше уже не повторится. Не повторятся ни древний языческий образ жизни и походы викингов, ни тайные ордена средневековых магов и алхимиков. Все это можно и нужно изучать, но глупо и бесполезно делать прошлое ориентиром для жизни в настоящем. Современной эпохе не нужны ни викинги, ни алхимики, а уж будущей – тем более.

Попытки воспроизводить по сохранившимся описаниям древние языческие обряды – это атавизм прошлого. Те обряды проводились совсем другими людьми и совсем в другой ситуации. Современный человек ставит перед собой иные цели и по-иному мыслит себе их достижение.

Даже само понятие магии имеет в наше время иной смысл. Многое из того, что раньше было основными областями магии, сейчас относится к науке и технике: предсказание погоды, гипноз, различная "традиционная" и "народная" медицина.

Древний славянин или современный папуас восприняли бы нашу бытовую технику как магический артефакт и попытались бы привести его в действие с помощью шаманских приемов. Мы бы посмеялись над этим. Но повторение в наше время старинных языческих обрядов, если оно проводится серьезно, а не в качестве ролевой игры, ничем не отличается от поведения этого папуаса.

Всякая историческая ситуация уникальна, поэтому любые попытки "возрождения" чего-либо, существовавшего в прошлом, изначально обречены на неудачу. Возможно лишь попытаться понять идеи и желания, которыми руководствовались древние, и подумать: как эти идеи и желания могли бы реализоваться в современном мире. Но не следует забывать, что любые идеи устаревают, а желания меняются вместе с изменением образа жизни.

В тех странах, где языческая традиция не прерывалась насильственно и сохранилась до нашего времени (Япония, Индия) – мы видим, что язычество изменилось настолько, что его уже трудно назвать язычеством. Действительно: современный японец, поднимающийся на скоростном лифте в расположенный на верхнем этаже небоскреба синтоистский храм, испытывает совершенно иные чувства, чем его прадеды, жившие в одноэтажных домах, а ритуалы Б.-Ш. Раджниша с использованием автомобилей и современной электроники имеют мало общего с традиционными обрядами индуизма.

Но почему-то те, кто претендует на обладание б?льшим знанием о мире, чем известное обычным людям, в своей практике зачастую действуют так, как будто им неизвестно даже то, чем сегодня пользуется каждый деревенский житель в какой-нибудь стране третьего мира. Почему в наш век уделом магов остаются свечи, а последними достижениями осветительной техники украшаются дискотеки для народа? Почему оккультисты так уверены, что в современном мире методики, рассчитанные на сознание незнакомых с современной техникой людей, будут работать лучше, чем изобретенные в наше время, с учетом новейших открытий психологии и нейрофизиологии? И вообще, использование чужих магических техник без стремления понять: как они работают, без желания усовершенствовать их – не есть сатанистский подход.

В принципе, происхождение такого консерватизма оккультистов понятно: в средние века все реально работающие знания были связаны с прошлым, с языческим Римом и Грецией – это единственный достоверно зафиксированный случай регресса в развитии знания. Но к XVIII в. европейцы заново изобрели все, что было известно древним римлянам и забыто после установления христианства, так что с этого момента должен бы начаться поворот от ориентации на прошлое к ориентации на будущее. В принципе, он уже происходит: достижения техники, вошедшие в быт человека в последние десятилетия, окончательно оторвали его от "естественного" образа жизни древних греков и римлян, который уже не воспринимается так идиллически, как во времена классицизма. Оккультисты тоже откликаются на этот поворот: появляются новые техники, никак не связанные с прошлым (магия Хаоса), или прямо ориентированные на будущее (техномагия). Все полезное, что можно было взять из дохристианского прошлого, уже давно взято. Пора подумать о послехристианском будущем.

2. Всякая философия есть порождение своего времени, поскольку она базируется на объеме знаний о мире, известных на момент ее создания. Так, современный философ знает об атомах, мягко говоря, намного больше, чем Демокрит и его современники.

Психология вообще совершает в наше время переворот в философской мысли, потому что впервые сама познающая личность и процесс познания становятся объектом научного исследования, а не умозрительных рассуждений философов. Поэтому скоро безнадежно устареет вся классическая европейская философия XVII-XIX вв., поскольку ее представления о личности недалеко ушли от представлений Демокрита об атомах.

Таким образом, рассуждения любого философа можно понять только в контексте общества, среди которого он жил, исторических событий и политической ситуации того времени, а также объема научных знаний, известных на тот момент. С учетом этого, к идеям уважаемых в сатанистской среде мыслителей следует отнестись более критически.

Идеи Штирнера были актуальны для XIX в., когда большинство людей еще продолжали считать, что существующие общественные порядки – единственно возможные или по меньшей мере наиболее естественные и разумные для "цивилизованного" (т.е. европейского) человека. Именно в этом ценность работ мыслителей, доказавших, что устройство общества может быть иным, что действующие законы не являются "божественными", единственно возможными и даже хотя бы просто разумными. Но не следует забывать, что в те времена психология как наука практически еще не существовала, поэтому все проекты переделки общества были утопией, не учитывавшей инстинкты и побуждения людей. Сейчас же, опираясь на известный объем психологических знаний, несложно доказать, что ни анархия, ни коммунизм в обществе людей, какими они являются сейчас, невозможны.

Если бы Ницше жил в наше время – он написал бы совсем другую философию. Сейчас уже теоретически понятно – как создать сверхчеловека, нужны только соответствующие технологии, и они через несколько десятилетий появятся.

Ошибаются те, кто считает, что консерваторы не позволят этого. Ведь обладание сверхчеловеками может дать государству и военные преимущества. Конечно, в таком случае сверчеловек в отдаленной перспективе вытеснит обыкновенного человека, но политики обычно так далеко ситуацию не просчитывают. Атомная бомба не менее опасна для существования человечества, чем сверхчеловек, но она была создана, как только возникла техническая возможность и военно-политическая надобность. Не следует забывать и о естественном стремлении ученых проверить научные достижения экспериментально (вспомните знаменитую фразу Э.Ферми: "А мне интересно!"). Для настоящего ученого любознательность порой стоит даже выше, чем инстинкт самосохранения, а уж придумать для эксперимента по созданию сверхчеловека безобидную вывеску, под которую государство даст деньги, ученые сумеют. Как раньше консервативные силы не смогли остановить Галилея и Коперника, так и сейчас они не остановят генную инженерию, биотехнологии и киборгизацию, и в конечном счете – преобразование человека в более разумное и совершенное существо.

Через несколько десятилетий, когда более явно обозначится тот факт, что христианство – умирающий пережиток прошлого, многие идеи ЛаВея тоже покажутся уже не актуальными. И это – естественный процесс. В постоянно меняющемся мире не может быть ничего вечного, просто великое живет несколько веков, а посредственное забывается раньше смерти своего создателя.

Философия никогда не будет закончена. И не только потому, что постоянно растет объем знаний об окружающем мире, но и потому, что в ходе исторического процесса изменяется сам человек. Современный интеллектуал предъявляет несколько иные требования к философии, чем древние мудрецы. Даже само определение: что такое философия? – за время ее существования несколько раз менялось. Поэтому то, что древние греки считали вершинами мудрости, сейчас напоминает рассуждения любопытного школьника, только начинающего познавать мир. Через несколько веков философия нашего времени будет восприниматься так же.

3. Поскольку сатанистский культурный пласт так или иначе невелик, хотя бы из-за малочисленности самих сатанистов, то вполне понятно желание связать с сатанизмом наиболее близкие к нему культурные явления: язычество, готическую субкультуру и т.п. Но не следует забывать, что различие между ними и сатанизмом проходит в наиболее ключевом для сатанизма вопросе – ориентации во времени. И язычники, и готы так или иначе привязаны к прошлому, и их культура без этого прошлого не могла бы существовать.