Внешний враг - Владимир Перемолотов

Яйцо на их глазах нырнуло в лужу. От этого звука Гаврила судорожно сглотнул. Он воевал на Востоке и там научился терпеть жажду, но одно терпеть ее в пустыне, а другое — среди потоков воды, низвергающихся с небес. Эта вода не тушила пламя, бушевавшее в нем, а напротив разжигала его.

— Вон ведь сколько ее, — шершавым языком сказал Гаврила, извиняясь за слабость. Ему показалось, что еще немного и вместе со словами из его горла начнут вырываться клубы дыма и языки пламени.

— Это еще не все.. — зло отозвался Избор. — Еще столько же у меня в сапогах…

— Еще немного и я попрошу у тебя один…

— Зачем?

— Отхлебнуть… — мрачно сказал Гаврила. — Ты ведь даже не представляешь, как пить хочется…

— Из сапога?

— Да хоть их болота!

— Ну, из болота еще куда ни шло…

Хазарин выругался.

— Да. Устроил нам Картага…

— Ну да и мы в долгу не остались, вроде…

Исин кивнул.

— Не остались, а только у него сейчас не в еде не в питье отказу нет…

— У него еще кое-чего нет. — Напомнил Избор. — Руки и талисмана. И другой вопрос, чего у него еще не будет, когда до него остроголовые доберутся и спросят куда он талисман подевал…

Исин рассмеялся, а Гаврила прохрипел.

— Утешил…

Дорога, спустившись с одного холма, вывела их к подножью другого. Они намеривались остановиться и перевести дух, но яйцо никого не спросясь двинулось вверх и люди вздохнув, отправились следом. Забираться вверх оказалось сложнее, чем просто идти. Когда, скользя и поминутно падая в грязь, Избор с Исином добрались до середины холма, Гаврила не сдержался и хрипло расхохотался.

— Что смешного? — спросил Избор, подозрительно глядя на богатыря. Тот был неестественно чист, а с него самого грязь стекала с него ручьями и даже падала комьями.

— На тебя смотрю да радуюсь…

Избор посмотрел на Исина. Потом на оставшуюся половину холма. На первый взгляд она была ни чуть не меньше и не чище чем пройденная.

— Чему тут радоваться? В грязи по уши, сухой нитки нет…

— Вот-вот… Помнишь, ты говорил, что со мной не разбогатеешь?

— Ну говорил.

Довольный передышкой, Исин прислушивался к разговору друзей.

— Ну, так вот сейчас ты по настоящему богатый человек! Еще у подножья холма у тебя был только халат, то теперь ты — землевладелец. Вон сколько сразу земли приобрел.

Против воли Избор рассмеялся и пошел вперед. Словно поняв, что ему не остановить людей дождь утих. Это произошло так быстро, словно кто-то из Богов мечом обрезал струи дождя навсегда пришившие тучи к земле. Когда они добирались до вершины, тучи начали таять, и из них показалось подножье холма с грудой камней у подошвы. Над ними висело белое облако, сделанное из чего-то более плотного, чем водяной пар.

— Дым! — сказал Исин. Рука его дернулась к спине, но остановилась.

— Точно! — подтвердил Гаврила. — Кто-то непогоду перетерпливает.

В камнях не скучали. До них донесся смех. Те, кто сидел там, не старались скрыть своего присутствия, и ни у кого из них не возникло подозрения, что в камнях засада. Смех отзвучал и его сменил какой-то писк. Пока они решали что делать, заходящее солнце прорвало завесу туч и осветило камни.

Исин потянул воздух.

— Мясо жарят…

После дикого чеснока есть хотелось так, словно они и не ели его вовсе.

— Двух из нас там точно накормят.

Из-под Изборовй ноги шарахнулось путеводное яйцо. Оно вывернулось из-под самого каблука, но воевода не удержался на скользкой глине и покатился вниз. Размокшая глина продавливалась сквозь пальцы, не давая ни за что зацепиться, и ему пришлось прокатиться по всему склону. К подножью холма он добрался комком грязных тряпок.

Исин смеялся, хотя вряд ли был чище. Далеко внизу Избор поднялся и брезгливо разводя руками стал ощупывать себя. Даже с вершины было видно, что за этот спуск ему не пришлось заплатить ни ушибами, ни сломанными костями. Гаврила, на мгновение забыв о жажде, расхохотался.

— Помогите! Помогите! — откликнулось эхо.

Голос был так тонок и слаб, что мог принадлежать только кому-то слабому и беззащитному. Гаврила поперхнулся смехом и замер.

— Помогите! Ради Светлых богов! Помогите!

Избор внизу, забыв о грязи, заорал в ответ.

— Держись, кто бы ты ни был! Держись. Мы рядом.

Хазарин гигантскими прыжками полетел вниз, опережая на бегу Гаврилу. Они уже поняли, что крик донеся от камней.

— Ради всего святого! — прокричал кто-то.

Голос рвал сердце Гаврилы на куски, истекавшие кровью и жалостью. Они подбежали к глыбам, тесно стоявшими плечом к плечу друг к другу. Здоровенные, в рост человека, камни перед ними образовывали стену, за которой ничего не было видно. Голос, звавший на помощь не переставал кричать и Гаврила уже привыкший к тому, что он может делать то, что другим не под силу прошел сквозь глыбы и встал. Обежав взглядом площадку, он удивленно спросил:

— Перерим? Никуля?

Мальчишка, оравший истошным голосом умолк косясь на богатыря. Перерим, что стоял рядом с ним и лениво драл отрока за ухо довольно ухмыльнулся.

— Не тронь ребенка! — крикнул Гаврила, доставая меч.

— Хо! У нас гости! — воскликнул Перерим. Голова его повернулась к костру. — Слышь, Никуля, Бог гостей послал!

— Что Боги не делают — все к лучшему… Почту за честь возобновить знакомство, — отозвался Никуля, до сих пор безучастно сидевший у костра. Пока Гаврила смотрел на него за спиной у богатыря брякнуло и в круг камней свалились Избор с Исином.

— Что тут?

Избор был готов к драке, но одного взгляда хватило, чтобы понять, что драться тут не с кем. Не только он узнал, но и его узнали.

— А! Старые знакомые! — воскликнул Никуля. — Все гуртом ходите…

Он повернул мясо, и до Исина докатилась волна запахов. Мальчишка, воспользовавшись моментом, дернулся и вырвав ухо из старческих пальцев, шмыгнул за камни.

— Старые, старые. Вам бы людей веселить, а вы маленьких обижаете…

Воевода говорил и все время вертел головой, отыскивая опасность. Он не на минуту не забывал, кому служат старцы и ждал подвоха.

— Эй, отрок! — крикнул Гаврила — Вылазь. Расскажи, чего тут было? Били тебя что ли?

Мальчишка не ответил.

— За что? — спросил богатырь, посчитавший, как это водилось на Руси, молчание знаком согласия.

— Так никто его не трогает! — сказал Никуля.

— И не обижает.. — добавил Перерим.

— Мы его даже любим! Куда же нам без него?

Перерим, удивляясь как такая мысль могла залететь в богатырскую голову развел руками.

— Да и не бьем мы его… Так. Жизни учим…