Четвертая дочь императора (СИ) - Сергей Калашников

— Странно как-то, Игорь Николаевич. Если Вам ферма нужна, то почему Вы хотите помочь нам ее сохранить для себя? — Мирра налила молока и котику, присев на лавочку рядом с Гошкой.

Здесь, в рысских землях, обращение на «Вы» — это не вежливость, а как бы, отчуждение. «Я Вас не знаю» или «Вынужден Вас огорчить» — вот как воспринимается такое обращение. Кому доверяют, тому только тыкают. Вчера, когда устраивали его на ночлег, покормив ужином, и намека не было на официоз. Насторожил он хозяев своим предложением. Придется объясниться.

— Да ведь я и сам в затруднении. Передо мной поставлена задача, которую я не знаю, как решить. Начальник в приказном порядке выгнал меня в отпуск, велел обзавестись землевладением и жить барином. В сельском хозяйстве я — ни петь, ни читать. А тут предлагается полноценное хозяйство, налаженный быт, цена приемлемая. Но без ваших рук и голов все умрет. Пожить нахлебником — это у меня получится. Ха, а в аренду вы у меня свое хозяйство возьмете? Точно, бессрочная аренда с правом выкупа за стоимость продажи.

Мирра молча разглядывала его пытливым взглядом исследователя, обнаружившего странное неизвестное науке существо.

— Башмаки у Вас флотские. — Выдавила она неодобрительно. — К Миронычу сын в таких на побывку приехал для поправки здоровья после ранения. Из мясорубки вернулся живым. Пойду молочка отнесу, а то у их Пеструхи жидкое.

— Ну, или домик гостевой продайте мне за эти деньги. Через два года обратно выкупите, у меня отпуск как раз закончится. — Это пришлось говорить в спину уходящей женщине.

— Живите пока, и к обеду не опаздывайте. — Это она на ходу, через плечо.

Про башмаки он не сообразил. Нарочно ведь перед отъездом переоделся в «форму» обывателя. Джинсы здесь интереса не вызывали, однотонные рубашки немарких тонов носили все. Зашел тогда в магазин и купил пару курточек. Легкую, в тон брюк выбрал из-за немалого количества карманов, и теплую ватную, стеганную модным сейчас молодежным орнаментом. Позаботился, чтобы не выделяться. А про обувь не подумал, не ждал от людей такой наблюдательности.

Глава 19

Околоточный долго проверял Гошкины расчеты. Скреб затылок и разными способами вычислял. Позвал с улицы паренька, тот подключился и получил аналогичный Гошкиному результат.

— Геометрическая прогрессия, дядя Кузьма. Про ее свойства и разные надувательства с этим связанные, в книжках много историй описано. Но здесь пример изящней. Видите, разница в знаменатель спрятана. Если ее устремить к нулю — результат улетает в бесконечность. А вычитаемое здесь — порядковый номер года с момента получения кредита.

Гошка помалкивал. Он это уже пытался втолковывать, и не мог сейчас позволить себе злорадного: «Я же Вам говорил!». Да и нет в этом никакого смысла. Как раз заканчивал письмо для Го, пока школьник убеждал пожилого околоточного.

Потом паренек убежал, и настало время чтения договора о предоставлении займа. Вот тут уже Гошка утерся. При внимательном изучении искушенный крючкотвор околоточный обнаружил, что на одиннадцати страницах построена такая система условий и обязательств, что иного выхода, как внести платеж не позднее указанного срока, просто нет. Отдай деньги, или проваливай.

Хорошо. Вот он убедил местную власть, что произошло натуральное мошенничество. Юридически безупречно оформленное, заверенное государственными нотариусами и терпеливо доведенное до развязки. Как же отреагирует на это низовое звено государственного аппарата?

Документы оформлялись не здесь, даже не в волости, а в уездной управе. Формально эта головная боль дяди Кузьмы не особо касается, во всяком случае, его вины здесь нет. Он зарегистрировал только куплю земли и проследил за установкой межевых знаков.

— Наверно, пошлет в вышестоящую инстанцию. — Решил Гошка.

— Ты хоть представляешь, сколько народу на этом разорится? — Откликнулся на его невысказанную мысль околоточный. — У Луена просто срок по кредиту раньше всех подошел. Ну, еще у Кондрата, у Лунька, Петрика и Мироныча. То-то они все разом объявления о продаже дали в газеты. Я, старый пень, удивляюсь, почему исправные хозяйства люди решили покинуть, думаю, места на Ракитинских карьерах их привлекли, а оно вот! Разорение грозит. Слушай, Игорь Николаевич, как тебя зовут покороче?

— Куксой последнее время называли.

— А меня Кузей зови. Так, это надо срочно разруливать. Я шибко озадачен. Огорчен, скорее. Десять лет упорных трудов, семейства все крепкие, работящие. А ребятишки какие! Им учителя не нарадуются. Озорничают, конечно, — спохватился вдруг Кузьма, — но без вредительства… большого. Что ни говори, спасать надо семьи, чтобы оставались на земле. Без них здесь сразу настанет запустение.

Отчаяние рисовалось на морщинистом лице немолодого мужика. Вдруг он совсем побледнел.

— Так ведь еще и лавочники здешние тоже в том же банке кредит брали на обзаведение. Если все кредиты по десять лет, да с такими же условиями, то через полтора года околоток вымрет.

— Я вот тут кое-куда отписал. Не в столицу, но недалеко. Есть у меня там знакомый с некоторым весом. — Гошка надписывает адрес и готовится заклеивать конверт. — Кроме как к нему обратиться, мне больше не к кому. Но это неделя туда, да неделя обратно, и если еще помочь сумеет. А вот у тебя начальство близко.

— Верно. Не запечатывай, я спишу. — Кузьма выскочил за дверь и, спустя несколько минут, вернулся в сопровождении трех женщин. Рассадил за столы, раздал листы Гошкиного письма и велел скопировать. Тем временем он снова пропал за дверью и, отсутствовал дольше. На этот раз с ним пришли два мужчины, одетые для верховой езды. Первого со своим письмом околоточный отправил в волость. Второму вручил наконец-то заклеенное послание к Го и строго предписал скакать во весь опор в Рапановск, передать записку капитану порта, и срочно на миноносце лично доставить депешу по указанному адресу. Гошка его списал с карточки, что сохранил еще с первой встречи с чиновником, который, по-видимому, курировал пришельцев. Или флот. Его, в общем, курировал.

Потом, когда они снова остались вдвоем, Кузьма достал из шкафчика пузырек и накапал себе в рюмку, долил воды из графина и выпил. Выразительно запахло валерьянкой. Через окно в комнату степенно вошел кот и принялся трудиться над опустевшей посудой, доставая до дна своим розовым языком. Рюмка даже не покачнулась, хотя, от столь энергичного воздействия должна была неминуемо упасть.

Разбираться с очередной непоняткой Гошка желания не имел. Отметил, и отложил на потом. Его заботил вопрос о глобальности последствий начинающихся событий. Пока шло переписывание текста, и околоточный хлопотал с отправкой сообщений, он пролистал журналы регистрации за последние годы, заглянул в подшивку циркуляров и пересмотрел официальные справочники, рассылаемые в территориальные органы государства на местах. Картинка сложилась быстро, поскольку он знал что искал.