Серебряный ангел - Джоанна Линдсей

Девушка нахмурилась, сделав неутешительный для себя вывод.

— Тогда у него, видимо, не так много женщин. Главный евнух улыбнулся над ее рассудительностью.

— С тобой — сорок восемь, Шахар. Действительно, это не очень много. У его отца их было более двухсот.

Не очень много? О Боже! Сорок семь женщин, и он со всеми успевает спать! И еще гордятся этим скотством! Но уж она, пусть и единственная изо всех, не собирается рваться к нему в постель.

— А как надо себя вести, чтобы он мной все-таки пренебрег? — решилась она спросить.

Настала очередь хмуриться Хаджи-аге.

— Для тебя это невозможно, — объяснил он. — Ты здесь и появилась только для того, чтобы доставить ему удовольствие, и когда он в конце концов призовет тебя, ты приложишь все усилия, чтобы он не разочаровался. Но это произойдет не так скоро. Сначала тебе надо научиться, как вести себя в гареме, как держаться с мужчиной. Для этого потребуется не одна неделя, хотя, судя по всему, ты способная ученица.

Прилагать усилия, чтобы доставить удовольствие этому варвару? Ха, как бы не так! Но неужели отведенное для обучения время — последняя отсрочка приговора, вынесенного ей судьбой? Нет, не обязательно. Если учеба займет много-много недель, есть шанс, что дей успеет забыть о ней, а это позволяет надеяться, что он вообще не вспомнит о ее существовании.

В этот момент перед ними открылась еще одна дверь, и они вошли в большой, покрытый мрамором двор с бьющим посредине фонтаном. Сюда выходили окна трехэтажного здания, состоящего, судя по всему, из десятков небольших жилых помещений. Во многих из них горел свет, отражаясь фантастическими бликами на отполированном мраморе. Двери довольно большого числа комнат, представляющие собой матерчатые занавески, были открыты в надежде заманить малейший ветерок, если таковой все-таки зародится в этой непроницаемой духоте.

Было очевидно, что тут живут дюжины женщин. Многие из них стояли на деревянных балконах здания: звуки, свидетельствующие о существовании еще большего числа других, доносились из его глубины. Одна появилась из двери первого этажа и подошла к ним, поклонившись Хаджи-аге. Шантель показалось, что она гораздо старше Джамиля-Решида, но лицо ее под высоким тюрбаном было, бесспорно, красивым. Возможно, мать дея.

Хаджи-ага представил подошедшую. Ее звали лалла София, и она являлась управительницей дома, в котором жили большинство женщин гарема. Как узнала Шантель позже, леди София была икбаль отца Джамиля. Нынешний бей разрешил ей остаться в гареме до смерти, вместо того чтобы подобрать ей соответствующего по возрасту мужа или отправить во Дворец слез. Последнее пришедшее из Истамбула название обозначало дом, в котором доживали свои дни вдовы скончавшихся правителей.

Главный евнух ушел. Шантель осталась с Софией, которая заговорила по-турецки слишком быстро, чтобы девушка могла понять, но, к счастью, оказалось, что управительница неплохо владеет и французским языком. Вслед за ней Шантель поднялась по деревянной лестнице здания на верхний этаж. София распахнула занавеску первой двери, к которой они там подошли, и сказала:

— Ты останешься на этом этаже, пока не станешь икбаль. Тогда я переселю тебя пониже, к остальным. Будет слишком много шума и ворчания, если ты сразу присоединишься к ним.

"Остальные», без сомнения, все жили ниже. Шантель поняла это потому, как безлюдно и темно было наверху. Зато на двор со всех сторон выходило все больше и больше женщин, явно покинувших свои спальни специально для того, чтобы взглянуть на новенькую.

— Здесь довольно мило, — быстро сказала девушка с единственной целью избавиться от такого назойливого любопытства и вошла в маленькую комнатку, в которой ей предстояло жить. Фонарь в помещении был уже зажжен, а неподалеку от него стоял поднос с едой. Похоже, что ее здесь ждали. — Вы знали, что я приду? — поинтересовалась Шантель.

— Конечно. Обо всем, что происходит во дворце, мы узнаем очень быстро. Как только дей послал человека к Хаджи-аге с известием, что тебя единственную из трех отобрали для гарема, другой евнух поспешил рассказать эту новость третьей жене Джамиля, которую охраняет, а та дала знать лалле Рахин. Последняя и прислала весточку мне, чтобы я успела подготовить для тебя комнату.

— О, как это мило.

София, казалось, не заметила сарказма, вложенного в последнюю фразу.

— В мои времени, — продолжала она, — в этом доме жили только икбаль, которые перестали быть фаворитками. Для одалисок имелась общая спальня, а у гожде было свое помещение в другом дворике. Но с тех пор как к власти пришел Джамиль, там никого не осталось.

— О да, я наслышана о том, что нынешний дей успевает оказывать честь каждой из своих женщин в то или иное время.

На этот раз насмешка не была оставлена без внимания. Пальцы Софии довольно болезненно сжали руку Шантель, выражение любезности на ее вплотную приблизившемся лице сменили строгость и недовольство.

— Ты ошибаешься, если думаешь, что тебе позволят вести себя здесь так дерзко. Не стоит столь презрительно судить о том, в чем ты совершенно не разбираешься. Женщины Джамиля — самые счастливые женщины империи. Они не знают, каково это проводить год за годом без любви мужчины и так и умереть девственницей, не ощутив ни единого прикосновения господина. А очень многие в этой стране именно так и живут. В гареме его отца более сотни женщин за всю жизнь так и не смогли стать даже гожде.

"Выпала бы мне такая удача!» — подумала Шантель.

— Вы можете оставить меня, лалла София, — сказала она вслух ровным холодным тоном.

Больше всего Софии хотелось сейчас посильнее ударить эту высокомерную гордячку, так чтобы она упала на пол и больше никогда не осмелилась отдавать ей подобные приказы. При других обстоятельствах она бы так и поступила. Но перед ней была девушка, которую дей впервые за много лет сам выбрал для себя. Это означало, что Шахар может пойти далеко, и София не так глупа, чтобы заиметь врага в лице будущей фаворитки. Управительница решила уйти, но перед тем как покинуть комнату новенькой, предупредила:

— Надеюсь, ты все поняла, Шахар. Твоя жизнь здесь будет весьма неприятной, если ты быстро не выучишь, что у нас прощается многое, но не все. Есть много способов исправить твое поведение, и не жалуйся потом, что тебе об этом не говорили. Ну ладно, завтра взглянуть на тебя придет лалла Рахин. Советую подружиться с ней. Она самая влиятельная женщина в гареме и может сделать для тебя много хорошего, или наоборот.

— Это первая жена дея?

— Нет. Она его мать.

Господи! У него еще, есть и мать. Шантель была убеждена, что Джамиль Решид создан чуть ли не самим дьяволом, и в ее голове не укладывалось, что в его появлении на свет участвовала какая-то женщина.