Сердце горца - Карен Монинг

– Тебе было интересно, каково это – трахаться с Существом. Что ж, вот он я, Габриель. Вот он я.

ГЛАВА 15

При этих словах сопротивление Габби окончательно иссякло. «Вот он я». Другими словами, «возьми меня, делай со мной что хочешь». И она мечтала об этом. Мечтала, черт возьми. Она всю жизнь этого ждала. Ее фантазии о Чаре носили в основном сексуальный характер, и, хотя она редко употребляла грубые словечки, из его уст они звучали обольстительно. Благодаря его акценту и низкому голосу эти резкие слова превратились в интригующие и запретные и стали казаться сексуальными и притягательными. Его слова не оскорбили ее слух; они были приглашением, забыв о времени, закружиться в танце, в земном, животном танце, для которого не будет поводов и оправданий. Необузданный мужчина, необузданный секс – Адам предлагал ей мир, расцвеченный размытыми красками своей привлекательности и сексуальности.

Конечно, позже, по окончании «секс-марафона без препятствий» в фантазиях Габби сказочный принц всегда влюблялся в нее... но не раньше чем заканчивалось их первое неистовое совокупление. Не раньше чем было отдано должное страсти. Если вообще возможно утолить страсть сполна, имея дело с Существом.

Габби поникла, тая в его объятиях. Адам моментально уловил тот момент, когда она обмякла. Он снова заговорил на этом странном языке, и в голосе его безошибочно угадывался мужской триумф. Она пропала, и она знала это.

Габби ожидала, что он развернет ее лицом, прижмет к себе, но снова не угадала его намерений. Все еще держа руку у нее между ног, безжалостно прижимая ее тело к своей плоти, другой рукой он взял Габби за подбородок и повернул ее голову к себе, приблизив ее губы к своим. Стоя сзади нее, Адам ее целовал. Она никогда не думала, что поцелуй возможен под таким углом, но в то же время она не целовалась ни с одним мужчиной его роста, – так что оказалось, что это не только возможно, но и невероятно, причудливо эротично. Этот поцелуй был властным. Настойчивым и призывным. Адам сильно прижал ее к себе, его большая теплая рука была у нее между ног, шелковые пряди его волос разметались по ее плечам, губы крепко прижались к ее устам.

Габби тихо всхлипнула под его губами, но этот всхлип затерялся под жарким движением его языка, который пробирался все глубже, штурмовал самые укромные уголки ее рта. Погружался, вновь отступал. Играл с ней, кружа в медленном, искусительном, исполненном сексуальности танце.

Где-то он научился – о, наверное, несколько тысяч лет назад, подумала Габби с еле слышным, почти истеричным смешком – давать женщине ровно столько, сколько требовалось, чтобы она оказалась на зыбкой, хрупкой грани, и этого он мог достичь одними поцелуями. Как только она начинала таять в его руках, он тут же менял тактику, прибегал к другому способу, уменьшая количество ласки. Затем снова возвращался к прежнему, и она готова была вот-вот закричать. Когда Адам стоял сзади нее, она не могла управлять их поцелуем. Все было полностью в его власти, и он беспощадно этим пользовался. Положив одну руку на ее подбородок, а другую – между ее ног, он сделал Габби неподвижной и подвергал ее сладкой пытке своих губ.

Настойчивые, головокружительные, захватывающие дух поцелуи – и больше ничего. Мягкое, жаркое поглаживание полной, горячей нижней губой, посылающее ее телу восхитительную эротическую дрожь, от которой ей становилось скорее больно, чем приятно. Снова более глубокие, волнующие поцелуи, от которых замирало тело внизу живота, – но этих поцелуев было уже недостаточно...

И, о Боже, если бы он так же томно, дразняще ласкал все части ее тела, Габби не выдержала бы. Она бы превратилась в растерзанную плоть еще до того, как он добрался бы до самых укромных мест.

«И кстати, об укромных местах, – недовольно подумала Габби. – Он мог бы начать двигать рукой». Она изгибалась под его неподвижной рукой, пытаясь подать ему молчаливый знак. С того момента, как туда скользнула его большая ладонь, Габби была предельно близка к финалу. Если бы только он чуть-чуть пошевелил рукой!

Но если Адам и понял ее безмолвную мольбу, то предпочел ее не замечать. Его рука по-прежнему неподвижно покоилась у нее между ног, ощущая ее теплую, влажную, мучительную готовность, ее чувственную жажду прикосновения, жажду хотя бы малейшего движения, но все же оставалась недвижимой. Он зажал Габби в тисках своего тела с двух сторон, и с каждой стороны находился источник ее бесконечного наслаждения, но ни один из них не был ей доступен. Габби чувствовала лишь дразнящее обещание – и больше ничего, что могло бы снять невыносимое напряжение, нарастающее в ней.

Поцелуи. Медленные и долгие, горячие и сильные. Язык, скользящий гладко и ровно, атакующий, ретирующийся.

«За эти поцелуи можно было бы умереть», – взволнованно думала она, пытаясь заполучить его язык целиком как можно глубже, не отпуская его нижнюю губу, когда он с легким смешком отстранялся. Она отчаянно выгибалась под его рукой, но каждый раз, когда ей удавалось хоть немного сдвинуть ее с места, рука возвращалась обратно. Не в состоянии больше сдерживаться, Габби укусила его за губу.

– Черт возьми, ирландка, ты в своем уме? Смерти моей хочешь? – с тихим грубым смешком воскликнул Адам.

– Я? Перестань издеваться надо мной! Поцелуй меня крепче! И теперь ты можешь пошевелить...

Адам прервал ее жалобы поцелуями. Посасывал, кусал, целовал уголки ее рта, медленно заглатывал ее нижнюю губу. Снова крепкий, глубокий поцелуй – и опять пауза. Пытки продолжались. «Он целует меня так, как может целовать только бессмертный», – осознала Габби. Так мог целовать лишь тот, у кого в распоряжении была вечность, – неспешно, но настойчиво, наслаждаясь каждым мельчайшим оттенком удовольствия, добывая его по кусочкам и растягивая. В мире Адама не тикали часы, не убегали минуты. Ему не нужно было вставать утром на работу, ничто не мешало его сиюминутной страсти. Он был бессмертен и не ведал, что такое спешка, и этот бесконечный поцелуй сводил Габби с ума. У нее появилось ужасное подозрение, что точно так же он будет подводить ее к оргазму, скупо выдавая его по каплям, и разрешит получить целиком, только когда выжмет из нее все предвкушение и вожделение.

Габби захлестнули эмоции. Она ощущала его губы своими губами, его твердую выпуклость, которая упиралась в нее сзади, жар большой руки у себя между ног.

Внезапно Адам прервал поцелуй, его рука соскользнула с ее подбородка на талию, забралась под футболку, и застежка лифчика щелкнула. Его большая рука обняла обнаженную грудь. Габби задрожала в его объятиях, и все ее тело подалось вперед, прижимаясь к руке, зажатой между ног.