Бездна - Антон Косенко

   Теперь у него было только два пути. Он должен повернуть обратно, туда откуда пришел. Стать таким он был до рабства, до Колоний. Научиться жить заново, смотреть на вещи как тот прежний Леон. Принимающий правила и не задумывающийся откуда они взялись, кем установлены. Тому Леону было легко. Относительно конечно. Главное не думать, почему так устроен мир, а думать, как в нем выжить. Этот путь он прошел. Правда в конце допустил одну ошибку, которая чуть не стоила ему жизни. Но теперь это в прошлом. Ничто не мешает ему сейчас вернуться к исходной точке, от которой он начал свое движение в Колониях и пройти тот путь снова. Только уже не вслепую, как раньше, а руководствуясь накопленным опытом и знаниями. Ничто не мешает этому, за исключением одного. Того, что он видел. Он пережил и глубоко прочувствовал, на чем держится такая власть. Наблюдение столь массовых страданий и чувство причастности что-то в нем надломили. Он перестал принимать за норму происходящее вокруг себя. Боль и ответственность занозой сидели в сердце и гнали, гнали его прочь из этого мира. Мира в котором он ничего не может изменить. Мира, чье видимое благополучие основано на унижении и боли миллиардов рабов.

   Ощущение безысходности, невозможности что-либо исправить заставляли искать другой путь - второй. Уйти. Отвергнуть все правила человеческого общества и шагнуть в эту зияющую пустотой непроглядную тьму - бездну. Что ждет его за этим порогом он не знал. Но он точно знал, чувствовал, что возврата не будет. Я изменюсь - думал он. Мир землян, неважно, Федерация это или Колонии уже не примет меня обратно.

   .

   На самом деле ничего неожиданного в рассуждениях этого человека не было. Мало кто, пережив падение на самое дно жизни, думал бы по-другому. Лишения и страдания меняют наше восприятие привычных вещей, заставляют задумываться о справедливости устройства любого общества, даже самого сложного и совершенного. Действительно, если людям показать изнанку их жизни - тюрьмы и другие места, куда подальше от глаз государство прячет свидетелей своих преступлений, то, наверное, каждый спросил бы себя: "а допустимы ли такие инструменты власти?" А государственные деятели, испытав на себе прелести рабства, возможно, в дальнейшем служа обществу, руководствовались бы высшими гуманистическими принципами... Отличие Леона от большинства людей его времени состояло лишь в том, что он полностью принимал ответственность за происходящее на себя. Ощущая себя в какой-то мере преступником, виновником творимых в мире страданий он стремился сам себе вынести приговор, определить наказание, что бы как-то облегчить свою душу. Ощущения эти еще не созрели в полноценные чувства, не оформились в четкие мысли. Глубоко в подсознании зрело решение, вывод из анализа полученной информации, ответ на вопрос "как жить". Но ответ этот, каким бы он ни был, пока что ускользал от Леона. Мысли его стремительно ощупывали систему, существование которой он вдруг ясно представил.

   .

   Пирамида власти... - Леон почти физически ощущал громаду, давившую ему на плечи. Этот символ закодирован и сидит глубоко в подсознании каждого землянина. Того, кто посягнет на эту святыню - общество уничтожит. Леон начинал понимать всю глубину и трагичность своего внутреннего раскола. Отказываясь принимать правила современного мира, он тем самым обрекал себя на вечное изгнание. Это можно сравнить с прыжком в никуда - думал он. Я могу обладать властью, я могу обладать очень большой властью, но только до тех пор, пока сам хочу этого, вижу в этом смысл, верю в справедливость и необходимость этой власти. Но как только я перестану верить в этот символ - пирамиду власти, как только усомнюсь в ее необходимости и справедливости - сама власть уничтожит меня.

   Нельзя сломать одну систему, не дав ничего взамен - думал он. Но все что я смогу дать взамен будет точная копия предыдущей системы. Так было всегда. Все строи и режимы, все монархии и демократии, все нюансы и отличия разных систем - лишь болтовня призванная скрыть суть. Есть рабы, они внизу пирамиды и есть верхушка. Те кто вверху - тоже рабы хотя думают что они свободные люди. Так, впрочем, думают и те рабы что внизу. Свобода, инициатива, лидерство, предприимчивость, удачливость - все это пустые слова, несущие в себе лишь эмоциональные оттенки. Негативные или позитивные. Понятия призванные внушить людям видимость справедливости системы.

   .

   Что же мне делать? - думал он. Завести семью, осесть где-нибудь на аграрной планете. На собственной ферме. Но как мне жить, растить детей, понимая, что они вырастут и тоже станут рабами. Пока дети маленькие я, может быть смогу защитить их от внешнего мира. А потом? Я не смогу детям сам дать образование. Школа же, а после колледж изменят их сознание, закодируют как автоматы, превратят в таких же рабов как и все. А в первую очередь их родители. Альтернативы нет. Даже если бы я смог каким то образом впихнуть им в головы принятую программу образования - куда они потом денутся без дипломов, профессий... Без всего необходимого в жизни общества. Как они будут жить осознавая, что их родители - изгои, ненавидящие мир. Нет - мрачно констатировал он - От системы не убежишь. Система достанет везде, куда бы ты не прятался...

   Такими рассуждениями Леон загнал себя в тупик и приступ пессимизма вновь с небывалой силой обрушился на него. "Даже теперь - думал он - когда я иду наниматься на войну. На войну, где буду убивать таких же рабов, как и сам. Даже теперь я чувствую эту мерзкую раздвоенность. Одна часть меня говорит, что мне нужны деньги. Мне надо есть, одеваться, как-то существовать. Другая же часть меня презирает первую часть за этот выбор. Ибо так я становлюсь рабом готовым лить кровь таких же рабов как сам. Ибо так я служу системе, которую ненавижу, но без которой не смогу выжить."

   Наверное, так начинается шизофрения - Он мрачно усмехнулся. Что же, поскольку убить себя я не смогу, то выбор мой - в общем, единственное разумное решение. Мне не место в нормальной жизни - таких как я надо изолировать от остальных людей. Армия идеально для этого подходит.

   Он вдруг поймал себя на том, что его мышление вернулось к привычным категориям: нормальная жизнь, люди, общество, изолировать. Он снова усмехнулся. Землянин в нем на этот раз взял верх. Бездна отступила. Но не надолго. Он понимал, что просто ушел от логического завершения своих рассуждений.

   Воевать, так воевать - решил Леон - занятие не хуже остальных, а я, все-таки - человек действия. Мне нельзя много думать.

   Глава 5

   Его мысли полностью прервались. Что-то привлекло внимание. Он сконцентрировался на ощущениях тела. За мной идут - понял Леон. Уже какое то время кто-то осторожно шел за ним на некотором расстоянии стараясь ступать неслышно. Один или двое, посмотрю кто такие - Леон повернул голову и вгляделся в темноту. Какие-то мужчины сбившись в кучку, о чем-то негромко говорили. Кажется трое...

   Все было понятно, вспомнилось предупреждение водителя такси. Разбойнички, промышляющие грабежом или чем похуже. Ловят одиноких путников, грабят и убивают, или продают в рабство. Шакалы! Рыщут в поисках слабых и раненных. Я один - их трое. Поэтому я кажусь им подходящей жертвой.

   Троица обратила внимание, что прохожий, выбранный ими для грабежа, пристально смотрит в их сторону.

   - Эй, можно тебя на минутку? - мужчины принялись уже в открытую разглядывать Леона. Леон молча думал.

   - Ты что, не слышал вопроса?- мужчина повысил голос. Все трое двинулись в его сторону. Леон повернулся и побрел прочь. Вид удаляющейся жертвы подействовал на троих любителей легкой наживы как допинг.

   - Эй, подожди... Стой, тебе говорят! - грубый окрик прозвучал совсем близко. Послышался топот ног. Охотники и добыча, преследователи и жертва - любимейшая игра большинства людей с незапамятных времен. Один из преследователей занес кулак и нанес сокрушительный удар в затылок удаляющемуся мужчине. Парни не шутили. На пограничной пустынной планете, на которой только и был один этот торговый городок, они не собирались оставлять в живых человека, которого хотели ограбить. Этот тип вышел из гостиницы - сразу видно, он здесь чужак, скорее всего, сегодня же уберется туда же, откуда его принесло. Убрался бы, если бы не встретил их. Нет. Живой человек - всегда проблема. Он может обидеться. Никому из них не хочется получить разряд в спину когда-нибудь, когда этого меньше всего ждешь.

   Нападавший очень удивился, когда кулак его прошел по воздуху, не встретив на своем пути ни какого препятствия. Инерция ни чем не заторможенного броска швырнула нападавшего на землю. Падение и удар о мостовую на миг оглушили его. В следующий миг его голова взорвалась как спелый арбуз, окатив всех грязной жижей из мозгов и крови

   Леон не рассчитывал время. Просто в какой-то миг его рефлексы просигналили телу: "пора!" Он резко отпрянул в сторону. Мимо его уха просвистел кулак противника, обдав лицо рассекаемым воздухом. Леон сделал шаг назад, уходя от удара второго мужчины. В руке у него оказался бластер. Он два раза коротко нажал на спуск, потом замер, глядя перед собой. Один выстрел, попав в голову первому нападавшему, оказал эффект гранаты. На близком расстоянии такое количество энергии, встретившись с черепом несчастного, разорвало тот на мелкие кусочки. Другой выстрел выжег огромную дыру в теле второго нападавшего. Получив максимальный заряд с близкого расстояния, тот дымился. Его одежда на груди обуглилась. Зиял глубокий разрез. Вскрытые легкие пузырились яркой кровью, белели рассеченные кости грудины. Брызнул фонтан из мелких струй крови. Человек еще стоял на ногах, хотя был уже мертв. Струи крови окатили Леона и замершего поблизости третьего грабителя. Потом труп грузно повалился на землю. Леон перевел взгляд на последнего противника. Тот замер неподвижно. Смертельная бледность разлилась в его лице, в утренних сумерках оно выделялось белым пятном. "Да, - подумал Леон, - зрелище не из приятных". Он повернулся и пошел прочь в сужающийся переулок, так неудачно выбранный его преследователями для грабежа. Оставшийся в живых грабитель долго еще стоял на месте, глядя перед собой. Даже после того как человек, убивший его товарищей, скрылся из виду, он не мог пошевелиться, и заставить себя сделать хотя бы шаг.